Борька с хмурым видом стоял, вернее, подпирал собой дверь в кабинете Петракова, и поигрывал ключами от байка. Алексей изучающе смотрел на парня, прикидывая, выгорит ли у них то, что они с Анатолием задумали, но тень сомнения грызла нутро. Симакин, хоть и вырос в детдоме, был мальчишкой умным, с дурью дел не имел, а его привязанность к Алиске граничила с безумием.
Вот на этом-то и нужно умело сыграть, не раскрывая до конца все карты.
— Слушай внимательно, пацан, — сурово двинул брови Петраков, хлопнув ладонью по столу, — мне надоели твои бесконечные приводы в отдел! Тебя сколько раз предупреждали, засранец, чтобы ты не гонял по улицам, как заправский гонщик, а?! Я тебе обещал, что лишу прав?!
— Не имеете права. — заявил наглый парень, усмехнувшись. — меня задержали незаконно, я ни хрена не нарушал.
— Рот захлопни, умничать он будет! — прибавил тону уверенности капитан, и заглянул в раскрытую папку с бумагами, — вот, например, десятого октября сего года! Тебя ДПСники на Тверской пытались тормознуть, а ты пролетел мимо, как будто за тобой гнались черти! А пятого числа, а?! Цитирую, мать твою за ногу! «Гражданин Симакин Б. Л. Будучи в состоянии алкогольного опьянения, едва не совершил наезд на пешехода на бульваре таком-то…»! Я тебя сейчас в обезьянник закрою на трое суток до выяснения, там разберемся, кто, чего и где нарушал! Молокосос!
— У меня выступление завтра. — буркнул Борька, подняв на него глаза. — концерт же сорвется, а неустойку мне потом платить, товарищ капитан?!
— Думать надо мозгами, тебе для чего они даны? — назидательно отрезал Петраков, и, выпустив мнимый пар, вкрадчиво продолжал, — но мы ж не звери какие. Можем пойти на уступки, понимаешь ли…
— Сколько? — прямо брякнул молодой человек, поджавшись вперед, и сунул руку в карман косухи, чтобы достать деньги.
Анатолий с такой силой обрушил кулак на стол, что вздрогнул даже сидевший рядом Алекс.
— Ты мне это брось! — пригрозил байкеру — рокеру пальцем, и, понизив голос, выдал, — в общем, так. Сотрудничаешь со следствием или отправляешься в каталажку, и учти, прав будешь лишен на год! Шумахер выискался!
На размышления ушло ровно полминуты. Борька кивнул, снова уставившись на свои руки.
— Ну, и чё Вы хотите-то?
Настала очередь говорить Алексу. Обратив на горе-байкера тяжелый взгляд, он тихо произнес:
— Внедришься в один клуб, но так, чтобы никто ничего не пронюхал, что ты подсадная утка. Адресок мы тебе щас черкнем. Осмотришься там, узнаешь, что к чему… Всё просто, Боря, нам нужно, чтобы владелец «Анаконды» был замешан в громком скандале, в каком — на твое усмотрение. Мокруха, значит, мокруха, изнасилование тоже канает. Снимешь всё на видео, а уж как ты организуешь подставу, твои проблемы. Допетрил, о чем речь?
Дураком Борька не был, а кто хозяин этого кабака, знал. Ему вроде как и самому выгодно, чтобы Соколова убрать подальше от Алисы, а потом, на правах лучшего друга, «утешить» её, ну, и, конечно, завоевать. Но очко-то всё же играло.
Руслан ведь не просто какой фраер, а в случае неувязочки спрос будет очень жестоким. И спросят с него, Борьки.
Парень пристально посмотрел на Алекса. Алиса боялась этого урода, но причин ему не называла, а если он согласится на их условия, получается, что предаст её? Сомнения его были обоснованы, но с другой стороны, Петраков приведет угрозу в исполнение и припомнит ему все грешки, а тюрьма была для Борьки страшнее, чем потеря близкой подруги.
Он как-нибудь разрулит с этим. Должен быть выход!
— Так что, Боря, договоримся мы? — поторопил его Алекс, незаметно кивнув нервничавшему капитану, мол, дело выгорело, он на крючке.
— Лады, вы ж всё равно не отвяжетесь, а мне заморочки с законом на хрен не упали. — с неохотой буркнул Борька…
Гадая, зачем меня позвал дед, я потопталась у дверей библиотеки, и вошла. Он любит здесь бывать, говорит, что хорошо дать мозгу передышку, а среди книг чувствует себя спокойным и умиротворенным. Я тоже люблю читать, но усидеть долго не могу, вечно тянет на приключения.
Дедушка задумчив и хмур, стоит у окна, опираясь на любимую трость. Кажется, разразится буря?
