неожиданно оказывается экспертом, не было ничего особо странного, потому что
соответствующие облигации могли быть изобретены только за месяц до того. Когда постоянно
появляются все новые финансовые инструменты, влияние и богатство достаются самым
молодым, что мы и наблюдали в 1980-х годах, в период быстрых изменений. Молодые мозги с
радостью хватаются за возможность знать что-то такое, в чем его начальство не понимает.
Зрелые люди были слишком поглощены наведением порядка и не поспевали за новинками.
К 1986 году Раньери с головой ушел в управление делами фирмы, так что даже за
рабочим столом в торговом зале его видели редко. И это, в общем-то, очень устраивало
остальных маклеров. Не то чтобы они не любили Леви. Просто когда менеджеры - Леви и Майкл
Мортара - задерживались в зале, они неизменно начинали лезть в дела маклеров. Они
указывали, что следует делать, а чего делать не надо; они требовали детального объяснения, почему были куплены эти облигации, а не те. Как рассказывает сегодня один из маклеров,
«зачастую у тебя просто нет разумного объяснения для каждой позиции. Иногда покупаешь
облигации, просто чтобы узнать, что и как. И никому не нужно, чтобы кто-то расхаживал вокруг и
расспрашивал, что и почему».
Неудивительно, что менеджеры придумали, как отвадить свое начальство от попыток
реально чем-то управлять. Первый заговор вскрылся как-то в апреле 1986 года, когда Раньери
решил, что нужно уделить внимание своим маклерам. Раньери появлялся на рабочем месте
рано утром, но хитрые маклеры делали так, что он оказывался прикован к своему столу. В
первый день они сгрузили на его стол все бумаги, которые смогли собрать. Раньери прибыл в 7
утра, увидел этот чудовищный беспорядок и взъярился.
- Кто это сделал? - спросил он, обращаясь в пространство. Маклеры, ухмыляясь, только
пожимали плечами.
На второе утро маклеры вытащили опорный штифт из его вращающегося кресла. Когда он
утром сел за стол, кресло развалилось, и он грохнулся на пол, чуть не повредив спину. Пока он
ругался и стонал, общими усилиями удалось вытащить его из-под стола и поставить на ноги. В
этот раз он спросил Д'Антона, кто откалывает эти шуточки. Тот изобразил полное неведение.
На третий день маклеры установили сиденье его кресла на такую высоту, что когда
Раньери взгромоздился на сиденье, то уперся коленями в ящик стола. Он пришел в ярость.
- Мать его, Джонни, я хочу знать, кто все это вытворяет, - сказал он.
- Ладно, Леви, - ответил Д'Антона, - думаю, что Майкл [Мортара] просто не любит, когда ты
здесь крутишься. [Раньери должен был бы сразу догадаться, что это ложь, потому что Мортара
никогда не появлялся на работе раньше 8 утра, так что просто физически не мог быть
виновником.]
- Что, мать его, он о себе думает? - вопросил Раньери, после чего вывернул на стол
Мортары все корзины для мусора, которые смог найти, - компьютерные распечатки, обертки от
чизбургеров, всякие огрызки, объедки и прочий мусор.
Маклеры, демонстрируя моральную поддержку, охотно помогали ему и тащили мусор из
всех углов торгового этажа. Когда дело было сделано, стол Мор-тары был погребен под
чудовищной кучей мусора. «Даже в театре не смогли бы все так хорошо согласовать во времени,
- рассказывает очевидец. - Как раз когда обозленный Леви выходил через одну дверь торгового
зала, в другую входил ничего не подозревающий Мортара».
Когда он увидел свой стол, заваленный омерзительным хламом, его реакция была точно
такой же, как у Раньери: немедленная и жестокая месть. Он так же обернулся к Д'Антона с
вопросом:
- Лерой [так звали Д'Антона], я серьезно, кто здесь развлекался на моем столе?
- Майкл, Бог свидетель, это все Леви, - правдиво ответил Д'Антона.
Мортара был убит. Раньери был единственным человеком, против которого он был
бессилен. Злой и подавленный, он ушел в свой кабинет на 42-м этаже и до конца дня оттуда не
появлялся. «Наконец-то воцарилось некое подобие мира», - меланхолично откомментировал