Утро было морозным, но ясным. Синяя лазурь неба, подсвеченная холодным солнцем, ослепительно сверкала над кронами деревьев. Равнодушные вороны, дремавшие на ветвях, испуганной стаей вспорхнули ввысь, когда по неприметной тропе промчался огромный внедорожник.
Алекс вскинул голову, услышав звук открывшейся двери. На пороге вырос сначала Антон, затем, пригнувшись под низкой балкой, в сторожку протиснулся и Рига. Он был спокоен, одет в камуфляжную куртку с меховым воротом и старые джинсы.
Пленник дернулся, отполз в угол, но связанные за спиной руки мешали принять удобное положение, а ноги надежно удерживали прочные веревки, прикрученные к крюку на крышке подполья.
Присев на корточки, Григорий сочувственно улыбнулся, и хлопнул Алексея по щеке.
— Собирайся, дружок, поедем на прогулку. Прости, что задержался, внучку замуж выдавал, сам понимаешь… Как было не выпить за счастье молодых?
При этих словах Никитин обреченно выдохнул, явно думая о том, что его гениальный план отжать чужие бабки, провалился с оглушительным треском. Да и участь самого пока не ясна, а Рига точно не шутить явился.
Антон разрезал охотничьим ножом путы на ногах Алекса, и грубо поднял его, удерживая за шиворот. Подтолкнул к двери, и тут у несчастного прорезался голос:
— Куда мы идем?! Что ты замыслил, Гриша, а?! — вывернул он шею, пытаясь рассмотреть давнего друга, но увесистый тычок в спину заставил его подавиться воплем.
— Копытами двигай, и без шума. Прострелю колено, волоком потащу. — предостерег вполне серьезно Антон, шмыгнув носом.
Алекса запихнули в джип, и куда-то повезли. От ужаса перед неизбежным и неизвестным он не мог усидеть на месте, и непрестанно вздрагивал, а парень за рулем и Рига о чем-то тихо беседовали, не обращая на пленника никакого внимания. Рядом с ним находился Антон, а то, что этот амбал приведет угрозу в исполнение, Алексей не сомневался, уж больно грозным был молодой человек.
Высадили его на небольшом пятачке, окруженном березняком. Алекс втянул носом морозный воздух, отчаянно завертелся, осматриваясь. Нехорошее предчувствие его грызло, но он не догадывался, зачем Гришке понадобился это спектакль.
— Слышишь? — вдруг усмехнулся Рига, кивнув за плечо Алекса.
— Что? — испуганно пробормотал тот, с облегчением встряхнув затекшими руками, когда Мишаня освободил его от веревки.
Парни переглянулись, Антоха прикурил, деловито заряжая револьвер единственным патроном. Крутанул барабан, посылая боеприпас в краморы, и подал ничего не понимающему Никитину.
— Это заповедная зона, Лёша. Узнаешь? — продолжал невозмутимо Григорий, мотнув головой в сторону чащи. — отдыхали мы с тобой здесь по молодости, с егерем местным пивко распивали, да на охоту ходили.
Алекс очумело смотрел на оружие. Сообразив, что ему сунули настоящий «кольт», быстро сориентировался, и нацелил дуло в грудь Белозёрова. Руки тряслись, шансов было почти ноль, ведь он осознавал, что, если даже грохнет Ригу, его тут же пришьют те двое.
— Не дури, Лёша. У тебя кишка не в тот узел завернута, чтоб спустить курок на живого человека, — недобро усмехнулся Гриша, отступая к машине, где уже ждали верные охранники. — да и подумай, оно тебе надо? Ну, прихлопнуть меня ты не сможешь, я ж не совсем из ума выжил, дать тебе в руки козырь. А патрон там один, и он тебе, ох как, пригодится!
— Что это за лажа?! На понт берешь?! — заорал обливающийся потом Алекс, дико озираясь.
Вор сел в джип, и парни тоже погрузились. Рига высунулся в открытую дверцу.
— Навыки стрельбы не растерял, Лёша? Это чтобы ты опосля не клеветал, мол, бросил тебя Гришка на произвол судьбы безоружного. Мой тебе совет — беги. Беги, падла, пока ноги несут, скоро к тебе присоединится косолапый, они здесь, знаешь ли, свирепые, людской дух не переносят. Охраняют свои владения ревниво, окаянные.
— Брешешь… — осип вдруг голос у Алекса, но было видно, что уверенность мигом слетела.
