содержала очерки по истории компании, рассказывающие о славных и благих деяниях
руководства. Стиль книги был просто бесподобен. Высказывания Гутфренда, Раньери, Горовица, Войта, Штрауса и Мэсси цитировались, как будто это были новые герои Евангелия. Возникали
образы людей скромных и заботящихся о судьбах мира. Автор наделил их мудростью, щедростью, отвагой и прямотой. Получился дивный образец топорной фашистской пропаганды.
Будущим студентам учебных курсов придется, видимо, учить эту ахинею наизусть.
Даже мне, стажеру, было понятно, что книга зализывает и прячет действительность. Да, фирма стала лидером рынка, но не в качестве единой большой и счастливой семьи. Скелетов
накопилось больше, чем шкафов, где их можно укрыть. Уильям Соломон, сын основателя
фирмы, человек, во всем остальном сдержанный и достойный, был рад наговорить мерзостей
про Гутфренда всякому репортеру, который был готов его слушать. Еще не увяли цветы на
могиле прежнего председателя компании Дэвида Тендлера, которого заставил уйти в отставку
рвавшийся к власти Гутфренд. Битва между Раньери, Штраусом и Войтом близилась к кровавому
завершению. Маклеры разбегались, прельщенные более выгодными условиями в других
фирмах. Естественно, что никакие темные подробности прошлого и настоящего не вошли в
официальную, тщательно причесанную версию истории.
Для рассказа о возникновении отдела закладных, например, автор нарыл старых газетных
статей, в которых Боб Далл заявлял: «Преимущество фирмы Salomon перед конкурентами
заключается в ее поразительной гибкости, которая открывает перед каждым возможность
заниматься тем, что дает наивысшую прибыль». Самое интересное в этом и подобных
высказываниях - происходящее за кулисами как раз в момент интервью. Цитируемый выше текст
был произнесен ровно за полгода до того, как Раньери вышвырнул Далла вон, а Гутфренд молча
все санкционировал.
Гутфренд - герой книги. Это своего рода новый Исаия, надмирный страдалец и служитель
великого дела. Возвышение простого маклера на пост руководителя компании описывается, например, так: «Мне нравилось быть руководителем, - повествует сам герой, - но меня
притягивали не слава и почести, а возможность решать важные задачи. Мир финансов порой
требует от человека высшей ответственности. Временами открываются возможности оказывать
благотворное влияние на все общество».
«Он производит впечатление искушенного государственного деятеля», - воркует
комментатор.
Но в этой истории с книгой и кубком Дэша интересовала не дезинформация, а нечто более
глубокое. Тот, кто знал об истинном положении дел, должен был понять, что здесь лучше
солгать, чем сказать правду. А если уж нашим руководителям пришлось врать и прикидываться, то ложь должна была получиться чудовищно несообразной. Но Дэшу не понравилось, что на
весь этот вздор фирма ведь тратила деньги! Книга и кубок? Да кому на хрен они нужны, эта книга
и этот кубок? Он бы предпочел взять деньгами. Ты ведь пойми, добавил он, те, кто когда-то
создал эту фирму, никогда бы не стали делать подобных вещей: они тоже предпочли бы деньги.
По мнению Дэша, книга и кубок были отступлением от традиционной морали фирмы Salomon.
Вот почему он посоветовал мне продавать ее акции без покрытия [Продать акции Salomon без
покрытия было бы грандиозным делом. Цена акций рухнула почти отвесно еще до краха
рынка в октябре 1987 года - от 59 до 32 долларов за акцию. И это при том, что другие
брокерские дома, такие, как First Boston и Drexel Burnham, утверждали, что акции Salomon -
отличное вложение капитала. После рыночного краха цена акций упала до 16 долларов.].
Я записал этот наш разговор в тоненькую книжку, куда заносил все, что мне казалось
интересным и умным. Судя по записям в ней, я довольно рано понял, что мой внешне здоровый
работодатель был фактически в состоянии упадка. Без этих записей я не смог бы правдиво
воспроизвести первые несколько месяцев моей жизни на новой работе, потому что быстро
менялся и забывал первые впечатления.
Чтобы дать честное описание того, каким я был прежде, мне придется до известной
степени полагаться на чужие суждения. В Salomon Brothers многие развлекали себя своего рода
психоанализом, изучая характер ближних. Дэш, например, позднее, в перерывах между
телефонными разговорами, держа в зубах карандаш, предавался воспоминаниям о моих первых
неделях на работе. Он обожал рассказывать, что в качестве гека я был изумительно внушаем и