Услышав о том, что Алиса всё же приехала и ждет в приемнике для досмотра, Рус с недовольством взглянул на Милену. Она пожала плечами, выражая полный нейтралитет, распахнула модное пальто, и шагнула к нему, перехватив кожаный кейс левой рукой.
— Я пыталась её отговорить, но ты лучше меня знаешь, какая она упрямая.
— Плохо старалась. — бросил он, скривив губы. — какого хрена ты притащила её сюда, в этот гадюшник? Я же просил тебя, чтобы ты присмотрела за Алисой, могла бы соврать, что свиданки запрещены или еще чё-нибудь.
— Она хочет тебе что-то сообщить. — в тоне, которым это было произнесено, прозвучала легкая досада, и Руслан пытливо прищурился.
— Чё там стряслось опять?
— Сейчас сам всё узнаешь. — она подошла к двери, обернулась, окинув мужчину странным взглядом, — очень скоро ты выйдешь на свободу, я добилась, чтобы это дело передали другому следователю. Петраков, кстати, куда-то исчез, его не могут найти.
Он усмехнулся, разглядывая противоположную стену, изрезанную отколовшимися клочьями краски.
— Ты что-то об этом знаешь? — поинтересовалась Милена.
— Что, например? — невозмутимо возразил Руслан, усевшись на расшатанный стул, и положив перед собой скованные руки, — я, по-твоему, способен просочиться сквозь стены или грохнуть этого мудака силой мысли?
Женщина помолчала, некоторое время, изучая его лицо, затем громко стукнула по двери. Оглянулась, прежде чем выйти в мрачный коридор, и Руслан ей обезоруживающе улыбнулся. Он видел, что она не поверила ему, но, по большому счету, похуй. Значит, Дэн добрался до ублюдка Петракова, оставалось дождаться освобождения и устроить менту веселые похороны.
Через десять минут снова лязгнул, отпираясь, затвор, и Соколов поднялся, глядя, как в тесную комнатушку заходит Алиса.
Я, конечно, знала, что СИЗО это не роскошный люкс со всеми удобствами, но в момент, когда хмурый молчаливый конвоир распахнул передо мной обшарпанную дверь, что-то надломилось во мне. Несмело шагнув в узкий закуток, где только стол и два стула, с ужасом обвожу взглядом вокруг. Руслану здесь не место, это отвратительно, что его посмели запихнуть сюда.
Еще больший шок вызывает сам Соколов. На его лице свежие ссадины и синяки, руки сцеплены стальными браслетами, и я беспомощно оглядываюсь на надзирателя.
— Двадцать минут. — равнодушно бросает он, и мы остаемся с Русланом наедине.
Ком в горле мешает говорить, я тупо смотрю на любимого, а он на меня. Подходит, без улыбки жадно шарит глазами по мне, и тут накрывает… Выронив сумку, обхватываю его за шею, сжав так крепко, что он шепчет:
— Эй… Полегче, ага? Раздавишь же.
Беру в ладони лицо, разглядываю и судорожно прижимаю его голову к груди.
— Блин, Соколов, ты мерзко выглядишь! — глотая слезы, с трудом выдавливаю, и целую его, куда попало, в нос, в щеки, в губы, как изголодавшаяся кошка трусь об него.
— А ты просто супер, моя маленькая. — с усмешкой отзывается, и уклоняется назад, скользя по мне восхищенными глазами. — зачем ты приехала? Тебе надо было немножко потерпеть, и я бы вернулся.
— Что они с тобой сделали? — хмурюсь, не в силах оторваться от Руслана, и беспорядочно тычусь губами в его губы.
— Забудь об этом, это хуйня. Всего-то синяки, они заживут. Я по тебе безумно соскучился. — наконец, отвечает на поцелуй, и мы лихорадочно пожираем друг друга взглядами. — блять, даже обнять не могу…
— Зато я могу. Иди ко мне…
Снова льну к нему, пробираюсь руками под футболку, с наслаждением брожу по теплой груди, чувствуя, как захлестывает знакомое невыносимое желание обладать этим человеком. Иногда мне кажется, я сдохну, если его не будет рядом, эти мысли возникают ниоткуда, и избавиться от них сложно.
Не могу без него.
— Маринка у деда, за нее не переживай, — тараторю торопливо, исследуя его бедра и спину, — мы тебя очень — очень ждем, не забывай об этом. Меня бессонница задолбала, не могу уснуть без тебя. Руслан… Я не могу без тебя.
— Не разводи сырость, чего ты? Ты же у меня всегда была девочкой сильной. Тише… Здесь нельзя, — насмешливо остужает мой пыл Руслан, когда я пытаюсь расстегнуть ремень, и я смущенно хихикаю, спрятав лицо у него на плече. — как там, на воле, малыш? У тебя всё хорошо?
