мнению Джона Гутфренда, главной в этом деле была фирма. Это она создала Рубину все
возможности играть и выигрывать. Естественно, что значение имела только точка зрения
Гутфренда. Первые два года работы Рубин, как все новички, получал плату в рамках
установленного коридора. В первый год это составило 90 тысяч долларов - максимум того, что
было положено работающему первый год. В 1984 году, на второй год. Рубин наторговал 30
миллионов долларов. Ему заплатили 175 тысяч долларов - максимум того, что было положено на
втором году. Он вспоминает, что «в Гарварде было железное правило: действительно классные
студенты в течение трех лет после выпуска получают до ста тысяч долларов». Железные
правила больше не работали. В начале 1985 года он оставил Salomon Brothers и перешел в
Merril Lynch с гарантированными условиями: на первые три года не менее одного миллиона
долларов в год плюс процент от добытой им торговой прибыли.
Кто может его обвинить? Уж никак не такие же, как он, маклеры. Они его понимали. Ты
готовишь маклера, чтобы он умел использовать слабости других, чтобы он выжимал из рынка
все до последнего цента в пользу фирмы, и не следует от него ждать, что при раздаче премий он
будет спокойно сидеть и урчать, как кот в ожидании миски молока. В конце каждого года люди с
торгового этажа Salomon Brothers забрасывали на несколько недель все свои дела и занимались
только собственной карьерой. Что они мне платят? Что мне обещают на будущее? Сколько я
смогу получить в другой фирме? Была даже игра, сильно смахивающая на покер лжецов, в
которой маклеры играли против фирмы. Вольф Нэдулман называл ее «Как, получая 350 тысяч
долларов, делать вид, что ты этим недоволен». (Кстати, я был очень хорош в этой игре. Просто
невероятно.) Игра заключалась в том, чтобы довести до сведения фирмы, что, может быть, всего
лишь может быть, в этом году тебя удовлетворят 350 тысяч долларов. Но если в следующем
году тебе не будут платить как следует, ты уйдешь. Ты мог блефовать. А мог действовать и
всерьез.
Хотя Джон Гутфренд и сам был в прошлом маклером, он не чувствовал противоречивости
системы оплаты. Невиданные прибыли, получаемые на рынке закладных, создали в ней
сильнейшие напряжения. Идеи Гутфренда в области оплаты сложились в дни, когда фирма
представляла собой товарищество. Тогда на лояльность маклеров можно было рассчитывать с
полным основанием. В товариществе маклер должен оставлять в общей кассе фирмы
значительную часть своей прибыли. Если он покидал ее, он лишался права на свою долю.
Эта система кончилась, когда в 1981 году Гутфренд продал фирму компании Phil ips Brothers. Теперь зеленая (с точки зрения Гутфренда) молодежь, только что после учебных
курсов, получала на рынке закладных прибыль в десятки миллионов долларов и требовала
своей доли. У Гутфренда и в мыслях не было платить кому бы то ни было «долю». Он твердо
Держался убеждения, что Х достаточно, и эта идея Укоренилась и закоснела в эпоху, когда
платить миллион баксов маклеру, который только второй-год как на торговой площадке, считалось немыслимым и непристойным. Да и в любом случае прибыль в 25 миллионов
долларов - это заслуга Salomon Brothers, а не Хью Рубина.
Гутфренд открыто критиковал чрезмерную алчность молодого поколения. В 1985 году он, величественно взмахнув рукой в сторону торговой площадки, заявил репортеру «Business Week»: «Я не знаю, что происходит в головах этих юных искателей». Маклеры замечали его
лицемерие и были обижены на него. Гутфренду легко было говорить, что деньги ничего не
значат. Себе он платил столько, сколько не получал ни один генеральный директор на Уолл-
стрит. И он уже был богат. Он получил 40 миллионов дол-i ларов от продажи фирмы компании
Phil ips Brothers. После изъятия прибыли в результате продажи у него, так же как и у всех старых
партнеров фирмы, изменилось к ней отношение. Она перестала быть для них инструментом
накопления богатства, а стала инструментом власти и престижа, игровым полем, на котором
можно было вполне безопасно козырять своей крутостью.
Гутфренд в особенности упивался ростом своего поля. Он любил напоминать, что
Salomon является крупнейшим в мире инвестиционным банком с капиталом 3 миллиарда
долларов. Он получал неприкрытое удовольствие от мысли, что управляет «глобальным»
инвестиционным банком. Открыты и стремительно расширяются отделения в Лондоне, Токио, Франкфурте и Цюрихе. Фирма, на которую в 1982 году работали 2 тысячи человек, в 1987 году
имела 6 тысяч служащих.