Илья медленно курил. Слушал звуки полуспящего переулка. Стряхивал пепел в пепельницу. Отпивал из чашки горячий напиток. Он всегда пил горячим, не любил холодного, никогда не дожидался, пока хоть немного остынет. И пытался понять собственное дурацкое чувство, что что-то не так. Чего-то не хватает. Или что-то забыл. Или что-то не сделал.
Если не считать отсутствия конспектов по матмоделированию - сильно вряд ли.
Негромко хмыкнул, сунулся в комнату, отставил чашку на подоконник в квартире, вернулся на балкон, перемахнул через перила на пожарную лестницу и влез на скользкую крышу, на которой каждую минуту рисковал свернуть шею или свалиться вниз. Лететь было невысоко. Четыре этажа.
И все-таки только там вдохнул полной грудью и улыбнулся. Не видеть солнца и на четвертом этаже чувствовать себя выше всех.
В универ ехал сосредоточенным, но спокойным. И даже злобный Францевич, не обративший на его присутствие никакого внимания, впечатления не произвел.
- Попал ты! - выдал Ванька после пары.
- Знаю, - отмахнулся Макаров. - Ну сдам на пересдаче.
- Та хрен тебе! Готовься весь февраль с бегунками таскаться.
Все знали, что на регалии «заступников» даже самых титулованных студентов Христиановскому насрать. Их влияние на него не распространялось. Потому Макаров и сам понимал - без шансов. Дело почти к отчислению. Но это только зимой. Сейчас - едва ли октябрь.
Куда больше его заботило другое.
В разы больше.
Он вторые сутки отговаривал себя звонить Логинову, чтобы узнать, как выходные.
Дала или не дала. И понимал, что как только выиграет - сообщит сам.
Но его раздирало и колошматило. Его все прошедшие полторы недели раздирало и колошматило от одной только мысли, что Алису с заправки обхаживает Никита, имея вполне определенные цели, которые Илья сам же и поставил.
Он никогда не считал себя способным к анализу. К анализу собственных поступков и чувств не имел склонности. Просто пару раз срывался с места и ездил на Дорогу жизни, чтобы постоять под заправкой и проверить, нет ли поблизости знакомой серебристой KIA. Машины не было. Но не было и Алисы. Он тупо не угадывал со сменами.
В субботу Логинов попросил его забросить в турклуб. Оказалось, что собственную тачку сдал в сервис - в ней что-то тарахтело. О планах своих Ник не распространялся. Но Илья дебилом не был. Ник с рюкзаком за плечами наводил на определенные мысли, подтвердившиеся в тот момент, когда он увидел Алису, деловито направлявшуюся в клуб.
С той минуты думал о ней постоянно. Видел пять раз в жизни - мельком! – а почему-то думал. И не мог понять того, что происходит.
Но все-таки Логинову не звонил. Пытался отвлечься. После пар махнул домой. Не к себе, а к родителям. День рождения мамы - святое. Еще одна галка к тому, что точно ничего не забыл. Заехал за цветами. Подарок был куплен заранее – золотой браслет с подвеской-ангелом. Мать любила такие штучки. Они не виделись все эти две недели, пока Илья усиленно изображал, что обживается в новой квартире. На самом деле, уже обжился. В первый же вечер. И ничего не хотел менять. Она представляла собой такой разительный контраст со всем тем, к чему он привык, что сомнений не оставалось - ему там нравилось. Хотя, конечно, не нравилось маме, о чем та и заявила ему с порога:
- Знаешь, что станет для меня лучшим подарком? Ты бросил свою нору!
И подставила ему щеку для поцелуя, который немедленно получила. Следом она получила букет белых роз, который он сунул ей в руки. А потом жизнерадостное:
- С днем рождения! Предлагаю хату для празднования днюхи тебе и твоим друзьям. Отец не узнает - зуб даю!
- Милый мальчик! - рассмеялась мать, потрепала его за волосы и добавила серьезно: - Взрослеть бы уже пора, Илья.
- Зачем?
- А сам не догадываешься? - она прошла в гостиную, по дороге попросив домработницу поставить цветы в вазу.
- Не даю себе такого труда. Подарок! - он достал из кармана темно-синий бархатный футляр и протянул ей.