— Ну, если не считать того, что тебя нет со мной…
— Я с тобой, — возражает Руслан, привалившись спиной к стене, и зарывается носом в мои спутанные волосы, приникает губами к шее, — я всегда с тобой, любимая, не чувствуешь, что ли? Я люблю тебя, моя девочка.
— И я тебя люблю. — чёрт, только не разреветься. — Руслан…
Он поднимает голову, и я тону в нежности, глядя в его синие глаза. Дыхание становится рваным, неистово ловлю его рот, и мы страстно целуемся, послав к чертям весь мир. Он тоже скучал по мне, и доказательство тому сейчас настойчиво толкается в мою ладонь, невзначай опустившуюся на его ширинку.
— Бля-ять, не надо… Не надо, маленькая… Не сейчас, — хрипло стонет любимый, резко отстранившись, отворачивается, усилием воли подавляя возбуждение, и прислоняется лбом к стене. — Алис, послушай меня…
— Нет, дай мне сказать, — бесшумно приближаюсь к нему, кладу подбородок на плечо и заглядываю в лицо, — у нас будет ребенок, Руслан. Я беременна.
Затаившись, с тревогой замираю на месте, и он медленно поворачивается. Чёртовы наручники… Теперь они мешают даже мне. Соколов обалдел, но это состояние длится недолго, и губы его, дрогнув, раздвигаются в широкой улыбке. В тусклом свете лампочки блекло блестит золотая фикса, и любимый, подавшись ко мне, закрывает рот долгим поцелуем. Счастливо вздохнув, строго смотрю на него.
— Ты полегче, понял! Медведь, блин… — пряча усмешку, осаждаю, и он, неожиданно оттеснив меня к стене, наклоняется, приложив ухо к моему животу.
— Кто там у нас? Принцесса или футболист, а?
— Сам ты… — меня пробирает смех, до чего же серьезные мужики становятся глупыми и сентиментальными, когда речь заходит о детях! — сам ты футболист! Между прочим, меня изжога и тошнота, знаешь, как мучает? А Галюня говорит, что, если…
— Да слушай ее больше, — усмехается Руслан, и слова глушат его нежные губы. — Крошка, я тебе когда-нибудь говорил, что ты для меня дороже всех?
— Нет, — изо всех сил сдерживая готовые хлынуть слезы, выдавливаю я, обхватив его за шею. — блин, когда уже всё это закончится, и мы будем жить спокойно? Это вообще возможно, Соколов? Быть с тобой и не жить как на вулкане?
Вместо ответа он порывисто прижимается губами к моему виску, и в этом простом жесте мне чудится всё то, невысказанное, что таится в его душе. Когда истекают отмеренные минуты, чувствую, как под веками нестерпимо жжет, и в последний раз обнимаю любимого.
— А щас пообещай мне, что будешь себя беречь, — тихо говорит Руслан, заглянув в моё лицо, — никаких глупостей больше, слышала меня? Думай не только о себе или обо мне, думай о малыше. Ну, обещай!
— Ладно. — выдавливаю, с трудом оторвавшись от него, и медленно пячусь к двери, где ждет конвоир. — ты скоро вернёшься, да?
— Куда я денусь от тебя, — снисходительно улыбается он, и я, до боли закусив губу, смотрю, как другой надзиратель уводит его прочь по темному коридору…
— Здесь всё, что ты просил, новые документы, копии всех бумаг, протоколы, показания «свидетелей». Да, кстати, судья приняла во внимание, что Петраков действовал запрещенными методами, и объявил тебя погибшим, не установив этот факт достоверно. Ты свободен, обвинения будут сняты, но тебе придется явиться в суд на предварительное слушание. Таков закон.
Соколов кивнул, сунул пакет из мультифоры в кейс, и взглянул на Милену. Наверное, ей было непривычно видеть его таким — в дорогом костюме, не в простых шмотках, и не в тюремной камере, а в просторном кабинете. Она сидела у его стола, закинув ногу на ногу, и узкий подол юбки открывал стройные аппетитные бедра и красивые лодыжки, обхваченные кожаными сапогами.
Покосившись на эти соблазнительные части ее тела, Руслан наклонился вперед, и подвинул к женщине пухлый конверт.
— Спасибо. Ты, в самом деле, отличный адвокат, твоя репутация ничуть не преувеличена. Здесь гонорар, как договаривались.
Милена скривила губы, и её изящная ладошка накрыла его руку, лежащую на конверте. Слегка стиснула, сама же брюнетка подалась к столу, пиджачок распахнулся под напором, и в вырезе блузки появились тугие полушария, усыпанные крохотными родинками.
