— Давай не пойдём туда! Лиска, мне восемнадцати нет, меня вышвырнут взашей!
Настюхино хныканье мне осточертело еще по дороге. Мы стоим у клуба, неоновая вывеска ярко переливается огромными алыми буквами «Анаконда». Этот кабак Руслан любит больше других, здесь когда-то мы встретились при очень неприятных обстоятельствах. Блин, прошло только полгода, и воспоминания о той гребаной ночи, когда меня вытолкнули из микроавтобуса два амбала, и потащили в кабинет к Соколову, еще свежи.
Криво усмехаюсь, поправляю мини юбку. Настя переминается с ноги на ногу, пока я пялюсь на двери, они постоянно в движении, то открываются, выплевывая пьяных завсегдатаев, то проваливаются внутрь, поглощая новых любителей потусить.
Если Руслан скрывается (неважно, от кого, от ментов или от своих несостоявшихся палачей), он по любому тут. В клуб пускают лишь проверенных, фэйс-контроль здесь на уровне.
— Алис… — ноющим тоном продолжает третировать меня Настька, и я резко выдергиваю руку и её цепких пальцев.
Подружка слиняла из интерната, сегодня Галюнина смена, так сказать, ночь свободы для детдомовцев. Киваю на дверь, и тащу её за собой, как собачонку на поводке.
— Не ссыкай, никто тебя не выгонит. Ты же со мной, а мне сюда доступ всегда разрешен.
— Какого фига мы будем делать? — не унимается она, сдувая с пухлой щеки мелкий завиток волос. — если утром от меня унюхают перегар, мне кранты! Запрут в «карцере» и заставят драить туалеты!
— Как будто в первый раз, — безжалостно бросаю в ответ.
Вспоминать о годах, проведенных в детском доме (концлагере) не хочется. За каждую провинность нас жестоко наказывали, Рогозина не делала скидку на возраст, и в качестве безропотной мойщицы сортира побывали все девчонки от восьми до пятнадцати лет. Тем, кому было уже семнадцать — восемнадцать, эта тварь устраивала «тёмную», но не в общепринятом понятии.
Девчата шептались, типа их поодиночке вталкивали в тёмную комнату, которая всегда была заперта, и там, в кромешном мраке, кто-то насиловал. Толпой…
— Подожди ты, — тянет за рукав куртки Настёна, и мы останавливаемся в полуметре от входа, где маячит охранник. — не дуркуй ты, позвони Олегу, пусть передаст твоему Руслану, что ты хочешь с ним увидеться! Вечно прешь напролом, а потом проблем по гланды! Ты думаешь, он тебя по головке погладит, когда ему доложат, что ты косая шляешься по клубу?!
— Ага, по головке пусть свою мымру гладит, а мне он не смеет указывать, ясность полная? Ну, ты и трусиха, Настюха! — захлестывает меня злость, топаю ногой, толкнув подружку в плечо. — короче, как хочешь! Я пошла.
Он не перебивал Егора, пока тот делился своими соображениями и рассказывал, что толкнуло его пойти против воли Алекса. В кабинете было прохладно, кондиционер неожиданно сломался, но Рус чувствовал себя так даже комфортнее. В духоте плохо думалось, а ему нужны были свежие мозги.
— Да ты садись, чего стену подпираешь. — кивнул на свободное кресло напротив Соколов.
Парень устроился в нём, наклонился вперед, открыто встретив пытливый взгляд мужчины.
— Алекс полный мудак, прикидывается заботливым папашей, чтобы подобраться к Алисе. Мне он полностью доверяет, я не раз был свидетелем его встреч с Марой. Они планировали через девочку захапать миллионы её деда, но я думаю, Мара боялась Алекса. — Егор задумался, — есть на то причина.
— Они были любовниками много лет. Об этом я знаю.
— Нет, не совсем так… — неуверенность на лице парня подсказала Руслану, что он опасается выкладывать всё, возможно, не до конца доверяет ему самому или тоже боится Алекса.
— Слушай, ты первый начал этот разговор, ты спас мне жизнь вместо того, чтобы грохнуть, как тебе было приказано. — невозмутимо произнес он, — решай, есть ли смысл теперь отступать или идти до конца. Алекса я не боюсь, эта гнида свое получит. Я не прощаю тех, кто без видимых причин считает себя вправе пустить кровь кому-то. Если тебе больше нечего добавить, разбежимся на этом. Говори прямо, мы не в детском саду, тебе нужны бабки? Я отсыплю, и мы квиты.
