конкурентоспособность. Но многие маклеры по закладным утверждают, что весь этот рост ради
роста имел целью только престиж самого Джона Гутфренда. Он часто говорил о том, что каждый
вечер на счетах Salomon Brothers остаются ночевать ценные бумаги на сумму 80 миллиардов
долларов. Немедленно после этого он вспоминал, что по величине активов Salomon Brothers является «крупнейшим коммерческим банком мира» и «одной из сорока крупнейших стран
мира». Как заметил в ответ один маклер по закладным (еврей), «брось, Джон, ты говоришь не о
Голландии, а всего лишь о горстке торгующих в кредит евреев».
Идея, что он стоит во главе всего лишь горстки торгующих в кредит евреев, была
Гутфренду столь же чужда, как и Голландия. Фирма Salomon Brothers, которой он руководил, была чем-то большим. В таком случае, по законам ассоциации, и сам Гутфренд становился чем-
то большим и более значимым. Хью Рубин, с другой стороны, был всего лишь мелкой сошкой.
Его можно было заменить другим выпускником учебных курсов. Маклеры не одобряли систему
Гутфренда. Это был плохой бизнес. Привлекало то, что если остаться в Salomon и если фирма и
впредь будет процветать, то можно надеяться, что когда-нибудь ты будешь вознагражден за
прошлые достижения. Но если фирма перестанет быть прибыльной, лучшие годы маклеров
останутся потраченными впустую.
Итак, в марте 1985 года Хью Рубин получил в Merril Lynch контракт на 3 миллиона
долларов и стал легендой. Рассказы о том, как он обошелся с фирмой, были известны и в нашем
классе, и его имя возникало в разговорах людей, никогда его не встречавших. «Слыхал, сколько
Хью Рубин получает в Merril ?» Вопрос был чисто риторический, потому что эту историю знал
каждый. Легенда о Хью Рубине начала привлекать в отдел закладных людей, которые заранее
планировали уйти оттуда, как только они где угодно добудут контракт на 3 миллиона долларов.
Возникло совершенно новое отношение к работе в Salomon Brothers: добиться и бежать.
Именно благодаря этому фирма Salomon Brothers и прежде всего ее отдел закладных
превратились в источник кадров для всех остальных уолл-стритов-ских фирм. Постоянно
растущее число маклеров из отделов правительственных, корпоративных и ипотечных
облигаций срывались с мест, и дошло до того, что один старший продавец корпоративных
облигаций пожаловался, что подумывает о переходе в Merril Lynch, потому что у него там
намного больше знакомых. Крепче всего это ударило по отделу закладных. С точки зрения
других фирм маклеры по закладным из Salomon Brothers обходились дешево, сколько бы им ни
пришлось платить. Они обеспечивали вход на невероятно богатый рынок, на котором без них
никто не умел работать. Поэтому дезертирам зачастую платили намного больше, чем они когда-
либо рассчитывали.
С Роном Дипаскуале все это дошло до абсурда. По словам одного маклера, Дипаскуале
был «маклером третьего разлива». На торговую площадку он пришел из канцелярии и имел
совсем небольшой опыт, когда его позвали в Merril Lynch и предложили на два года
гарантированный миллион долларов в год. Он должен был возглавить их отдел торговли
ипотечными облигациями (в этом смысле он оказался предшественником Рубина). Через пару
лет Дипаскуале действительно превратился в достойного маклера, но в то время он не умел
почти что ничего. Свою ошибку в Merril Lynch поняли примерно через неделю, но было поздно.
Контракт уже был подписан, и Дипаскуале просидел у них два года в канцелярии, а когда
контракт истек, он под бурные аплодисменты вернулся в Salomon. Ура герою-победителю! Мало
кому из маклеров, покинувших корабль, предлагали вернуться обратно, но для Дипаскуале
сделали исключение. С точки зрения руководства, его возвращение было отличным возмездием
для Merril Lynch.
Но история с Хью Рубином не была шуткой. Самым странным в ней было то, что он не
хотел уходить. Рубин утверждает, что был момент, когда он почти отклонил предложение Merril Lynch. Однако, решившись его принять, он не стал ни с кем в фирме делиться своими планами, потому что знал, как легко его было уговорить остаться и не уходить. Он мечтал сделать карьеру
в Salomon Brothers. «Здесь я был счастлив, как нигде», - рассказывает он. Больше всего ему по
душе было то, что «здесь можно было заниматься только торговлей». Чтобы больше не
появляться у себя в фирме, он просто позвонил Мортаре, и они договорились о совместном
ланче в Южном порту.