— Деда…
— Как давно ты с ним встречаешься? — без всяких предисловий спрашивает, и я, конечно, понимаю, о ком речь.
Кто-то уже доложил ему о том, что Руслан вернулся! Наверное, охранник, не мог же он не видеть машину Соколова вчера утром! Ска, Мишаня, я ему язык вырежу, сплетнику!
— Пару раз только виделись. Дед, не начинай, пожалуйста! Я не маленькая, сама знаю, что делать.
— Знаешь, — передразнивает он, хлопнув ладонью по книжному стеллажу. — знает она… А тебя не колышет, что твой ненаглядный зону топтал, что он отъявленный мерзавец и отморозок? Ты хоть что-то знаешь о нем? Сними розовые очки, ядрена вошь, и подумай, что ты собираешься натворить!
— Я всё прекрасно знаю о Руслане. — упрямлюсь, разглядывая ногти. — тоже мне, новость… Ты же сказал, что не против, чтобы мы были вместе! Почему вдруг сейчас опять заводишь этот бесполезный разговор?
— Потому что я, видно, был не в своем уме, когда благословил вас! — рявкает дед, и на лице его вздуваются вены. — я считал, что он способен тебя защитить! А этот засранец исчез, наплевав на тебя! Ты потеряла ребенка, из-за него, или это уже не играет роли? Он настолько запудрил тебе мозги, что ты готова бежать за ним, поджав хвостик, и отречься от меня?!
Начинаю злиться. Что еще за глупости он выдумал? Разве я бросаю его или поступаю эгоистично? Ну неужели я не имею права любить и жить, как мне хочется и с кем хочется?!
— Деда, я люблю тебя. — подхожу к старому, кладу руку на его плечо, но он раздраженно скидывает её. — ну, чё ты взбесился, из-за чего? Это моя жизнь, я хочу сама решать, как её прожить. Пусть это будет ошибкой, но моей ошибкой! Зря ты так недоверчиво относишься к Руслану, он любит меня. И вообще…
Дедушка щурится, и я выпаливаю, топнув ногой:
— Ты сам-то давно завязал с криминальным миром? Это несправедливо, дед, ты пытаешься убедить меня, что Руслан плохой, а сам ты?! Ты — вор в законе, или такие, как ты, уже перешли в касту законопослушных граждан?!
— Замолчи! Девчонка! — выходит из терпения он, и отворачивается, тяжело дыша от негодования. — ты не понимаешь разницы между мной и Соколовым! Да как у тебя язык повернулся сравнивать меня с этим…
— Да потому что надо смотреть на вещи проще! — отрезаю я. — ты ничем не лучше его, ты такой же бандит! И от того, как ты называешь себя вором, а его отморозком, суть не меняется! Вы из одного мира, дед!
Несколько секунд молчим, никто не желает уступить. Вздохнув, подхожу к нему, но он сурово цедит:
— Уйди…
Горько усмехнувшись, непримиримо смотрю ему в спину. Даже сейчас, исхудавший, болезненно нескладный, с густыми серебряными волосами, и в черном костюме, он внушает уважение. Не позволю я никому навязывать мне свою волю! Я всё решила.
— Если вдруг передумаешь злиться на меня и возникнет необходимость поговорить, я у себя. Я люблю тебя, деда, но это не значит, что ты можешь заставить меня подчиниться. И запомни, я буду делать всё, что мне заблагорассудится, удержать меня под домашним арестом ты не посмеешь…
Навстречу Борьке шагнул здоровенный верзила, преградив собой узкий проход. С высоты своего роста равнодушно осмотрел парня, и коротко бросил:
— Симакин?
— Он самый. — подтвердил рокер, нервничая, но стараясь не подавать виду. — ну, ты это… Пропустишь? Мне с хозяином перетереть надо.
— Тут подожди. Я щас. — оттеснив его к стене, велел вышибала, и, выудив мобилу, отошел вглубь небольшой ниши, где музыка не так сильно долбила по ушам, потыкал в сенсор, и громко произнес, — Руслан Андреевич, к Вам музыкант этот. Симакин… Да, понял, щас отведу…
Всё вышло даже проще, чем ожидал байкер. Алиса, которой он намекнул, что не прочь подхалтурить в клубе её бойфренда, сразу же позвонила Соколову и уговорила его взять лучшего друга на пару недель в качестве вокалиста. И никаких сложностей не возникло, Руслан при беседе с Борькой предупредил, что заведение серьезное, никаких эксцессов быть не должно, и весь персонал, включая музыкантов, отгребают приличный гонорар за работу.
Само собой, пришлось извиниться за то, что не так давно «наехал» на него по телефону, но хозяин клуба, казалось, уже и забыл об этом инциденте, во всяком случае, Борькина непутевая башка осталась на законном месте…
Полный радужных надежд на удачный исход миссии, рокер прошел к бару и устроился на высоком табурете. Девчонка, стоявшая за стойкой, приветливо улыбнулась ему, и он взглянул на бейджик.