— Дело не в деньгах. — поморщился Егор.
Вообще он производил впечатление серьезного человека, и никакого подвоха во всей этой истории Руслан не находил. Но понять, что грызло парня, по-прежнему не мог, а недомолвки его напрягали. Олег, уловив беспокойство босса, незаметно накрыл рукой правую сторону груди, давая знак, что в любой момент готов воспользоваться оружием.
Но Соколов мотнул головой.
— Ваш отец чалился на одной зоне с моим. — наконец, выдал Егор, снова поймав взгляд собеседника, и нервно опрокинул в рот остатки коньяка. — не буду утомлять подробностями, но мой батя оказался в неоплатном долгу перед Вашим, Руслан Андреевич. Я вернул этот долг, и никакого денежного вознаграждения мне не надо. У меня была сестра…
Рус нахмурился, ожидая продолжения.
— Ей было всего тринадцать, — дрогнули пальцы Егора, когда он прикуривал, — она гостила в деревне у деда, а там какой-то урод её изнасиловал. Нинка покончила с собой, наглоталась таблеток, в предсмертной записке она просила прощения у мамы и папы, писала, что не смогла с этим жить. Урода так и не вычислили. Так вот, — поднял на Руслана глаза он, — Алекс такая же мразь. Он долгие годы насиловал Мару, запугал до смерти, а она все свои страхи и переживания записывала в дневник, который прятала потом в той квартире, где жила с Вами. Алиса как-то нашла дневник, и Алекс приказал любым путем отобрать его у неё.
— Вот падла, мразота позорная, — сквозь зубы процедил Рус, с силой саданув по столу. — он поручил это тебе?
— Да. — криво усмехнулся Егор. — я должен прессануть девочку и заставить отдать то, что ему нужно. Поэтому я и приехал к Вам, предупредить, что Алиса нуждается в защите. Алекс способен даже на убийство, он уже пытался припугнуть Ригу, но тот тертый калач и на провокацию не повелся. Но Вы же понимаете, что он может нанять киллера, как только узнает, что дед сделал внучку единственной наследницей. Поговорите с Белозёровым, пусть повременит с завещанием.
— Вся проблема, блять, в том, что для всех я сдох! — рявкнул Рус, резко отодвинув кресло, и встал. — чё ты мне предлагаешь? Выйти из тени я щас не могу, Алекс и этот мудила Петраков тут же отправят меня в могилу, и на этот раз без посредников! Или ты не в курсе, как действуют ментовские оборотни?!
— Руслан, там… — заглянул в кабинет Олег, которого минуты три назад вызвал в коридор один из парней — охранников клуба. — Вам лучше самому взглянуть.
— Да чё там еще, не мямли ты, как барышня на первом свидании! — круто развернулся мужчина. — что там стряслось?
— Алиса. — вздохнул Олег, вложив в единственное слово всё своё отношение к происходящему в баре.
Руслан отпихнул Олега и торопливо вышел в коридор. Со всеми этими хлопотами — сначала организация похорон, затем поиски квартиры для Алеси — он еще не успел увидеться с Крошкой, и теперь не было времени, чтобы решить, как себя вести. Если она здесь, и уже устроила представление, надо её образумить. Ни к чему громкие скандалы, ему сейчас нельзя особо светиться.
«Анаконда» был открыт только для узкого круга, проще говоря, для тех, кому Соколов доверял безоговорочно — это были люди из криминальных сфер, проверенные не раз и не два. В баре грохотала техно — музыка, завсегдатаи сгрудились у сцены, и громко ржали, делая ставки. На что, Рус понял сразу, услышав спор бармена и одного из парней.
— … Не, не разденется. Струсит, малая ж совсем, глянь, как стесняется! — заверил Глеб, перегнувшись через барную стойку, и кивая в сторону сцены.
— Цену набиваешь, а? — усмехнулся сидевший на высоком табурете молодой человек, припечатав ладонью стодолларовую купюру. — еще сотка баксов, что девчонка щас сиганет оттуда.
Растолкав народ, Руслан пробрался поближе, и, скрестив на груди руки, воззрился наверх. Яркие сполохи разноцветными мазками выхватывали полуголую красавицу, на ней красовались лишь узкие белые джинсы. Бюстгальтер болтался на одной бретельке, вторая при каждом движении сползала вниз, обнажая грудь.