— В отличии от тебя, старый друг, я не люблю врать. — отозвался Григорий, и захлопнул дверцу, кивнув выжидающе смотревшему на него Мишке. — в город давай. Эту партию мы отыграли, не жилец он…
И внедорожник сорвался с места, а позади, словно в подтверждение этого утверждения, лес огласило грозное фырканье медведя, тотчас переросшее в сердитый рёв…
Пробуждение сегодня сладкое. Будит меня страстный поцелуй в шею, но я терплю, не открываю глаза, а на лице дрожит улыбка. Теплые губы скользят по груди до живота, заставляют вздрогнуть, выгнуться навстречу, а меж ноги ложится рука Руслана. Дразнит, чуть поглаживает вверх и вниз, и я прерывисто выдыхаю.
Свожу коленки, зажав шаловливые пальцы бедрами, бегу ногтями по голой спине, впиваюсь в крепкие ягодицы, с силой стиснув, и теперь уже по его телу проскакивает ток дрожи. Приподнимает голову, глядя на меня сонными, синими-синими, глазами, убирает со щеки спутанные волосы.
— Смешная ты, — шепчет, нежно целует в выпяченные губы.
— Ты тоже щас не Брэд Питт, знаешь ли, — мстительно усмехаюсь, и жадно ловлю его рот.
— Это кто еще такой? Чё за перец? — удивляется Руслан, в перерывах между чувственными поцелуями.
— Да так, один американский актер, — смеюсь, вывернувшись из-под него, быстро соскальзываю с кровати, и хватаю его рубашку.
Она помятая, комком валялась на полу, там же всё остальное вперемежку, мои трусики и лифчик, его боксеры и брюки. Я не выспалась, но настроение отпадное. Сладко потянувшись, натягиваю рубашку, и поворачиваюсь к Руслану. Лежит, ничуть не стесняясь наготы, подперев ладонью голову, и пожирает меня голодным взглядом.
Ненасытный хищник…
— Иди сюда, — лениво зевает, но я отскакиваю, упираюсь спиной в дверцу шкафа, и тоже разглядываю любимого, не в силах оторваться.
Сейчас, в ярком утреннем свете, бьющем в окно, его тело кажется совершенным, по-мужски великолепным. Перехватывает дыхание, осторожно ласкаю глазами смуглую кожу на плечах с темнеющей татуировкой, впалый живот, бугорки мышц на руках. Смотреть ниже боязно, если поддамся грешным мыслям, из постели мы не вылезем до конца жизни.
В дверь отчаянно колотят, и мы с Соколовым недоуменно переглядываемся. Гостей ведь не ждем так рано, и вообще, только самые близкие знают, где мы — Борька, Дэн и деда. Подбегаю к окну, и, вытянув шею, пытаюсь увидеть, что за тачка у подъезда. Руслан натягивает штаны.
— Ни фига не вижу… — срывается у меня, и я с тревогой оглядываюсь на любимого.
Обнимает за талию, и привлекает к себе. Мне отчего-то очень страшно, в душе разрастается снежный ком, мешающий дышать.
— Ну, чё ты, глупая? — усмехается Руслан, поглаживая меня по волосам, — щас разберемся, кто там такой невоспитанный, и ломится в гости по утрам. Побудь здесь.
Но я упрямо плетусь за ним, встаю в дверном проеме спальни. Обхватываю себя руками, а Соколов, заглянув в глазок, секунду медлит, и отпирает замок. Нет, это не дед, и даже не Денис. Двое в форме тотчас протискиваются в прихожую, Руслана грубо толкают лицом в стену, и руки у него за спиной сковывают наручниками. Следом возникает Петраков, и бросает на меня снисходительный взгляд.
— Э, слышь, мудак, не хуй меня щупать, я тебе не шлюха, — рявкает Руслан, дернув плечом, когда один из парней принимается его обыскивать.
— Какого фига? — как разъяренная кошка кидаюсь к менту, вцепляюсь в него мертвой хваткой, — за что его арестовали?! Вы не имеете права, он ничего не сделал!
— Гражданин Соколов Руслан Андреевич обвиняется в похищении, избиении и изнасиловании Екатерины Жлобиной, несовершеннолетней, и задержан на трое суток до выяснения всех обстоятельств дела. — обыденно зачитывает вердикт этот урод, и я ошеломленно прижимаю ко рту ладонь.
Блин, чё это за ерунда, я не верю, что Руслан мог такое совершить! На хрена ему сдалась эта малолетка?! Когда он в сопровождении Петракова выходит из комнаты уже полностью одетым, меня снова пробирает холодный пот. У двери соколов оборачивается.
— Поезжай к деду, и будь там. Позвони Олегу, он тебя отвезёт. Хоть раз в жизни послушайся меня, прошу! Всё будет окей, любимая, я скоро вернусь.
Хлопок кажется оглушительным, и вместе со щелчком замка я бросаюсь в спальню. Лихорадочно ищу телефон, вполголоса матюгаясь. Да где же он?! Наконец, отыскиваю его в своей сумочке, пальцы никак не попадают в контакт Олежки, и я в сердцах плюхаюсь на разворошенную постель. Так, спокойно, только не реветь. Это обыкновенная подстава, Петраков, сука, давно хочет разделаться с Русланом, небось, Алекс науськал, они ж друзья не разлей вода!
