- Cześć! – бросил он, показываясь в коридоре.
- Привет! – негромко отозвалась Алиса.
Она бросила в угол туфли, которые несла в руках. Домой шла пешком и на полпути скинула их с ног, резко почувствовав, как горят ступни. Так же точно горела голова, и прохладный воздух не остужал ее.
- Вечер затянулся? – противно протянул Никита.
- До рассвета еще далеко.
- Ну а что ж ты так? Еще бы погуляла. Сплошная романтика.
Алиса устало посмотрела на него и, ничего не сказав, прошла мимо – в спальню. Логинов дышал ароматом ее духов и еще несколько секунд смотрел в угол, где сиротливо валялись туфли. Много он видел женщин, способных вот так вот прийти домой с обувью в руках? Пожалуй, что нет. Только одну. Она одна такая. Это знал он, и это знал Макаров.
Ник ухмыльнулся и пошел за ней. Снова остановился на пороге, скрестил на груди руки. И проговорил, едва сдерживая ревность:
- Ты с ним была?
- А что? – зло спросила Алиса.
- Да просто интересно, - широко улыбнулся Ник. – То, что сейчас – оно сильно отличается от того, что тогда?
- Отличается!
- Надеюсь, ты не разочарована?
Она чувствовала себя загнанной в клетку. Впрочем, вошла в эту клетку сама и оставалась в ней добровольно. В любой другой день она бы смогла избежать ссоры, но сегодня все выходило из-под контроля. И, не сдерживаясь, Алиса с вызовом ответила:
- Ничуть!
Этой вспышки он от нее не ожидал, смешавшись под ее взглядом и чувствуя, как от него же и загорается. Стремительно пересек комнату и оказался с ней лицом к лицу. Долго всматривался в ее черные широкие зрачки в обрамлении карих радужек. И снова поражался тому, что на него, даже теперь, спустя столько лет, они никогда не станут глядеть так же, как на Макарова. От этой мысли стало больно, но Ник отмахнулся от этой боли – был слишком зол.
- Рад за вас обоих, - рыкнул он ей в лицо. – Такое воссоединение!
- Рад? – хохотнула Алиса.
- А ты думаешь, я не знаю, что все эти годы на моем месте ты представляла себе его? Что каждый день ты задаешь себе вопрос, что было бы, если бы это он, а не я просыпался в твоей постели? Он, а не я воспитывал твою дочь? Знаю! Знаю, Алиса! И еще знаю, почему ты до сих пор таскаешь на шее его чертово кольцо. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, откуда оно взялось! А сегодня свершилось! Вы обрели друг друга! Только видишь ли, дорогая моя, что-то он не сильно по тебе убивался, когда ты умерла. Свалил за границу, только его и видели! Будто бы не было ничего!
Она молча слушала, только губы ее кривились. А когда он замолчал, сказала:
- Могу тебе сообщить, какой вопрос стану задавать себе теперь. Что было бы, если бы ты сказал ему, что я жива!
- Ему было плевать, ясно? Его не было! Он тебя бросил! Ты и сейчас ему не нужна. Думаешь старые чувства? Хрен! Очередная давалка, которых в его жизни были сотни! Нашел себе приключение в командировке! Это Макаров! Тот же Макаров, от которого ты ехала в Пермь!
- Прекрати! – выдохнула она. – Я всегда была уверена, что ты выше этого. А ты… ты боялся, да? И сейчас боишься!
- Я? Алиса, я женат на тебе двенадцать лет! У нас ребенок! Нам хорошо вместе! Ты полагаешь, что мне есть чего бояться? – он приблизился к ней вплотную, так, что тела их уже соприкасались. – Или мне есть чего бояться?
- Почему ты ему ничего не сказал? – она безотрывно смотрела ему в глаза. – Ни слова за двенадцать лет.
- А зачем мне было ему говорить? Я был в твоей команде – не в его.
Алиса прикрыла глаза. Сумасшедший день. Может быть, всем было бы лучше, если бы она тогда и правда погибла. И не было бы ее команды, не было бы их бесконечной игры.