— Я не буду даже пересчитывать, да и, по честному, ничего особенного не сделала. С твоими связами и друзьями ты всё равно недолго задержался бы в СИЗО. Поэтому и деньги эти брать не стану. Давай так…
Руслан прищурился, высвободил пальцы, но она успела снова их поймать, и крепко сжала.
— Пригласи меня на ужин в ресторан, и всё, будем считать, мы в расчёте. — говоря это, женщина легонько погладила большим пальчиком его запястье, и улыбнулась.
Это начало забавлять Соколова. Он давно привык к женскому вниманию, и не особо делал различия между шлюхами и такими вот светскими волчицами. Для него они все были равны, искательницы приключений, или легких денег. Он попросту презирал их. Не женщина должна завоевывать мужчину, а наоборот. Милена была сногсшибательна, с этим трудно поспорить, но она его не интересовала.
Странно, прошло каких-то полгода или чуть больше с тех пор, как он сдал позиции и уступил Алисе, а он даже не может рассматривать другую, как трофей, который мог бы использовать себе в удовольствие. Говорят, человек не меняется, но с ним-то, блять, что-то произошло…
— Ужин? Без всяких обязательств? — уточнил Руслан, резко вскинув голову на звук открывшейся двери, и не успев отдернуть руку, всё ещё зажатую изящными пальчиками Милены.
На пороге нерешительно стояла секретарша Леночка, взгляд её метнулся по ним двоим так проницательно, что Рус мысленно выругался. И тут же не слишком дружелюбно рявкнул:
— Чего тебе?
Девчонка, впрочем, не стушевалась, перепады его настроения она научилась переносить стойко. Процокала каблучками к столу, и положила перед ним папку с бумагами.
— Доставка от поставщиков, Вам необходимо подписать счета. — повернулась к Милене, вежливо осведомилась, — кофе или чаю?
— Она уже уходит. — хмуро обронил мужчина, смахнув папку в ящик. — зайди ко мне позже, через час.
Леночка удалилась, оставив после своего пребывания сладкий шлейф духов. Милена перекинула через руку свое пальто, и выжидающе посмотрела на Руслана.
— Так я жду звонка? — нейтральным тоном вернула разговор в нужное русло, и он, помедлив, кивнул.
Пока в микроволновке готовится запеканка, я снова набираю номер Настьки, в тайной надежде, что Борька связывался с ней. Но меня постигает разочарование, подружка тоже за последние дни с ним не виделась и не знает, куда его черти угнали. Честное слово, это начинает напрягать.
Поверить в то, что лучший друг так подло предал, я не могу. Что такого произошло, почему Борька из классного парня стал стукачом и ментовским подлизой? Ответы на эти вопросы можно было узнать только у него, но я понятия не имею, где его искать.
Хлопает входная дверь, и все прочие волнения мигом испаряются из головы. Сегодня мы с Соколовым пошлем на хрен весь мир и побудем, наконец, вдвоем. Быстренько оглядываю себя в зеркало. Алый кусочек платья едва прикрывает задницу и грудь, наряд очень уж вызывающий, но Руслану понравится, ведь избавить меня от него проще пареной репы.
Жаль, мне теперь нельзя спиртное, но это фигня. Рука ложится на живот, на губах улыбка. На меня пристально смотрит двойник — Алиса из «зазеркалья», и я подмигиваю ей. Вот оно, хваленое бабье счастье, ждать любимого домой, готовить ему ужин и знать, что он только твой.
— Алис! — доносится голос Руслана, по лестнице торопливые шаги.
Вчера мы перебрались в его дом в Замоскворечье, здесь нам с Маринкой очень спокойно. Кажется, что живешь в настоящей сказке, вокруг причудливые особняки, обалденно выполненный дизайн магазинов, а скверы и парки настоящий рай.
— Лиса, Маришка, девчонки, вы где прячетесь?
Выхожу из спальни. Руслан поочередно заглядывает в двери, и мы с ним на противоположных концах длинного коридора. Приглушенный свет торшеров выхватывает по стенам тени, атмосфера самое то, для романтики, хотя я и не люблю это. Увидев меня, муж медленно направляется ко мне, тихо присвистнув.
— Не свисти в доме! Денег не будет. — строго говорю, борясь с нетерпением броситься ему на шею.
— Ерунда. Мы с тобой нищими никогда не останемся, не бойся.