Алиса не смотрела в зал, вызывающе извивалась в такт музыки, и с бесстыдством чувственно поглаживала себя ладонями, заводя и без того распаленную алкоголем публику. Стриптиз в клубе, конечно, практиковался, но сейчас на сцене не было никого из танцовщиц, что заставило Руса скрипнуть зубами.
С этими негодницами он разберётся позже. Если им не нужна работа, это легко решить, мать вашу! Он шагнул к возвышению, намереваясь стащить оттуда Крошку, но она проворно отскочила назад, и, явно издеваясь уже над ним, с дерзкой ухмылкой принялась стягивать джинсы. Соблазнительно виляя аппетитной попкой, просунула пальчики под пояс, и потянула вниз по бедрам.
Показалась кромка черных трусиков, парни за спиной Соколова одобрительно засвистели, что-то выкрикивая. Его обуяло бешенство. Двумя прыжками преодолев ступеньки, он метнулся к Лисе, схватил за плечи, но она, как уж, вывернулась, сделала движение ягодицами и джинсики скатились к лодыжкам. Наступив сначала на одну гачу, затем на другую, она освободилась от них и, крутанувшись, обошла Руслана.
Рука её легла на его поясницу, Лиска выгнулась назад, тесно прижалась животиком к его ширинке. Он рванул её туда, где не доставали блики огней, и они оказались в спасительном мраке у огромных колонок. Оглушительный рёв музыки затопил все прочие звуки, но девчонка и не думала униматься.
Толкнула Руслана к стене, скользнула ладошками под рубашку и, подняв ногу, потерлась коленом о его пах. Жаркий поцелуй обжег губы, шаловливые пальчики погладили грудь, провели вверх — вниз по выпуклым бугоркам бицепсов.
Наощупь отыскав тумблер, Алиса убавила звук, и, громко, перекрикивая грохот музыки, заявила:
— Ну, чего ты такой злюка, расслабься! Понравилось?
— Живо ко мне в кабинет, там поговорим! — скомандовал он, надеясь, что она не поняла, как его возбудило это чёртово выступление в её исполнении, и подтолкнул в спину к спуску.
— Ой, Соколов, какой ты скучный! — с досадой отозвалась она, споткнувшись и едва не рухнув носом в пол.
Упасть он ей не дал, поддержал за талию, кипя от ярости. Щас эта королева стриптиза отхватит пиздюлей, за всё сразу он ей всыплет! Главное, не поддаваться на откровенные провокации, которые она мастерски ему устраивает.
Разозлился, чего, собственно, я и добивалась. Правда, чем это выльется для меня, неизвестно, Руслан непредсказуем. Ясно одно — теперь поздно давать задний ход, да и не в моих правилах.
Вталкивает в кабинет, не очень-то церемонясь, как будто какую-то шалаву! Меня глодает обида, но на смену ей быстро приходит злость. Да какого хрена?! Пусть своей белобрысой выдре указывает, что делать, а я ему кто?!
— Не имеешь права. — заявляю, нагло глядя в лицо Руслану, и он, кивком дает понять незнакомому мне парню выйти вон.
Остаемся наедине, я пытаюсь перевести дыхание, кружится голова и жуть как тянет в туалет. Блин, не заикаться же об этом, еще подумает, что я спрыгиваю с темы и хочу улизнуть!
— На что именно? — подходит ко мне Соколов, и под его тяжелым взглядом я просто сникаю, снова чувствую себя той испуганной девчонкой, которую уже однажды приволокли сюда, чтобы бросить на растерзание этому хищнику. — чё молчишь? На что я не имею права?
— Руки на меня распускать! — бурчу сердито, прикрывая голую грудь. — и вообще… чё уставился? Дай одеться!
— Тебе и так нормально, пять минут назад ты не стеснялась. Хватит прикидываться невинной целкой. Так чё это было за показательное выступление? Хотела меня увидеть? Ну, давай, телись, я слушаю. Или ты храбрая только, когда надираешься? Ведешь себя, как грязная потаскуха, у которой недотрах. — повышает голос, и я мстительно роняю руки вдоль тела, открыв себя во всей (неприглядной?)красе.
— Вот это, конечно, немного обидно. Ну и чёрт с тобой! Да, я буду вести себя как шалава, если тебя это задевает! Смотри, предатель, смотри, от чего ты отказался! Небось, эта твоя сучка корчит целомудренную! Тоже мне, доярка из Хацапетовки… Где только ты её выкопал?! Малахольную… У, как я вас обоих ненавижу!
