для себя и для нашей фирмы 60 тысяч долларов. Я был одновременно разъярен и обескуражен.
Но все это не решало проблемы. Проклинать маклера можно было сколько угодно, но мне-то что
делать? Он в конце года получит премию за эту сделку, и это будут мои деньги. Если я продолжу
возмущаться, то просто выставлю себя дураком, как если бы я действительно рассчитывал, что
клиент сумеет заработать на этих AT & Т. Как можно быть таким идиотом, чтобы поверить
маклеру? Лучшее, что мне оставалось, - это сделать вид, что я и сам намеревался уделать
клиента. К этому отнесутся с уважением. Это называлось «впарить». Я просто впервые в жизни, сам не понимая того, впарил облигации. Я утратили невинность.
Но что же мне сказать моему немому немцу? «He убивайся так из-за этих 60 тысяч
долларов»? «У тебя короткая память, и ты быстро все забудешь»? «Прости, я в этом деле
новичок, но похоже, ха-ха, что я тебя поимел!»?
- Алло, прошу прощения за задержку, у нас здесь жуткая запарка, - начал я.
Я так и не смог выбрать подходящий тон для этого разговора и решил держаться бодро-
весело. Со стороны, должно быть, это выглядело как нечто среднее между улыбкой решимости и
оскалом идиота. Дэш наблюдал за моими эволюциями и смеялся. Теперь в этом не было нужды.
Теперь меня гораздо больше беспокоила не ситуация Германа, а собственное положение.
- Я только что говорил с маклером, - деловито объяснял я моему первому клиенту, - и он
сказал, что сегодня ночью с облигациями AT & Т что-то не то случилось, но они очень быстро
должны подровняться.
- Что они стоят? - Он был настойчив и неумолим.
- Мм... дай-ка... глянуть... О! девяносто пять! - Я наконец выговорил и почувствовал, как
меня всего передернуло.
- Aa-a-a-a-al - Он завопил, как если бы его ткнули ножом.
Он утратил всякую способность к членораздельной речи. В его первобытном тевтонском
вопле слышался отзвук коллективных страданий многих поколений клиентов Salomon Brothers. Я
только после узнал, что ему никогда в жизни не приходило в голову, что он может проиграть 60
тысяч долларов. Его банк выделил ему 20 миллионов, чтобы вести торговлю, а не проигрывать
60 тысяч долларов. Если бы они узнали, что он потерял столько денег, его бы немедленно
уволили. Однако его положение было еще печальней. У него был маленький ребенок, беременная жена и новый дом в Лондоне, для покупки которого он взял очень большую ссуду. Но
все это я узнал лишь после. А в тот момент он мог только нечленораздельно вопить. Это была
агония. Ужас.
- Оо-о-о-о-о, - продолжал он, слегка изменив тональность. Похоже, что он занимался
гипервентиляцией легких и делал это прямо в телефон.
Так хотите знать, как я себя чувствовал? Я бы должен был испытывать чувство вины, но
не оно господствовало в моем истерзанном мозгу. Я чувствовал облегчение. Наконец-то я ему
все сказал. Теперь он выл и стонал. А что еще он мог делать? Только выть и стонать. В этот миг
я и понял, в чем прелесть положения посредника. Клиент пострадал. А я - нет. Он не мог меня
убить. Он не мог со мной даже судиться. И мне не грозило потерять работу. Напротив, я стал
маленьким героем моей фирмы - ведь я помог кому-то положить в карман 60 тысяч долларов, проигранных моим клиентом.
Существует общепринятый подход к такого рода ситуациям. Клиенту неприятно терпеть
убытки, но ведь это была не только моя вина, но и его собственная. Закон рынка облигаций
гласит: Caveat emptor. Что в переводе с латыни означает: «Покупатель должен быть
бдительным». (После пары стаканчиков рынок облигаций любит переходить на латынь. Я часто
слышал еще одну латинскую присказку: Meum dictum practum, - но это просто шутка. Она
означает «Мое слово - это мое обязательство или облигация».) Я имею в виду, что он не должен
был верить мне на слово, когда я сказал, что облигации AT & Т - это хорошая идея.
В любом случае, кто пострадал, кроме моего немца? Это важный вопрос, объясняющий
невозмутимую отстраненность, с какой в Salomon Brothers встречают чужие несчастья. Банк
Австрии потерял 60 тысяч долларов. Значит, убытки легли на владельца, на австрийское
правительство. Если сделать еще один шаг, пострадали австрийские налогоплательщики. Но что