— Алесенька… Мне, плиз, вон того коктейльчика, «Бешеный пульс», двойной.
Блондинка явно была здесь сравнительно новенькой, жутко стеснялась, и нерасторопно действовала, и Борька решил подкатить к ней. Ему нравились такие куколки, под стать Алиске — хрупкие, миниатюрные красавицы, и что-то подсказывало — с Алесей он споется…
То, что Григорий не шутил, Рус понял окончательно, когда на следующий день после разговора с ним приехал за Алисой. Едва он шагнул к воротам, навстречу вразвалочку вывалился шкафообразный малой, и, дыхнув мятной жвачкой в лицо, сообщил:
— Вам сюда нельзя, Руслан Андреевич. Разворачивайте колеса и уезжайте.
Скинув капюшон спортивной куртки, мужчина посмотрел на этого недоумка с высоты своего немалого роста.
— Ты чё-т вякнул? Я не расслышал.
— Вам нельзя входить в дом. — невольно отступив под тяжелым взглядом, менее уверенно повторил Михаил. — распоряжение хозяина.
— М-м… — с видимым спокойствием протянул Руслан, оглядел улицу, и, повернувшись к охраннику, похлопал по плечу. — ты извини, если что… Ничё личного, Мишаня.
Весьма ощутимый удар в солнечное сплетение выбил у парня из легких воздух, он согнулся пополам, беззвучно раскрывая и закрывая рот, но отреагировать не успел, вторая зуботычина отправила его в легкий неглубокий нокаут. Его отбросило к воротам, и Миша, пытаясь сориентироваться и вернуть себе способность двигаться, в бессильной злобе проводил гостя глазами.
Соколов взбежал на крыльцо, толкнул дверь и вошел в холл. Крошка замерла на предпоследней ступени, но, увидев, что это он, понеслась к нему. Он распахнул объятия, и она повисла на нем, обхватив ногами и сомкнув руки на шее. Долгий поцелуй заставил его ощутить легкое возбуждение, а Алиска не унималась, зарылась пальчиками в кончики волос, и снова прижалась к его губам, страстно терзая.
Сейчас ему хотелось, чтобы весь мир катился к чёрту, и никто бы не помешал им побыть вдвоем. Он соскучился по Алисе, по её нежной улыбке и озорному смеху, по её поддразниваниям и сладкому запаху.
— Пойдём, погуляем, — шепнул в перерывах между поцелуями, и она выдохнула ему в губы:
— Похищаешь меня? Дед запретил нам встречаться, я сказала, что этого не будет.
— Я знаю, маленькая, — поставив её на ноги, обнял за талию двумя руками. — ты знаешь, что я не хочу враждовать с твоим дедом, но он не оставляет мне выбора. Если ты хочешь быть со мной, мне по хуй на все запреты. Не передумала ты выходить замуж за меня?
— Размечтался! — фыркнула девушка, глядя ему в глаза влюбленным взглядом. — ну, чё стоишь, давай, кради меня! Я тебя с самого утра ждала.
Он улыбнулся, оттеснил её к перилам, и склонился, нетерпеливо целуя в шею. Лиска мстительно просунула колено меж его бедер, потерлась, ластясь, как кошка. Рус скрипнул зубами, и она рассмеялась.
— Я знаю, куда мы поедем! — оттолкнув любимого, воскликнула девушка.
— Кажется, я догадался. — криво усмехнулся он, следуя за ней к двери. — опустошать модные бутики?
— Ну-у, почти! — таинственно заявила Алиса, выскочив на крыльцо, оглянулась, и подмигнула мужчине. — у нас же свадьба скоро, да, Соколов? А у меня еще нет платья, туфель и фаты! Только тебе нельзя видеть свадебный наряд, понял? Говорят, примета плохая.
— Так на кой чёрт я с тобой?
— Отвезешь сначала в школу, у Настьки как раз должны последние уроки щас идти, а потом подбросишь нас в салон. — Алиса умолкла, застыв у ворот, и воззрилась на бледного, державшегося за живот Михаила.
Охранник страдальчески морщился, сидя на корточках, а при виде внучки босса неловко отпрянул в сторону, вытаращив глаза.
— Э, а ты куда? Григорий Иванович велел тебя никуда не отпускать!
— Ага, ты еще ремень возьми и в угол меня поставь. На горох. — издевательски парировала она, и с подозрением посмотрела на Руслана. — чё это с ним? Ты приласкал?
