«Ага! - весело откликнулась дочка. - Обязательно».
Словом, запрещенный прием подействовал. Мать поездку не одобрила, но и не запретила. Хотя до последнего вздыхала - вдруг дочь передумает. В день отъезда попросила только:
«Ты, когда приедешь, все-таки со знакомством не тяни, а то отпускаю бог знает как».
Алиса пообещала, и теперь, стоя рядом с Ильей почти под самой сценой и не к месту вспомнив о своем обещании, поглядывала на него в предположениях, согласится он встречаться с Любовью Михайловной или нет.
- Мама хочет с тобой познакомиться, - неожиданно крикнула она.
Илья, который до этого воевал с каким-то чуваком за то, куда поставить ногу, замер и перевел взгляд на Алису. Народ колбасился. Его колбасило тоже. До этого мгновения. Включили прожекторы, и Алькино лицо выхватил луч света. Почему-то подумал, что она очень красивая, будто увидел что-то, чего не замечал. И сказал:
- Ну и хорошо.
- Правда?
- Проще будет тебя из дома вытаскивать!
Алиса улыбнулась и вдруг вскрикнула. Отлепилась от Ильи, подпрыгнула, чтобы увидеть сцену. И заверещала:
- Я обожаю эту песню!
Илья ошалевшим взглядом посмотрел на нее, потом туда, где уже отрывалась «Эпидемия», а вместе с ней отрывалась толпа. И, кажется, оторвалась Алиса. Когда Самосват дошел до припева и выскочил на небольшую площадку, уходившую подиумом вперед, в зрителей, она сперва взвизгнула, а затем принялась старательно подпевать:
Пройди свой путь,
Он ведь один и с него не свернуть,
Пусть не знаешь зачем
И не знаешь куда ты идёшь.
Пройди свой путь,
Ты не сумеешь назад всё вернуть,
И не знаешь пока что в конце тупика
Ты найдёшь.
- А я Земфиру люблю, - хохотнул Илья, думая о том, что в следующий раз стоит сводить ее на каких-нибудь металлистов.
Алиса не ответила. Она продолжала петь, прыгать и улюлюкать вместе со всеми. Илья наблюдал за ней, и это веселило больше, чем все остальное вместе взятое. Она, оказывается, и такая бывает. И совсем забыла, что чувствует себя как на экзамене.
«Эпидемия» завершала свое выступление «Всадником из льда», заметно снизив темп и высоту прыжков, равно как и децибелы улюлюканья. И это дало возможность притянуть Алису за плечи к себе и раскачиваться в такт музыке, словно бы это был танец только для них двоих, без толпы. Он вдыхал запах ее волос и чувствовал, какое тепло исходит от ее тела. Терял голову, будто и сам был вчерашним школьником. И иногда прикасался губами к ее ушку- потому что не мог себе в том отказать.
Алиса вдруг обернулась и подняла к нему лицо, почувствовав его дыхание. Глаза ее горели азартом. Она улыбалась и была наполнена музыкой, звучавшей вокруг них.
- Спасибо! - сказала она громко, чтобы он услышал.
Не зная, что ответить, Илья прижал ее к себе еще крепче. Подумалось вдруг, что это здорово - дарить кому-то мир, которого тот еще не знает. Будто и сам открываешь его заново - для себя.
Было еще много всего. Много часов подряд, когда они двигались со всеми вместе, что-то кричали, подпевали, хлопали, стояли на ушах. Много часов подряд будто несло волной, в которой ты уже не ты, а часть целого. И много часов подряд они, отдавая энергию, заряжались ею.
Уже потом, поздно ночью, когда выбрались со стадиона, он вызывал такси, не выпуская Алькиной ладони из своих рук. И улыбался ей, зная, что она все еще слышит музыку- потому что ее слышал он. Та пульсировала внутри, отдаваясь по всему телу. И это тоже было в кайф.
Они ехали по ночному городу в гостиницу, где он забронировал номер накануне приезда, и она, устроив голову у него на плече, продолжала что-то мурлыкать себе под нос. И не пили ведь, а были как пьяные. Еще с утра, приехав в Москву, забросили вещи в свою гостишку - расчетный час еще не наступил, номер убирался, и пришлось договариваться с администратором, чтобы оставить дорожные сумки. Весь день гуляли по городу. И он весь день фотографировал ее.
Кажется, Алиса и привыкла уже. А вечером был РокФест.
Наверное, среди всего, что срывает последние барьеры между людьми, можно назвать и музыку. Иногда она тоже учит видеть настоящее. И обнажает то, что может быть скрыто.
В гостинице их ждал сюрприз. Администраторша любезно отдала им сумки, любезно зарегистрировала их и провела расчет, любезно сообщила о том, как работает ресторан, любезно уточнила насчет завтрака и любезно провела их в номер. И уже там, едва войдя, Илья, вскинув брови, выдохнул севшим на концерте голосом:
- Я же просил раздельные кровати!
Кровать была одна. Огромная, двуспальная, посреди комнаты. С большим плюшевым медведем на подушках.
- Но... - администратор на мгновение растерялась. - Вероятно, произошла ошибка. Мы сейчас попробуем все решить...
Илья едва не хлопнул себя по лбу, обернулся к Алисе, виновато улыбнулся и принялся объяснять уже скорее ей, чем работнице гостиницы:
- Я позавчера бронировал. Точно заказывал номер с двумя кроватями. Мне все подтвердили!
- Уверена, мы подберем другой, - снова заговорила администратор. - Все будет сделано быстро...
- Но ждать придется, - жалобно протянула Алиса, потом перевела с Ильи на кровать и обратно. - Не подеремся же...
- Устала?
Она кивнула. Макаров посмотрел на администратора. Взял из ее рук ключ и сказал:
- Мы остаемся. Алис, ты есть хочешь?
-Нет.
- Тогда все. Спасибо!
Администратор напомнила, как ей позвонить, пожелала спокойной ночи и вышла. Алиса проводила ее взглядом, а когда дверь закрылась, пискнула:
- В душ хочу.
- Ну... пошли в душ... в смысле иди, - растерянно проговорил Илья, вдруг осознав, что они остались наедине - совсем по-настоящему наедине, без людей вокруг, как никогда еще не было, ни разу. И от этого чувствовал смущение - глупо, но, оказывается, Макаров умел смущаться. Кивнул ей и добавил: -А я пока кровать... расстелю...
Упоминание кровати прозвучало еще глупее.
Подхватив свой рюкзак, Алиса быстро скрылась в душевой. Звякнула защелка, потом зашумела вода. Наконец, стало тихо, но ненадолго. Гораздо дольше потом что-то шуршало и погромыхивало. И уже после дверь открылась, и в комнате появилась Алиса, с мокрыми волосами, в шортах и футболке размера на два больше необходимого.