динамика гремел голос: «Ну же, ребятки, правда никому не нужна. Мы здесь другим торгуем!» На
40-м царили мрачные и жестокие нравы.
40-й этаж был куда сильнее удален от 41-го, чем можно было бы подумать. Его
обслуживала отдельная группа лифтов. Люди весь день сновали с этажа на этаж, но никогда не
поднимали глаз друг на друга. Система коммуникаций была прекрасно отлажена, а человеческие
отношения настолько примитивны, что продавец из Далласа чувствовал себя не более
удаленным от 41-го этажа, чем продавец с 40-го. Скорее, Даллас был неким образом ближе. По
крайней мере, когда на 41-м появлялись люди из Далласа, директора компании их
приветствовали как дальних странников.
Отделение акций являло собой живой пример превратности судьбы. Некогда рынок акций
был крупнейшим источником доходов Уолл-стрит. За операции взимали жирные фиксированные
комиссионные, сумма которых не подлежала обсуждению. Всякий раз, как акции переходили из
рук в руки, какой-то брокер, тратящий, в сущности, не так уж много усилий, клал себе в карман
кругленькую сумму комиссионных. При продаже 200 акций сумма вознаграждения была вдвое
больше, чем при продаже 100 акций, хотя труд в обоих случаях был один и тот же. 1 мая 1975
года пришел конец фиксированным комиссионным за брокерские услуги, в результате чего
доходы от комиссионных резко сократились [Брокеры прозвали этот день Mayday, то есть
дали ему название международного радиосигнала, который передают терпящие аварию
корабли и самолеты, - от французского m'aider, «на помощь». - Примеч. переводчика.].
Инвесторы стали пользоваться услугами тех брокеров, которые взимали меньшие комиссионные
за услуги. В результате в 1976 году доходы Уолл-стрит сократились примерно на 600 миллионов
долларов. Надежнейший в мире денежный пресс развалился. А потом, чтобы усугубить нищету
оскорблением, случился подъем рынка облигаций. С ростом рынка облигаций специалисты по
акциям превратились в сравнительно бедных людей. Нет, конечно, они продолжали неплохо
зарабатывать, но и следа не было той беззаботной и наглой роскоши, которой наслаждались
люди с рынка облигаций. Ни одному брокеру по акциям и в голову бы не пришло играть в покер
лжецов на миллион баксов. Где бы он взял такие деньги?
Мы, на учебных курсах, не собирались идти в бедняки. Поэтому у отделения акций была
проблема- как заманить людей. Поскольку они, в отличие от специалистов по облигациям, не
могли привлечь нашего внимания будущими благами, весь курс знакомства с рынком акций
обращался в одну непрерывную торговую кампанию. В их выступлениях и призывах был оттенок
упрашивания и виноватости, что затрудняло им решение задачи. Мы, учащиеся, многого не
понимали, но у нас было безупречное чувство стиля. Мы твердо знали, что в целом качество
обращения с нами было обратно пропорционально реальной привлекательности предлагаемой
лектором работы. Правило было простым: чтобы получить наилучшую работу, следовало
претерпеть наибольшие унижения.
В этом смысле положение стажера мало чем отличалось от положения покупателя.
Специалистам по акциям приходилось быть мягкими и заискивающими не только с нами, но и с
клиентами, потому что конкуренция на рынке акций была чрезвычайно острой. Инвестор мог
купить акции IBM у Salomon, а мог у сорока других брокерских контор. Специалисты по
облигациям, напротив, могли вести себя с нами с предельной грубостью и свирепостью, но они
могли так же относиться и к своим клиентам, потому что по некоторым видам облигаций фирма
имела почти монопольное положение. Из того, как с нами обращались, можно было составить
представление как о правилах поведения на разных рынках, так и о степени господства фирмы
на каждом из них. Вряд ли любой из учащихся с равной элегантностью сформулировал бы это, но смысл ситуации все понимали абсолютно четко: выбирай акции, и будешь лизать всем
задницу, как Вилли Ломан, либо выбирай облигации, и тогда будешь всех пинать, как Рэмбо.
При всем этом люди из отделения акций выглядели вполне счастливыми, хотя мне
пришлось довольно долго общаться с ними, прежде чем я понял почему. Они жили под меньшим
давлением, чем маклеры и продавцы рынка облигаций. Они смирились со своей судьбой и, подобно крестьянам на пасторалях Брейгеля, наслаждались простыми радостями жизни. Дом на