задушевных разговоров с представителями руководства. Довольно многие откровенно
собирались отоспаться на выступлении Гутфренда. Сьюзен Джеймс паниковала из-за опасений, что встреча с большим человеком пройдет недостаточно активно и представительно. В утро
большого события ее секретарь позвонила каждому напомнить, что он обязан явиться, если не
хочет неприятностей. Мне можно было бы и не звонить. У меня не было ни малейшего
намерения пропустить это событие. Я, конечно, не рассчитывал услышать что-либо новое, но
полагал, что это будет так или иначе поучительное зрелище. Ведь все-таки речь шла о человеке, который наложил свой отпечаток на компанию, его сильные и слабые стороны стали
неотъемлемой характеристикой Salomon Brothers.
Гутфренда часто обвиняют в том, что он злоупотребляет британским акцентом, но на том
этапе своей карьеры все его британизмы сводились к использованию слов типа «дружище», что, на мой вкус, отдает не столько Британией, сколько северо-восточными штатами. Нет, по-
настоящему наигранной чертой его поведения было монументальное спокойствие в духе
великого государственного деятеля. Его спокойствие было настолько энергичным и нарочитым, что вызывало в других нервозность - и подозрительность. После каждого заданного ему вопроса
он делал бесконечные паузы. Было впечатление, что ему действительно интересно знать, что
мы думаем. Когда ему задали вопрос о благотворительной деятельности Salomon Brothers, Гутфренд насупился, выдержал прямо-таки рекордную паузу и сообщил, что
благотворительность - это трудный вопрос и он будет признателен, если нам удастся в этой
области что-либо сделать.
Все ожидали, что Гутфренд окажется типичным торговцем - грубияном и сквернословом, и
его манеры лощеного государственного деятеля нас приятно поразили. Он был толстый, как
Черчилль, с седыми редеющими волосами, как у Гарри Трумена, и если не ростом, то
величественностью манер напоминал Де Голля. Но куда же делся человек, который призывал
нас каждое утро вставать с готовностью «перегрызть глотку медведю»? Куда делся человек, известный по всей Уолл-стрит как мощный и безжалостный финансист? Человек, одно имя
которого вселяло ужас в сердца директоров компании? Мы не знали, и не уверен, что хотели бы
узнать. Возвышенность чувств и многозначительность пауз настолько резко контрастировали с
его репутацией и всем тем, что рассказывали о нем, что было просто немыслимо вообразить
себя обсуждающим с ним за чашечкой чая проблемы единого пути. Каждый знал, где и как он
набрался манер государственного деятеля, но никто -не верил, что это в нем настоящее. Просто
сигнал опасности, как гипнотизирующий недвижный взгляд кобры.
Он отбыл, так и не поделившись с нами ничем действительно интересным, но зато
продемонстрировав, как выглядят вблизи финансовые светила мирового класса. На этом и
закончилось наше знакомство с руководством компании Salomon Brothers.
Мне кажется, что странное поведение нашего руководства было просто реакцией на
свалившуюся им прямо в руки жирную добычу. Они всё еще пожирали индюшку, нафаршированную для них Полом Волкером и кредитным разгулом американцев. Эти простые, скромные люди всю жизнь кормились крохами от сбережений населения, и вдруг неожиданно
перед ними на блюде очутилась большая, жирная, обильно фаршированная птица. Они какими
были, такими и остались, но однажды утром проснулись богатыми и знаменитыми. Изменились
доходы, а с ними и вся жизнь. Только вообразите.
Если вы сдержанный человек, не склонный отождествлять себя со своим банковским
счетом, то, получив откуда-то чек на десятки миллионов долларов, вы, быть может, поведете
себя, как будто выиграли на ипподроме, - начнете скакать, смеяться и заснете со счастливой
улыбкой неожиданной удачи. Но если ваше чувство собственного достоинства намертво связано
с финансовым успехом, вы можете подумать, что заслужили эту поразительную удачу. Вы
примете это как отражение скрытых прежде незаурядных достоинств. И новое чувство
собственной весомости при рассуждениях об уникальности и значительности культуры компании
Salomon Brothers будет всюду сопровождать вас, как сильный запах дешевого одеколона.
На Уолл-стрит почти все относятся к своим деньгам серьезно, независимо от их
происхождения, и наши боссы не были в этом исключением. Всего несколько ветеранов Salomon Brothers относились к новому богатству с недоверием и настороженностью. Не то чтобы они не
считали себя достойными всем этим владеть и пользоваться. Но их беспокоило то, что Америка
все в большей степени жила в долг. (В общем, чем больше человек знал о Великой депрессии, тем сильнее его тревожила проблема кредитного Загула.) Отдел исследований рынка облигаций
возглавлял Генри Кауфман, являвший в то время самый яркий пример раздвоенности сознания.
Он был не только пророком рынка облигаций, но и совестью нашей фирмы. Он говорил
инвесторам, вверх или вниз пойдут цены на облигации. И он настолько часто бывал прав, что