мужчины.
Отдел закладных превратился в отдельное белое братство. Существовала молчаливая
договоренность, что Леви сделает все возможное, чтобы маклерам платили, а они в свою
очередь будут его поддерживать. Это согласие было не столь сильным, как в случае Раньери.
Маклеры приходили из бизнес-школы, а не из отдела писем. Многие из них были финансово
независимыми. Раньери трудно было оказывать им покровительство, а он любил окружать себя
теми, для кого мог что-либо сделать. Он любил людей, но особенно ему нравилась идея "своих
людей". Он стал бы самым счастливым человеком в мире, если бы вокруг него были маклеры, которым нужна помощь в оплате больничных счетов. Когда Биллу Эспозито не хватало 19 тысяч
долларов для взноса за новый дом, Раньери добился, чтобы фирма внесла недостающее. "И он
извинялся, что не смог заплатить из собственного кармана", - вспоминает Эспозито.
Но потихоньку отдел наполнялся людьми. В 1979 году появился выпускник Уортонского
университета Том Кенделл, успевший короткое время поработать в канцелярии. В 1980 году
пришли Мейсон Гаупт, тоже из Уортона, и Стив Рот из Стэнфорда. В 1981 году появились Энди
Стоун и Вольф Нэдулман из Гарварда. Собственное положение в фирме им виделось примерно
так же, как у Леви. По словам Нэдулмана, "Том Штраус [восходящая звезда отдела
правительственных облигаций] и его толпа покупали галстуки от Hermes и занимались
триатлоном, а люди Леви жили как традиционная итальянская семья. Люди из отдела
правительственных облигаций ели тофу [Тофу - сырообразный диетический продукт, который
изготовляется из соевых бобов. - Примеч.. редактора.] и носили идеально отглаженные брюки, а
на - строение в отделе закладных было примерно таким: "Что ты имеешь в виду, что у тебя было
только две подачи, разве ты не был рад этому?!" Кто видал хоть одного жирного маклера в
отделе правительственных облигаций? Ни одного. Все поджарые и застегнуты на все пуговицы.
Они все неодобрительно относятся к толстякам. Я знаю, о чем говорю, я сам толстяк".
"Было ясно, что фирма только терпела нас, но не одобряла, - рассказывает Том Кенделл. -
Они как бы спрашивали: "Чем эти говнюки там в углу зарабатывают на жизнь? "
Одно из самых живых воспоминаний Энди Стоуна о первых месяцах его работы на
торговом этаже таково. Он ткнул рукой в сторону Раньери и его компании и спрашивает маклера
из отдела корпоративных облигаций, кто это. "Никто, - отвечает маклер. - Это просто
ничтожества. Никто не хочет работать в отделе закладных".
Крейг Коатс, глава отдела правительственных облигаций, спросил Стоуна: "Зачем вам
идти в отдел закладных, если вы можете быть в отделе правительственных облигаций? "
Даже на более высоких уровнях толстяки считали, что тощие их несправедливо затирают.
"Фирма, - рассказывает бывший директор Мортары, - была разделена на отдельные феодальные
владения. В других отделах людей больше заботила защита собственного бизнеса, чем развитие
нового".
Раздражение отдела закладных против руководства фирмы еще усилилось, когда в
начале 1980 года стало известно, что отдел собираются закрыть - он не приносил дохода.
Аналогичные отделы в других уолл-стритовских фирмах - в Merril Lynch, First Boston, Goldman Sachs - оказались мертворожденными. Их закрывали еще до того, как успевали от - крыть.
Любители здравого смысла утверждали, что торговля закладными не для Уолл - стрит.
И вдруг все сдвинулось и пришло в движение. 6 октября 1979 года Пол Волкер произнес
свою историческую речь. Краткосрочные ставки процента взлетели до небес. Менеджер
ссудосберегательной организации мог выдать ссуду на 30 лет, если соглашался на ставку 10
процентов годовых. Но чтобы добыть эти деньги, ему приходилось их покупать по ставке 12
процентов годовых. Следовательно, у него не было возможностей выдавать новые ссуды, что
соответствовало задачам Федеральной резервной системы, пытавшейся охладить экономику.
Уровень закладки новых домов упал до самого низкого значения за весь послевоенный период.
Еще до выступления Волкера отдел закладных Стива Джозефа создал ипотечных облигаций
примерно на 2 миллиарда долларов. Смехотворно мало - меньше 0, 2 процента от суммы
кредитов, выданных американцам под залог их жилищ. Но это было все - таки начало. После