Кидает свой пиджак, отворачивается, явно дожидаясь, пока я соизволю спрятать прелести. Ага, щас… Швыряю в него, и устраиваюсь в кресле, закинув ногу на ногу.
— Это ты сейчас о ком? — кажется, удивлен Руслан, и я язвительно усмехаюсь.
— Память еще не вернулась, нет? — вкрадчиво интересуюсь, и, стараясь твердо устоять на подкашивающихся ногах, подхожу к нему, — ты чё, реально ни чёрта не соображаешь? Тебе по хуй, что я почти сдохла, когда узнала, что твоя тачка взорвалась, а тело так и не нашли?! Тебе по хуй, да?! Я чуть с ума не сошла, и даже думать боялась, что ты погиб, я ни минуты не сидела на месте, вместе с ребятами рыскала по окрестностям, и искала тебя! А ты всё это время где-то развлекался со своей девкой, и теперь считаешь, что имеешь право понукать мной?! Ты больной, Соколов?!
В его сузившихся глазах огоньки бешенства, и мой запал иссякает. Когда Руслан вот так ярится, он плохо контролирует себя, и лучше его не трогать. Но меня понесло, всё, что за долгие недели беспросветности накопилось в душе, наконец, нашло выход, и я налетаю на него, со всей силы колочу кулачками по плечам:
— Ты скотина, Руслан! Ты обещал, что никогда не бросишь меня, врал мне, называл любимой, а сам свалил в туман и подцепил другую! Я ненавижу тебя! Ненавижу!
Он меня отталкивает, пихает в кресло и, морщась, прикладывает руки к вискам, медленно садится на корточки. Меня трясет, но голова неожиданно проясняется, и я, глотая слезы, бросаюсь к нему. Падаю на колени, пытаюсь отнять его ладони, а он глухо рычит, зажмурившись, и мне страшно при виде тугих вздувшихся вен на его запястьях.
— Руслан… Что с тобой? Ты слышишь меня? Слышишь? — несмело трогаю его за плечо, чувствуя, как он напряжен.
Наверное, опять эти проклятые головные боли… Вот я идиотка, какого чёрта надо было так накидываться на него. Я же просто хотела, чтобы он приревновал, или взбесился, увидев, как на меня глазеют парни.
— Руслан… — шепчу срывающимся голосом, и он поднимает на меня глаза, шумно выдыхает, и плюхается на пол, приваливается к стене затылком.
— Да… Да, ты права, маленькая. Я самый настоящий мудак. Знаешь, как-то не додумался брякнуть тебе, пока валялся в беспамятстве и карабкался с того света на этот. Простишь?
— Я видела тебя с ней. — упрямство мое второе имя, да… — ты сволочь, Руслан! Обманщик! Плохо тебе, говоришь, было? А эта белобрысая откуда взялась?!
— Слушай, ты об Алесе? — невозмутимость его меня убивает.
Ах, значит, эту мымру Алесей зовут! Да я её придушу к чертям!
— Оденься, малая, так разговора не получится. — он встает, и поднимает меня, но руку не отпускает, и я сердито дергаю, чтобы высвободиться. — перестань капризничать, ты знаешь, я этого не выношу! Живо оделась и поедем домой, поговорим.
— А что, голая я тебя смущаю? — издеваюсь, чтобы не сорваться снова, внутри прямо вулкан из ревности и злости. — или ты теперь на блондинок только возбуждаешься? Чё в ней такого, Руслан? Она же бледная поганка, ни рожи, ни задницы, ни сисек! Она страшная!
Он вздыхает, и, к моему изумлению смеётся. Мне-то совсем не до смеха! Спросить о причине внезапного веселья не успеваю, на столе бомбит телефон. Бросаюсь туда, опередив Соколова, и проворно хватаю мобильник. Нарисовалась, сучка крашеная…
— Ответишь? — с невинным видом протягиваю Руслану, блин, чего мне стоит не сорваться!