Может, поехать к папочке и потребовать, чтобы… Стоп, понятия не имею, где он сейчас обитает, да и вряд ли он станет меня слушать. Одной, к тому же, опасно, Алекс спит и видит, как бы захапать дедушкины миллионы, а я его козырная карта.
Немного придя в себя, хватаю мобильник, набираю номер Олега. В мыслях постоянно вертится мысль, которую не удается уловить. Пока коротко и сбивчиво объясняю Сорину, что стряслось, всё думаю и думаю, и вдруг как лопатой по башке…
Кто знал, где живет Руслан? Олегу он доверяет полностью, как и Славке из службы безопасности, Денис его лучший друг, ему доверяю я. Остаются дедушка и Борька, и я расхаживаю по комнате, грызя ноготь. Да нет, бред же… Зачем деду такая сложная схема, сначала разрешить мне выйти замуж за Руслана, а потом устранить его, да еще таким замысловатым способом? И при чем тут эта малолетка?
Но Борян не мог меня предать, мы же вместе выросли в интернате, он мой близкий человек! Неужто всё-таки дед?
Заглянув в подвал, где держали несчастную Катеньку, Анатолий брезгливо скривился, и тяжело взглянул на Психа. Парень стоял, переступая с пяток на носки, сунув руки в карманы толстовки, и насвистывал известную мелодию из мультика. Казалось, он витал далеко от реалий жизни, и ему было абсолютно плевать, что творилось вокруг.
По чесноку, Петраков даже побаивался этого выродка. Репутация у Психа была под стать прозвищу, а биография довольно богата, настоящая находка для следака. В общем-то, если уж особо прижмёт, прижучить рецидивиста будет нетрудно, но всё же не следует терять бдительность.
— Она хоть жива там? — мотнул головой капитан в сторону железной двери. — чо лежит, как мешок с дерьмом, не шевелится, не вопит?
— Живая, чё ей сделается. — хмыкнул Псих, утерев рукавом нос. — подлечил я её малость, сам же добро дал. Ну, а может, еще не отошла от вчерашнего, понимаешь ведь, девка молодая совсем, впечатлительная, а её аж трое трахнули во все дыры. Пусть оклемается.
Петраков вздохнул. План, вроде, не подкопаешься — Соколов якобы привел угрозу в исполнение, и устроил дочке непокорного Жлобина, который продолжать подбивать клинья под латышку, групповуху, запись на диктофоне это подтверждает. Девчонку запугают, выложит всё, что надо, это не проблема.
Проблема в другом. Воскресший беспредельщик Сокол, согласно официальным данным, мертв, а как покойнику пришьешь позорную статью? И вторая закавырка — вышестоящее начальство непременно заинтересуется, каким макаром была сделана та запись, и тогда неизбежно всплывет имя горе — байкера. А Бориска слаб духом, что, если сдаст его с потрохами? Нет, с музыкантом надо кончать, и как можно скорее.
Велев Психу ждать снаружи, капитан вошел в подвал, и некоторое время постоял на пороге. Девчонка подняла голову, лицо её закрывали свалявшиеся волосы, и тут же уронила на руки. Лежала Катя на животе, небрежно укрытая чьей-то курткой, и Петраков поморщился при виде худеньких ног, посиневших от холода.
Сгреб одежду, бросил пленнице, и шагнул ближе. Присел на корточки, обманчиво ласково тронул за плечо. Она дернулась, словно от прокаженного, забилась в угол топчана, и на Анатолия глянули опухшие от слез, огромные голубые глаза.
— Я хочу домой… Пожалуйста… Отпустите меня. — жалобно прохныкала Катенька, прижимая к груди порванную футболку.
— Сейчас решим один вопрос, и поедешь домой. Ты же умница, Катюша? — спросил он, и она неуверенно кивнула, со страхом взирая на него. — вот и славненько… Смотри сюда.
Выудив из кожаного портфеля папку, Петраков повернул её к девушке, и ткнул пальцем в снимок.
— Знаешь этого человека?
Она всхлипнула, и мотнула головой.
— Ну, как же… — притворно огорчился мужчина, — вспоминай. Это ведь он приказал сделать с тобой такое. Правильно, это он?
— Нет… Я не знаю его. — прошептала она, испуганно съежившись, и снова заскулила, прося отпустить её.
Пощечина возымела действие. Катя посмотрела на Петракова уже осмысленно.