Останавливается в двух шагах, упирается рукой в стену. Во взгляде откровенное восхищение, задерживает его на моих ногах. Не могу сдержать улыбки, откидываю назад волосы. Ладони Руслана скользят по плечам, вниз, до запястий и снова вверх, от него пахнет моим любимым парфюмом. Наклонив голову, втягивает носом запах духов или… Моей кожи?
— Пять минут назад я был голоден, а щас даже не знаю, хочу жрать или чего-то другого. — признается, прижав меня к себе так тесно, что сбивается дыхание, задирает подол, и тискает за ягодицы.
— Нет-нет, сначала ужин, я что ли, зря скакала у плиты полдня? — сурово смотрю ему в глаза, а руки, не слушаясь, уже исследуют его грудь, неловко расправляются с пуговицами на рубашке и одновременно пытаются стащить пиджак.
— Чё там вкусненького? — шепчет Руслан, мимолетно осыпая поцелуями мою шею, целует за ушком, и по телу несется ватага мурашек. — ну его на хрен, этот ужин, подождет. Я хочу тебя…
— М-м… Ты, блин, вообще не умеешь обходиться без баб, Соколов! — издевательски смеюсь, оттолкнув его. — совсем в этой тюряге озверел, да?
Замочек молнии на спине он уже расстегнул, и я движением плеч сбрасываю платье. Стою перед любимым голая, укутанная лишь в шелк собственных волос и туфлях. В его глазах появляется опасный блеск, Руслан отлепляется от стены, и наступает на меня, вынуждая отходить назад. От того, как он разглядывает меня, накрывает сладкой дрожью. Бли-ин, я же тоже безумно соскучилась по нему!
В спальне назойливо тренькает мобильник. Может, это Настюха с новостями? Я же поручила ей обзвонить ближайшие больницы и морги, а еще полицейские участки. Не мог же Борька провалиться сквозь землю, а если с ним что случилось? Гоняет на байке, как дьявол…
— Я сейчас… — юркаю за дверь, послав мужу призывную улыбку, — одна минутка, любимый.
— Отключи его на хуй. — рычит он, следуя за мной к кровати.
Точно, на дисплее высвечивается «Настёна», и я, упав в объятия Руслана, наугад жму на гаджет ответа.
— Насть, я тебе перез…
— Нашла я его. — перебивает она, и у меня внутри всё переворачивается. — в больнице он, в тяжелом состоянии. Авария, говорят, перелом основания черепа, и еще куча всяких болячек… Он может умереть в любой момент, Лиска! Поедем к нему?
Диктует адрес, и я с трудом возвращаюсь к реальности. Отпихиваю Руслана, и хватаю со спинки халатик.
— Мне надо в больницу. Там Борька.
Он молча смотрит на меня, усаживается на кровать.
— Чё с ним? Какого чёрта ты срываешься к нему?
Божечки, голосом его можно заморозить, а глаза как две льдинки. Да если Соколов узнает, что Борька предатель, и с его подачи попал в тюрягу, он же придушит голыми руками. Так, спокойно, не выдать себя, я сама с этим разберусь.
— Авария, — кошусь на мужа, и достаю из шкафа джинсы, — пожалуйста, не будем ссориться. Я должна съездить, пойми. Мы дружим много лет.
— Езжай. Я тебя чё, держу? — холодно роняет он, и, кинув пиджак на кресло, тяжело поднимается. — вызвать такси?
Кажется, я начинаю понимать. Он, наверное, злится, что я не попросила его отвезти меня. Или ревнует? Но это уж совсем неуместно и смешно. Когда я давала повод сомневаться во мне? Быстро одеваюсь, и догоняю Руслана на лестнице.
— Руслан, не сердись… — заглядываю в лицо щенячьим взглядом, крепко обнимаю. — не надо такси, на маршрутке доберусь, тут недалеко. Мне, правда, надо…
— Поедешь с Олегом. — сухо произносит, и меня вдруг захлестывает злость.
Какого фига я должна спрашивать на всё разрешения, да еще шагу не ступить без охраны?! Это он мне не доверяет или просто боится, что опять влипну в передрягу? И потом, моя беременность это не болезнь же, сама в состоянии о себе позаботиться, не нужны мне няньки — амбалы, которые будут докладывать боссу о каждом моем шаге! В общем, меня понесло, и незначительный конфликт заканчивается ссорой. Ни с каким Олегом я, конечно, ехать не собираюсь, выскакиваю за ворота и несусь на противоположную сторону улицы, к парковке такси.
Прыгаю на заднее сиденье «ниссана» и называю адрес. Машина плавно срывается с места, и Олег, с досадой хлопнув себя по бедрам, резко пинает по колесу джипа, видимо, сообразив, что пускаться вдогонку уже нет резона — мы вливаемся в плотный поток транспорта на магистрали…