Илья включился. Протянул ей папку с документами, которую сжимал в руках. Вторую уже папку, подводившую черту в его жизни.
- Моя головокружительная карьера в фирме собственного отца сегодня окончена, - сообщил он, - здесь договор о продаже акций, находившихся у меня собственности. И копия моего заявления об уходе с поста президента. Акционеры проголосовали за отставку. Доля МакГрупп в «Sky Tower» сегодня тридцать процентов. Вряд ли какому-то сумасшедшему придет в голову мне еще что-нибудь доверить. Так что все. С этим покончено.
- Идет. Что дальше? – это ей удалось произнести без малейшей запинки и глядя прямо ему в глаза, в то время, как внутри что-то оборвалось.
Илья сглотнул, подошел к тумбочке и положил папку на стол. Резко обернулся к Алисе.
- Сваришь мне кофе.
- Сейчас?
- Утром. После ночи в моем доме.
- Запросто!
- Ну, я рад, что тебе просто, - улыбнулся он устало. – Собирайся, времени много. Васька уже ужин приготовила.
- Я ужинала.
Алиса начала шуршать в чемодане, пока не выудила из него футболку и мастерку.
- Не знаешь, от чего отказываешься. Васька хорошо готовит, - сообщил Илья, следя за ее движениями.
- Тебе больше достанется, - ответила Алиса, вышла в соседнюю комнату и скоро вернулась одетой. – Только, пожалуйста, не надо заставлять меня в следующий раз есть ее стряпню в качестве условия игры.
Он сидел, устроившись на диване, и рассматривал сервант. Тот манил его фотографиями – Алькиными, ее семьи и ее дочери. Будто бы жизнь показывал, которой у него не было.
- А чем тебе не нравятся мои условия? – спросил он, не отвлекаясь от серванта.
- Разве я что-то сказала об антипатиях? Я лишь попросила.
- В ходе игры или просто?
- Есть либо игра, либо ничего. Идем?
- Я скучал по тебе.
Ничего не ответив, Алиса прошла мимо него в прихожую.
Ехали быстро. Рассекая это холодное лето ревом двигателя и голосом Флоренс Уэлч. Знал, что слишком гонит, но так ему казалось, что он обгоняет собственные мысли и собственные сомнения, которые мучили его тяжестью, пытаясь пригвоздить к месту. Даже если там, впереди, ничего не будет, и все, что он делает, окажется зря… права сомневаться Макаров себе не давал.
Он давно не прыгал с парашютом, а летал разве что на пассажирских самолетах. Родись на полвека раньше – был бы летчиком или космонавтом. Время подвигов прошло. Теперь и то, что у него имелось, потерял одним росчерком. Никогда не был адреналинщиком и сейчас понимал – нет, не оно. И не попытка сбежать от прошлого. И не одиночество. Бросок к будущему – возможно. Закрыть бы глаза да проснуться, когда все это закончится, когда будет знать: пан или пропал.
Коттедж в Мариинской усадьбе находился в часе пути от Всеволожска. Доехали от силы минут за сорок. Машину припарковал у дома, в сумеречном дождливом свете казавшемся лиловым. Терраса. Плетеные качели с пледом, брошенным небрежно. Туевые аллеи. Воздух. Здесь можно было хоть немного дышать. Илья вышел из авто и выпустил из него Алису, подавая ей ладонь.
- Приехали, - сообщил он.
- Красиво устроился, - она вышла, не приняв его руки, и огляделась.
Макаров сжал ладонь в кулак и спрятал ее в кармане пиджака. Та горела – в отсутствии касания.
- В прошлом году уехал из города. Можно было что-то еще поискать, но тут Юрка по соседству. Он сюда притащил.
- Здесь, правда, симпатично. И тихо, наверное.
- Негромко. Лебеди на озере есть… Да и на работу недалеко ездить…
Произнес – и понял, что все. Работа закончилась. Не беда, придумает что-то потом. Когда сможет думать о чем-то, кроме того, как выдержать до конца, не сорвавшись в пропасть.
- На прошлый Новый год мы собирались с друзьями у меня, - снова заговорил он. – Здесь и зимой красиво. Юркины пацаны чуть не снесли дом к чертям – своего же уже мало.
- На то и дети…
- Ну да… Пойдем?
- Веди.
Макаров улыбнулся, в пару прыжков взлетел на террасу, махнул рукой вперед и сказал:
- По фасаду я в следующем году хочу виноград пустить. У деда когда-то прямо на второй этаж, на балкон рос. А если не пойдет, заменю на плющ. Чтобы зеленее.
- С комарами веселее, это верно, - Алиса шагала за ним. Без энтузиазма, но не отставая.
- Злая вы, Алиса Владимировна, - рассмеялся он, открывая дверь и пропуская ее в дом.
Она снова пропустила его слова мимо ушей. А оказавшись в доме, прошла в ближайшую комнату. В той, к счастью, обнаружился диван, на котором она и расположилась, бросив на пол сумку. Макаров показался следом. Явно забавлялся. Скрестил руки на груди и поинтересовался:
- Чем займемся, любимая? Есть паззлы, несколько гигов Годара и хорошее сухое вино в баре.
- А бильярд?
- Любишь бильярд?
- Тебе не все равно?
- Мне интересно, - пожал он плечами и сел на диван рядом с ней. – Думаю над перспективой обустроить бильярдную. Тё не любитель.
- Не вижу связи между собой и твоей будущей бильярдной.
- Да вокруг вообще все лишено связей. Кроме единственного – мы с тобой всегда умудряемся влипнуть.
Алиса посмотрела на него. Макаров по обыкновению оседлал своего любимого конька: болтать ни о чем он всегда был мастер. Когда-то ей это нравилось. Когда-то она слушала его болтовню, как откровения, впитывая в себя все его слова. Когда-то она спросила, что будет, если его дурацкая неизбежность закончится.
Неизбежность того, что он хочет подвозить ее на работу и с работы. Неизбежность того, что он хочет быть с ней.
Это случилось в один из самых последних их дней. Может, потому и впечаталось в память так отчетливо. Макаров тогда удивился. Лицо его сделалось серьезным, хотя за минуту до этого он ржал с какого-то фильма, который крутили по телеку. И сказал, будто уличал ее в глупости: «Что это за неизбежность такая, если она заканчивается? Так не бывает, Алька. Если есть, то до самого конца».