Секунду сверлим друг друга взглядами, он берет смартфон и отворачивается, а я, пользуясь моментом, выскакиваю вон. Меня трясёт, с силой пинаю стену, и чувствую полное опустошение. Он выходит следом, и я быстро юркаю в ближайшую дверь. Чёрта с два, господин покровитель, отныне Вы для меня не более, чем любой другой мудак вашей породы…
Она никогда не хоронила близких людей, мама умерла рано, Алеся её не помнила, других родственников у Иванцовых не было, не считая бабушки, которая тоже скончалась давным-давно. Поэтому сейчас, глядя, как гроб закидывают сырой глиной и землей, она оцепенело застыла на месте. Глухие удары мелких камней о крышку отдавались в её сердце тупой болью. Если бы не собравшиеся односельчане, она бы закричала, упала наземь и забилась в истерике.
Их было немного, тех, кто пришел проститься с Николаем, его бывшие сослуживцы, немногочисленные друзья, и все выражали девушки искреннее сочувствие. Она смертельно устала от этого, и досадовала, что не догадалась надеть темные очки. Так хотя бы смогла спрятать боль и разочарование в глазах, а не ловить скорбные взгляды людей.
Что дальше, Леська не знала. Она осталась одна, совершенно растерянная. У неё был только один человек, к которому она жалась всей душой в поисках тепла — Руслан. В Москве никого нет, кто мог бы помочь ей там устроиться, и надеяться ей можно было лишь на него, на этого почти незнакомого, сурового мужчину.
Соколов стоял чуть в сторонке, высоко подняв воротник пальто. Видеть его таким, уверенным в себе, в дорогой одежде, окрепшего, Алесе было радостно и волнительно. Она скорбела об отце, но мысли ворошили сознание, и деваться от них было некуда.
Вопреки всякой здравой логике, она уже строила планы на будущее, мечтала, как поселится в столице, устроится работать (правда, куда именно, пока не придумала), а Руслан будет всегда рядом. И она сделает всё, глухую стену лбом расшибет, чтобы добиться его любви.
Потому что только такой мужчина мог по-настоящему защитить её. Она не знала, кто он, но убедилась, что точно один из тех, кто казался ей недосягаемыми. Ей плевать, будь он хоть десять раз бандитом.
Зябко потирая руки, девушка подошла к Руслану, и он взглянул на неё, но ничего не сказал. Прильнув щекой к его плечу, Алеся взяла мужчину за руку.
— Замерзла?
— Нет. — апатично отозвалась она, отвернувшись.
Сашка Трухин и еще двое парней суетились у могильного холмика, устанавливая памятник, соседки раскладывали венки и цветы. Сыпала колючая порошка, и Леське хотелось поскорее оказаться дома, не видеть этих безмолвных крестов и осевших холмиков с давно потускневшими фотографиями.
— Пойдём. — подтолкнул её Рус к тропинке, ведущей вдоль забора к воротам. — я не останусь на ночь, мне нужно в Москву.
— Сбегаешь? — подняла она лицо, ища в его глазах ответ.
Он смотрел куда-то вдаль, над её плечом. И Алесе стало холодно уже не только снаружи, внутри заледенело тоже. Еще пару дней назад он был для неё таким понятным, а теперь перед нею чужой человек. Она ревниво прищурилась.
— У тебя там кто-то есть, да?
— Дочь. Ей четыре годика, я ей нужен.
— А жена? — продолжала она допрос, пока они шли к машине, и воровато оглядывалась на Олега, тенью следовавшего за ними. — если у тебя есть дочь, ты женат?
— Нет. Её убили. — Руслан распахнул дверцу черного «хаммера», и жестом предложил Леське садиться.
Она забралась в теплый салон, мужчина шагнул к охраннику.
— Особо тут не светись, прошвырнись по окрестностям, осторожно узнай у местных, убрались ли московские «охотники».
— А с ней что делать, Руслан Андреевич? — кивнул на джип парень.
Рус сунул руку в карман короткого пальто, другую ладонь упер в холодный бампер машины. Бля, мало ему своих проблем…
— Они могут вернуться. Какое-то время ей придется пожить в городе.
— Так берем её с собой?
— Пусть сама решает. Давай, Олежа, щас отвези нас к Алесе и делай, что я сказал. К вечеру подкатывай, и двинем назад.
Охранник уселся за руль, Руслан устроился рядом с ним и глянул через плечо на девушку. Взгляды их встретились, и что-то решительное мелькнуло в её покрасневших голубых глазах. Джип, подпрыгивая на неровной слякотной дороге, покатил в сторону деревни…
— Ну чё, устроилась тут нормально?
Соколов прошелся по комнатам, их было две, заглянул в кухню, в ванную. Алеся шла за ним по пятам, на ней красовался короткий розовый халатик, пояс она затянула намеренно слабо, и при каждом движении словно невзначай обнажались бедра и грудь. Но, к её досаде, Руслан на это никак не реагировал.
