биржевой крах, случившийся в октябре 1987 года). Он прочитал нам лекцию обо всех такого рода
новинках и предложил задавать вопросы. Проучить его решился дипломник Чикагского
университета Френки Саймон.
- Когда вы торгуете опционами на акции, - спросил мой приятель Френки, - вы хеджируете
свои гамму и тэту или ограничиваетесь только дельтой? А если не хеджируете гамму и тэту, то
почему?
Специалист по опционам на акции кивал головой секунд десять. Он явно не знал, к чему
относятся все эти греческие символы. Мы, слушатели, как ни стыдно это признать, были в этом
столь же невежественны, но чувствовали, что любой уважающий себя специалист по опционам
не может допустить, чтобы его загнал в угол простой студент учебных курсов. Наш незадачливый
лектор попытался скрыть свою растерянность за шуткой.
- М-да, - задумчиво протянул он. - Приходится признать, что ответа я не знаю. Может, именно поэтому у меня торговля идет гладко? Я разберусь дома, и мы продолжим завтра утром.
На самом-то деле я не очень силен в теории опционов.
- Вот поэтому-то, - заметил Френк, - вы и работаете в отделении акций.
Это добило его окончательно. Юному дарованию из отделения акций крыть было нечем.
Он быстренько собрался и выкатился эдаким смущенным колобком. Какое унижение! Потерпеть
поражение от стажеров!
Дошло до того, что даже появление в отделении акций стало неприличным поступком.
Вообразите же наш ужас, когда они приступили к детальному изучению возможных кандидатов.
Байрини объявил, что намерен пообедать с каждым из нас, а это значило, что любой мог
оказаться кандидатом в Даллас, Торговля акциями. Люди запаниковали. Многие пытались
сделать себя в принципе непривлекательными, но мало кто мог похвастаться, что умеет это
делать как следует. Дольше прятаться от глаз специалистов по акциям было невозможно. Никто
не чувствовал себя в безопасности. Поползли слухи, что уже составлен список желательных для
отделения акций кандидатов. Потом пришла ошеломительная новость: отделение планирует
маленький пикник и прогулку на яхте, чтобы получше познакомиться с отобранными
кандидатами.
И все это, увы, оказалось истинной правдой. Байрини отобрал для себя шестерых, имен
которых мы пока не знали. Но потом пришли и приглашения. Четверо из шести были
заднескамеечники, так что определенная справедливость в этом мире все-таки соблюдалась.
Одно получил Майрон Сэмюэлс, который мог над всем этим смеяться, потому что отдел
муниципальных облигаций уже пообещал ему свое покровительство и помощь. Шестое
приглашение получил я.
Я был беспомощен, как бедная женщина, которую насильно выдают замуж, и вот, впервые
увидев чудовищный лик своего будущего мужа, она в отчаянии рыдает. Вот таким теперь я
представлял свое будущее в Salomon Brothers. Влиять на ситуацию я мог только косвенно, через
менеджеров. Из этой западни существовал единственный выход: сохранять безразличие к
отделению акций и возбудить интерес к себе в каком-либо другом отделении. Опасно было
только довести отвращение отделения акций ко мне до такой степени, что они попытаются
уволить меня вовсе. У них, правда, не было особой власти. С другой стороны, чтобы выгнать
меня, большой власти и не требовалось.
Яхта отплывала от южного причала Манхэттена. Человек из отделения акций вился вокруг
нас, расписывая достоинства и прелести рынка акций. Мы лавировали и уходили от него, как
боксеры на ринге. Три минуты постоять на носу, потом - на корму, потом - в машинное
отделение; вот так мы ходили кругами, и яхта казалась все более миниатюрной - укрыться было
негде. Всего час плавания, и начало казаться, что наша яхта не больше крошечной шлюпки.
Вскоре, когда нас стало раскачивать на волнах, кто-то начал цитировать «Мемуары маклера».
Ритуал ухаживания оказался по-солдатски груб и прямолинеен. Нам налили виски, потом
еще, дождались, когда над Манхэттеном взошла луна, обратившая небоскребы Уолл-стрит в