Валентина Павловна довольно ахнула, мигом надела браслет и принялась разглядывать украшение.
- Прелесть! - заявила она и снова посмотрела на сына. - Но это не значит, что я забуду, о чем хотела с тобой поговорить. Папа считает, и я его в этом полностью поддерживаю, что было бы неплохо, если бы ты уже сейчас стал принимать участие в делах холдинга.
- Зачем? - прозвучало второй раз за последние пять минут. Причем сейчас без усмешки - бесстрастно.
- Тогда просвети меня, чем ты собираешься заниматься?
- Конкретно сейчас я учусь. Потом пойду в железнодорожники. Всю жизнь мечтал стрелки переводить.
Мать недоуменно воззрилась на него.
- Я искренне надеюсь, что ты сейчас шутишь. Потому что в противном случае я запру тебя дома и не выпущу до тех пор, пока ты не наведешь порядок в собственной голове.
Илья негромко хмыкнул, уселся на диван, вытянул ноги на журнальный столик. Прикрыл глаза, закинул руки за голову и выдал:
- Я абсолютно серьезен! И не запрешь. Я совершеннолетний и имею альпинистский опыт- вылезу в окно.
- Я наблюдаю твою серьезность. И отец, кстати, наблюдает! Живешь в клоповнике, в котором тоже не мешает хотя бы навести порядок, раз уж ты там обретаешься. Работать не желаешь. А что у тебя с Ниной? Хорошая девочка, отличная партия. Женишься, угомонишься. И я успокоюсь, - вздохнула Валентина Павловна.
Он открыл глаза и внимательно посмотрел на мать. Вот теперь взгляд его потяжелел, и он спокойно, но как-то увесисто заговорил:
- Не клоповник, а двухкомнатная квартира в Центральном районе, которая вам с папой конкретно так влетела. Работать у отца я не буду -тема поднималась много раз, мнения я не поменял. Лучше Ника дожимайте. Ему такое нравится. А с Ниной мы дружим. Нахрена мне эти отношения портить?
- А у тебя всегда на всё есть ответ, - мать сердито поджала губы, и ее серые глаза потемнели. - Эгоист! Ни о ком не думаешь, кроме себя.
Точно такой же тяжелый темно-серый взгляд вперился в нее.
- У нас это семейное по мужской линии! - мрачно сказал Илья. - Кстати, Евгений Степаныч где? Или он предпочел бросить тебя на амбразуру? А сам свинтил?
- Прекрати! Ты прекрасно знаешь, сколько времени и сил отец отдает работе.
- Поэтому из меня вы решили воспитать точно такого же. Макарова-младшего. Ма, давай не будем. Я все обдумаю. Сам. Сам, понимаешь?
- Не понимаю! - возмутилась Валентина Павловна. - Тебе предлагают помощь. И не чужой дядя - родной отец. Что ужасного, если вы станете работать вместе?
- Да то! - вспылил Илья, подорвавшись с дивана. - То! На меня все вокруг только и будут смотреть как на сына Евгения Степаныча. А я не хочу никому и ничего доказывать. И не стану. Никита - и тот ни к отцу, ни к дядьке не пошел. Потому что ну его нахрен - быть сыном при папе!
- Не выражайся!
- Прости! - он поднял руки и тяжело вздохнул. Перевел дыхание. И уже гораздо спокойнее выдавил: - Прости, я не нарочно... Дайте мне год. Год. На пятом курсе я буду решать. Не бойся, сидеть сложа руки не собираюсь. И про ЖД - это шутка была.
- Отец злится. Считай, что я тебя предупредила, - сказала мать и уже совсем спокойным тоном добавила: - Кстати, утром звонил Никита. Бедный мальчик, он совершенно простужен.
Илья мотнул головой. Ему было плевать, злится ли отец. Они были похожи в главном - никогда не давали другим управлять собой. Любили друг друга, но не могли спокойно уживаться на одной территории. Это не означало ссор. Взаимное уважение - пожалуй. И неправда, что Илья не пользовался благами, данными ему отцом -только квартира и машина чего стоили в двадцать один год.
Камнем преткновения был холдинг.