— Слушай меня, молокососка, — жестко процедил он, подняв фотографию на уровне её глаз, — тебя повезут на обследование в нашу лабораторию, потом начнут задавать вопросы, и ты расскажешь следующее…
Он долго и внятно объяснял ей, что нужно говорить, временами хлестко бил по лицу, если Катенька впадала в истерику, и в итоге добился своего. Измученная, до смерти перепуганная девчонка покорно повторила всё, что он наплел, и Петраков удовлетворенно выпрямился. Достал телефон, набрал номер своего помощника, и отрывисто бросил:
— Юра, подъезжай на Театральную, к частному сектору, я тебя встречу. Потерпевшую нашу нашли… Да, ту самую, дочку Жлобина… Ага, жду.
Он понимал, что играть Петраков будет не по правилам, и надеяться на справедливость смысла нет. Закон никогда не был его союзником, и теперь у Руслана имелась единственная цель — выжить. Выжить, чтобы заставить оборотня захлебнуться собственной кровью.
Очнулся от сна он внезапно, услышав скрежет отпираемого замка. Его поместили в одиночную камеру, самую дальнюю, и это точно неспроста. Щас начнётся, с злобной усмешкой подумал Соколов, увидев возникший на пороге силуэт, а следом в полосу тусклого белесого света ступили еще два. Прикованный наручниками к прочному крюку в стене, он мог рассчитывать только на фарт, но шансы пока были слишком ничтожны.
Крепкие, одетые в камуфляж, парни направились к нему, Петраков, поигрывая связкой ключей, презрительно взглянул на арестанта. Вот такой, почти беспомощный, Руслан ему явно нравился, и на лице мента читалось садистское удовлетворение.
— Что, Сокол, поговорим за жизнь? — поинтересовался Анатолий, жестом велев подхалимам не трогать задержанного, и шагнул ближе, глядя на Руслана сверху. — предлагаю выгодную сделку. Ты подписываешь чистосердечное, в подробностях, как угрожал, а потом похитил дочь Жлобина, как приказал своим отморозкам изнасиловать несчастную девочку. А я подумаю, что можно для тебя сделать, чтобы приговор был по минимуму.
— Не прикидывайся добреньким полицейским, мудак. — усмехнулся Рус, прожигая его яростным взглядом, и рванулся, безуспешно пытаясь достать противника. — приговор, сучара, выносит судья, а ты всего-то грязное дерьмо на подошве моего ботинка. И говорить мне с тобой не о чем.
— Хм… — задумался Петраков, нарочито с сочувствием взирая на него, — в несознанку, значит, ушел? Не хочешь сотрудничать со следствием?
— Молись, чтобы дожить до рассвета, гнида. — невозмутимо произнес Руслан, сжав кулаки так, что под стальными браслетами вздулись страшные узлы вен, — мои пацаны тебя на части порвут, ни один лепила не соберет. Ну, чё уставился, мразота позорная? Давай, прикажи своим мусорам помять мне морду, не хуй тянуть кота за яйца! Ты ж за этим пришел, ушлепок? Так и быть, напоследок обделаешь штаны, кончишь при виде моей размалеванной физиономии. Пользуйся моментом, пока батька в милости, бля.
Он был готов к граду ударов, и не пытался закрываться. Терпеть боль Руслан умел, у него был высокий болевой порог, когда-то это помогло ему выжить на зоне, еще по малолетке. Тогда всё было гораздо страшнее, его били толпой, тюремный врач с подслеповатыми глазами уверял, что он не жилец. Плохо же они все его знали, мрази…
Он не отключился, когда последний, самый болезненный удар ногой пришелся по лицу, и, сплюнув кровавый сгусток, ухмыльнулся, с ненавистью глядя в глаза мента. Кажется, Петраков был обескуражен, и… Или Русу это почудилось? — немного напуган тем, что не сломал его.
— Оставьте нас, — приказал капитан своим холуям, и они просочились в сырой сумрак коридора, прикрыв дверь.
Наклонившись к арестанту, он с притворным сочувствием поцокал языком.
— Что, Сокол, не передумал поболтать по душам, а? Или ты мазохист, может?
Презрительно улыбнувшись, Руслан кивком поманил его ближе, и Петраков, не подозревающий, что пленник способен на бунт в столь беспомощном состоянии, нагнулся к нему.
— Молись всем богам, каких только знаешь, падла, когда настанет время платить по счетам. — шепнул, приблизив разбитые губы к уху Анатолия и, откинувшись, резко саданул лбом о голову врага.
Не ожидавший нападения, Петраков рухнул на грязный пол, разъярившись еще пуще, вскочил, как взбешенный бык, увидевший алую тряпку в руках тореадора, и с размаху впечатал кулаком по лицу обидчика. Несколько секунд постоял, глядя на бизнесмена, затихшего на нарах с поникшей головой, и, утерев с шеи пот, вышел вон…