На следующее утро Мэтти уже поджидал Майкл Мортара, один из директоров Salomon Brothers. Мортара возглавлял отделение торговли закладными. Именно Мортара выступал перед
нашим курсом от имени этого отделения. Остроумцы с торгового этажа Salomon любили
передразнивать Мортару, который звучал довольно похоже на Марлона Брандо в фильме
"Крестный отец".
Мортара выглядел расстроенным. Он пригласил Мэтти в свой кабинет.
- Мэтти, мне только что позвонили из особого подразделения Комиссии по ценным
бумагам и биржам, и я не знаю, как мне быть. Это правда, что ты стащил еду из нашего
кафетерия? - спросил он.
Мэтти кивнул.
- Как ты до этого додумался? Что ж теперь будет-то, а? Ладно, иди пока работать, а я
потом тебя разыщу. Попались мы, однако.
Остаток дня Мэтти был вздрюченным, как бывает с человеком, потерявшим выигравший
лотерейный билет. Он, конечно, был еще новичком в деле, стажером, над которым все много и
охотно измывались, но, с другой стороны, он вот-вот должен был стать большим хоботом.
Американский рынок закладных рос быстрее любого другого рынка капиталов в мире, и торговля
закладными была лучшим местом в фирме. А поскольку в 1985 году это было лучшее место в
Salomon Brothers, которая считалась лучшей торговой площадкой Уолл-стрит, вполне возможно, что это было лучшее место если не в мире, то на Уолл - стрит.
После двух лет работы в Salomon молодому маклеру по закладным начинали поступать
лестные предложения от Merril Lynch, Bear Sterns, Goldman Sachs, Drexel Burnham и Morgan Stanley, и каждая из этих преуспевающих компаний мирового класса жаждала завладеть
волшебным умением оперировать на рынке закладных. Эти предложения гарантировали не
менее полумиллиона долларов в год жалованья плюс долю в прибыли от торговли. Мэтти
маклерствовал только первый год. Если у него все пойдет хорошо с торговлей, на четвертый год
он будет получать миллион в год (до выплаты налогов). Для 22 - летнего молодого человека это
было отличное место, и Мэтти не пожалел усилий и не упустил своего счастья - он был как раз
там, где мечтал оказаться. А теперь здрасьте вам: взят с поличным в кафетерии. Насколько это
серьезно? Целый день другие маклеры по закладным наблюдали за его страданиями и не
мешали размышлять о превратностях судьбы.
На следующее утро Мэтти велели явиться в кабинет Гутфренда. Мэтти никогда прежде не
видал Джона Гутфренда, да в этом и не было нужды. "Гутфренд, - объяснил Мэтти один из
маклеров по закладным, - не тратит время на тех, кто внизу". Если Гутфренд пожелал увидеть
его, значит, история с кафетерием уже переросла в скандал. Кабинет Гутфренда располагался
метрах в двадцати от стола Мэтти. Обычно он пустовал. Можно было многие годы успешно
работать в Salomon и никогда не переступать порог этого кабинета. Жутковатые вещи
происходили в его полумраке с людьми, гораздо более защищенными от всяких превратностей, чем Мэтти. Когда Мэтти увидел, что в кабинете рядом с Гутфрендом сидит Мортара, всякие
надежды относительно причин его приглашения отпали сами собой.
Мэтти вошел.
Какое-то время Гутфренд распространялся о том, что за бездарный поступок - воровать
чизбургеры в кафетерии. "Мэтью, у меня только что был продолжительный и малоприятный
разговор с исполнительным комитетом нашей фирмы, и мы решили... [длинная пауза]... пока
тебя оставить. Пока что могу сказать только, что кое - что придется улаживать с SEC в
Вашингтоне. Мы тебя известим".
На рынке человек может опереться только на свое слово - на свою честь, - и каждый год
Гутфренд выступал перед слушателями учебных курсов с проповедью на эту тему. Мэтти был
еще новичком в бизнесе и вполне мог верить во все это. В любом случае свою карьеру он считал
уже загубленной. Это воровство станет преследовать его до тех пор, пока он будет оставаться
на Уолл-стрит. Всякий раз как SEC надумает что - то расследовать в их фирме, он будет первым
подозреваемым. Такая у него будет репутация. Его имя станут произносить шепотом.
Когда Мэтти вернулся на свое место в отдел, он выглядел так, как будто присутствовал на
Страшном суде. Для двадцати примерно маклеров по закладным это зрелище оказалось