- Я устала, я хочу спать, - выдохнула она и, повернувшись к Никите спиной, начала раздеваться.
- Почему ты меня не любишь? – раздалось позади нее.
- Не всему можно научиться.
- Алиса… - стоном вырвалось из него.
И в то же мгновение она почувствовала рывок на шее – Логинов дернул цепочку, на которой она носила кольцо с сапфиром.
- Но снять-то ты это можешь? – прорычал он ей на ухо.
- Ты пьян! – она прикрыла ладонью кожу там, где ее резал тонкий металл.
- Не пьянее Макарова, когда ты его уводила. Сними, я сказал!
- Не буду!
- Ты знаешь, это извращение какое-то! Такая себе групповушка – втроем. Давай позвоним ему и пригласим к себе. Как раз и вы продолжите, и я кайфану, а?
- Что ты несешь!
Звук пощечины прозвучал слишком звонко, заглушив все остальные звуки. А потом перелился в его металлический смех. Логинов отпустил цепочку. Но только затем, чтобы обхватить ее саму. Сгрести в охапку, не дать закрыться в то мгновение, когда он навязал ей свой поцелуй – настойчивый, злой, жестокий. Она вырывалась, впервые за долгие годы сопротивляясь ему. Хватала его за руки, пыталась отвернуться и с отчаянием понимала, что все бесполезно.
Логинов повалил ее на кровать. Рванул белье так, что тонкое кружево затрещало, и гулко рыкнул. Расстегнул ширинку приспустил брюки и коленом стал раздвигать Алисины ноги, продолжая вторгаться языком в ее рот и кусать ее губы. Она кусалась в ответ, впивалась ногтями в спину, лишь сильнее распаляя его. Логинов схватил ее за запястья, завел их за голову и прижал в простыне. И теперь уже терзал ее шею, на которой остался тонкий красный след от цепочки. Пытаясь и ее распалить, как если бы это хоть что-нибудь изменило. Не менялось.
Он вошел в нее резко, сразу, заставив всхлипнуть, отчего сам почти зарычал. И именно этот рык – собственный рык – резко привел его в чувство.
«Каково быть с девушкой, которую я люблю, и которая любит меня! Тебя от себя не воротит?» - отчетливо раздалось в его голове голосом Макарова.
Ник шумно выдохнул, приподнялся, взглянул в ее лицо, расцвеченное тенями от причудливого бра, горевшего над кроватью. А затем судорожно сжал зубы и скатился набок.
Не сказав ему ни слова, Алиса поднялась и ушла в ванную. Там зашумела вода. Потом все стихло, но она еще долго не возвращалась. А когда ложилась в постель, слышала его неровное хриплое дыхание. Накрылась с головой одеялом и думала только о том, чтобы поскорее уснуть. Чтобы скорее наступило утро, которое развеет этот кошмарный день навсегда.
***
Тишина раздражала. Алисе казалось, что все вокруг сговорились – двигаются бесшумно и молча. От беззвучного мира, окружившего ее, раскалывалась голова. Вчерашний день она провела в кровати. Окно оставалось зашторенным, не пуская слепящее глаза солнце в комнату.
Она глотала таблетки, не снимающие боль. Пыталась спать, но сон скорее напоминал болезненный бред, когда воспоминания смешиваются с фантазиями, а несбывшиеся мечты становятся реальными, словно все было в действительности.
Сквозь дрему она слышала, как ушел Никита. Дважды заходила Соня. Сидела рядом, иногда касаясь ее руки, будто проверяя теплоту кожи. В обед сунулась Лена, принесла бульон – тот простоял нетронутым до самого вечера. Кто унес чашку из спальни, Алиса не знала. Но когда проснулась среди ночи, на тумбочке ничего не было. Долго слушала дыхание Никиты. Не такое, как накануне. Тихое, ровное. К которому привыкла. От которого не хватало смелости отказаться.
Эгоистка.