— Да всё супер. Спасибо тебе. Мне непривычно жить в городской квартире, я же с рождения в деревне жила. — пожала она плечами, и подошла к нему, встала рядом у большого окна.
Вид открывался прямиком на площадь, и казалось, что внизу, с высоты двенадцатого этажа, на улице копошились игрушечные люди и машины. Алеся привалилась спиной к стене, подалась назад, и халат опасно распахнулся, явив взгляду мужчины стройную ножку.
Рус покосился на девушку, сунул в рот сигарету и похлопал по карманам куртки. Зажигалку протянула Леська.
— Пока сиди тихо, особо не разгуливай, в Москве потеряться — раз плюнуть. И мне звони только при крайней необходимости, окей? Петраков не лох, он уже наверняка додумался, что дочка егеря исчезла не просто так.
— Теперь мы с тобой повязаны? — улыбнулась она, глядя, как он затягивается дымом.
— Верно мыслишь.
Он отвернулся, бесцельно оглядел двор. Конечно, дураком он не был и прекрасно понимал, что происходит. Алеся пыталась его соблазнить, и в силу своей простоты наивно полагала, что он, как изголодавшийся по женскому теплу бросится в её объятия. Мужчина криво усмехнулся, глотнул ароматного дыма.
Откуда ей знать, что владеть телом не значит, стать единственной и желанной… Он мог трахнуть любую девчонку, которая была не против прыгнуть к нему в койку, так было и раньше, он ничуть не изменился в этом плане. Вся проблема заключалась в том, что сейчас он этого уже не делал, не совершал безрассудных поступков, и не тащил в постель любую.
Его влекла Алиса, и только ей принадлежало безоговорочное право быть его женщиной. Вряд ли сама она это подозревала, а он не спешил раскрывать перед нею душу.
— Я подумала, что мне надо устроиться на работу. — начала издалека Леська, прервав молчание. — чего сидеть в четырех стенах, могу же я хоть чем-то быть тебе полезной.
— Если ты намекаешь, что я должен взять тебя секретаршей…
— Нет. — мягко тронула она его за руку, и слегка сжала. — у меня нет образования, какой из меня секретарь? Я и компьютер только включать умею, а что там и как, темный лес!
— Тогда о какой работе речь?
— Например, в клубе. Руслан, мне ведь на что-то жить нужно, а работать у тебя безопасно, так я смогу не бояться, что со мной что-то случится. — настойчиво напирала девушка, заглядывая ему в глаза.
— Забудь об этом. — сурово отрезал он. — ни в какой клуб стриптиз танцевать ты не пойдёшь. У меня нет вакантных мест, они, знаешь ли, нарасхват.
— Да не об этом я! — поморщилась Леся надув губки. — барменом можешь ты меня взять? Или официанткой? С этим-то я справлюсь!
— Не знаю, не знаю, — хмыкнул Рус, убрав её пальчики с запястья. — ты когда-нибудь бывала в ночном клубе, хоть малость представляешь, что там творится?
— Ну… Видела по телику. — неуверенно сказала она, упрямо сощурившись. — и пожалуйста, не надо меня опекать, как будто я маленькая!
— Да я и не собирался. Чёрт с тобой, хочешь работать, валяй. — он задумался. — завтра за тобой заедет Олег, ты его уже знаешь. Отвезет ко мне в кабак, там на месте осмотришься, решишь, хочется тебе такой жизни или нет. Всё, мне пора, дел по гланды. Дверь запри.
— А может, кофе или… Чаю? — спохватилась она, не желая, чтобы он уезжал, хотя за окнами давно сгустился мрак.
Подбежав к входной двери, встала так, чтобы Руслан не вышел, и вцепилась в щеколду, глядя в глаза гостю. На его лице мелькнула усмешка.
— Давай-ка сразу расставим точки над «ё», малая. — невозмутимо произнес, изучая её пытливым взглядом. — ты мне очень помогла, не спорю, и я готов вернуть должок, но между нами могут быть только деловые отношения. Усекла, нет? Не пытайся затащить меня в постель, это не нужно ни тебе, ни мне. Если это когда-либо произойдёт, и я натяну тебя на свой хуй, наши отношения будут закончены, и тебе придется исчезнуть с моего горизонта. Ферштейн? Прости за грубость, но по-другому я не умею…