рыбой (в Salomon любили рассказывать историю про одного из американских директоров, который поджаривал суши на костерке, разведенном в пепельнице). Его кормили блюдами, очень похожими на привычную ему американскую еду. Такому человеку легко было воображать
себе, что Европа сильно похожа на Нью-Йорк, потому что за две тысячи долларов в день так оно
и было. Вот так Лондон стал ключевым звеном в этом походе за мировым господством. Время по
Гринвичу, история, язык, политическая стабильность, большой спрос на доллары и роскошные
магазины (последнее никак не стоит недооценивать) - все это делало Лондон центральным
звеном в планах всех американских инвестиционных банков. И глобальные притязания Salomon Brothers также привели ее в Лондон.
Я был начинающим продавцом, одним из двенадцати выпускников нашего учебного
потока, которых бизнес-классом прислали в Лондон. Когда я начинал, наши помещения занимали
два небольших кольцеобразных этажа здания в Сити, принадлежавшего Morgan Guaranty.
Вообще-то для торговли нужен просторный ангар, в котором каждого видно и с каждым можно
перекрикиваться. А наши помещения напоминали бублик - слишком много лифтов и лестниц в
середине. Торговая площадка размещалась по периметру вокруг этого ядра. Если бы его
вытянуть в длину, получился бы сарай метров на пятьдесят, а так сидя ты мог видеть только
небольшой сегмент этого пространства. К тому же там было очень тесно. Мы сидели буквально
впритирку. Каждый знал, что делают соседи и все остальные. Было очень шумно и, если не
считать открыточного вида из окна - Темза и купола собора Св. Павла, - довольно противно.
Двенадцать торговых групп лондонского отделения были простым продолжением
операций материнской компании в Нью-Йорке. Одна группа занималась продажей
корпоративных облигаций, другая - ипотечных, третья - правительственных, четвертая - акций
американских компаний и т. п. Мне мою специализацию выбрали еще в ходе обучения. Человека, к которому меня прикрепили - к лучшему или к худшему, к деньгам или к долгам, - звали Дик
Лихи. Он возглавлял отдел продаж опционов и фьючерсов на облигации - капризное порождение
отдела правительственных облигаций. Вот так я стал природным, так сказать, членом семьи
Штрауса.
Лихи и его правая рука, милая Лесли Христиан, официально взяли меня к себе в
последние дни учебной программы за сандвичами с индюшкой. Это был очень удачный ланч, во-
первых, потому, что никто не хотел меня брать, кроме отдела акций, а во-вторых, они мне
понравились. В положении их гека было кое-что необычное. В отличие от большинства
менеджеров, маниакально озабоченных стремлением как можно быстрее избавиться от
ответственности, ребе Христиан и реб Лихи посоветовали мне найти любой способ зарабатывать
деньги и не слишком тревожиться о необходимости сбывать опционы и фьючерсы. Они вполне
разумно увязывали свои личные интересы с интересами фирмы в целом. Это и делало их столь
необычными. А я, работая среди специалистов, озабоченных только тем, как ублажить своих
боссов, получил своего рода генеральную лицензию на обследование любых углов и закоулков
фирмы.
В первый же мой день в Лондоне я представился лондонскому менеджеру Лихи Стю
Уиллкеру. До моего приезда его группа состояла всего из трех продавцов. Уиллкер был еще
одной моей удачей. Он не подцепил фирменную болезнь Salomon. Он жил в Лондоне уже
четвертый год, но до сих пор твердо помнил, что сам он родился в Балд-Кноб, и это действовало
освежающе. Что еще интереснее, Уиллкер, похоже, однажды окинул взглядом всю кучу писаных
и неписаных правил, управлявших поведением большинства людей в Salomon, и решил, что к
нему это не относится. Он ценил свою свободу. Уиллкер почти не обращал внимания на то, что
ему рекомендовали делать или не делать, и поощрял подобную же независимость в своих
подопечных. Парадоксально, но у него самого случались приступы тиранства. Тогда он отдавал
диковатые распоряжения типа «обзвони всех в Париже». Однако такое случалось редко, а
учитывая прочие его достоинства, это стоило потерпеть. Он позволял нам приходить на работу
когда угодно и работать в удобное каждому время. Достаточно было следовать его собственному
примеру: он неизменно появлялся на работе на час позже остальных. Это был воодушевляющий
пример. Его группа год за годом оставалась самой прибыльной, и я уверен, что это благодаря
тому, что он позволял своим людям действовать самостоятельно.