— Поздоровались слишком пылко. — хмыкнул он, и, наклонившись к Мишке, тихо добавил, — спокойнее будь, дружок, не дергайся. Если замечу, что ты за нами увязался, потом не обижайся. Риге соври, что Алиса сбежала, пока ты со мной тут разбирался. Так и быть, можешь выставить себя героем, грудью защищавшим невинную деву от посягательств варвара.
— Я тебя догоню, — говорит Руслан, когда мы выходим из машины, и достает из кармана телефон.
Двери свадебного салона распахнуты, сквозь прозрачные вторые я рассматриваю большой зал в бежевых тонах, выставленные в витринах манекены, наряженные в классные платья. Настюха со мной поехать не смогла, у неё дополнительные занятия — конец четверти на носу. Жаль. Придется самой разбираться, в чём я буду одета в самый счастливый день моей жизни.
— Руслан! — капризно надув губы, дергаю его за рукав куртки, и он, прикрыв динамик ладонью, торопливо произносит:
— Да, малая, щас… Дай мне пару минут, иди, поброди пока по магазину.
— Ну, и кто это? — требовательно спрашиваю, толкнув его в плечо.
Меня глодает сомнение, уж не эта ли мымра крашеная ему названивает! На лице Соколова понимание моего скверного настроения, и он улыбается.
— Это Дэн. — и, чмокнув меня в нос, отворачивается, чтобы снова трындеть с Оленичевым.
Тут-то и замечаю несущуюся прямиком сюда белую иномарку. Вроде бы ничего особенного, может, пьяный водитель, или просто отчаянный гонщик, как Борька? Но в груди сжимается, краем глаза вижу, как опускается боковое стекло, и, споткнувшись, срываюсь с места.
— Руслан! — дико ору, подскакиваю к нему, вцепляюсь в него, и пытаюсь еще что-то сказать, а он, в недоумении на меня взглянув, неожиданно толкает вправо, и, оттеснив за угол салона, ныряет следом.
Короткие хлопки смешиваются с шумом улицы, поливает по окнам очередь пуль, и осколки с оглушительным звоном сыплются на землю. Меня трясёт, дрожат руки, а Руслан, метнувшись ко мне, хватает за плечи.
— Иди ко мне, моя хорошая… Иди ко мне… испугалась? Ну, всё, всё, тише, — поглаживает судорожно по голове, прижимает к груди, и неистово целует в висок.
Божечки, это ведь его… Его хотели убить?!
Первый шок проходит, но я не в силах разжать пальцы, вцепившиеся в куртку Руслана, и только его побледневшее лицо приводит в чувство. В потемневших глазах столько тревоги за меня, что я нервно роняю.
— Всё хорошо со мной… Не успела разглядеть, кто это был.
— Идем-ка…
Крепко сжав мою ладонь, увлекает к машине, усаживает на сиденье, и, наклонившись, произносит:
— Сиди тут, мне надо брякнуть кое-кому. Я быстро.
Бесцельно блуждаю взглядом по улице, у салона суетятся люди, кто-то успокаивает продавщицу, а она в истерике машет руками, указывая на разбитые стекла и пробитые насквозь манекены. Сейчас сюда съедутся менты, и я торопливо зову Соколова, который стоит чуть поодаль, импульсивно жестикулируя и кому-то что-то вдалбливая по мобиле.
Наконец, услышав вдалеке вой сирены (уроды, когда не надо, резво реагируют!), он сворачивает разговор и плюхается за руль. Мы просачиваемся мимо толпы, и я в изнеможении откидываюсь на спинку.
— Прости, маленькая, что всё так вышло… Смотаемся завтра в другой салон, присмотришь себе наряд. — косо глядит на меня Руслан, и снова смотрит на дорогу, прибавляет скорости.
— Тебя хотели прикончить! А ты мне о каком-то наряде, Соколов?! Ты в своем уме? — восклицаю, толкнув его коленом.
— Не прикончили ж. — с убийственной невозмутимостью возражает, усмехнувшись, — я догадываюсь, чьи это шутки. Не бери в голову, малая, разберемся.
В груди противно сжимается, и я подвигаюсь к нему, обхватываю за спину. Страшно представить, как бы жила, если бы случилась беда, и Руслана не стало. Блин, ну почему в этом гребаном мире не может быть покоя, какого хрена вечно надо оглядываться и бояться за жизнь любимого мужчины?!
— Ты думаешь, это кто-то из твоих конкурентов? — осторожно спрашиваю, а мысли вертятся совсем в другом направлении.
Холодок ползет по лопаткам. Уж не деда ли сыграл эту скверную партию?!
— А хуй знает, у меня врагов больше, чем в думе депутатов, — кривая усмешка на лице Руслана наводит меня на еще более мерзкие размышления, но развивать эту тему не хочу.
Утыкаюсь в его плечо носом. Пусть это звучит банально и глупо, но я действительно не умею жить без него…