У обоих ее любовников, как только она сообщила о своей новости, резко проснулись отцовские чувства, к ее огромному удивлению. Должны были бы броситься врассыпную, а ничего подобного. Они настаивали на встречах, а один додумался устроить дежурство у дома. Нина была вынуждена охладить их пыл и сообщила каждому, что отцом ее ребенка является другой. Оказывается, когда рубишь ты, а не тебя, мир выглядит иначе, будто бы переворачивается вверх ногами.
Но самым неожиданным оказалось осознание того, что Макаров, выйти замуж за которого было самой прекрасной мечтой в течение многих лет, ничуть ей не нужен. Собственно, она даже не заметила, когда ее влюбленность стала привычкой. И теперь не знала, что бы делала с таким счастьем, выпавшим на ее долю, - целый Макаров со своей одержимостью. Оказывается, усталость от любви – самая сильная форма усталости.
Она поняла это в то мгновение, когда они в последний раз говорили по телефону. Ей он скидывал свои короткие сообщения и наработки по прежним проектам. Тё с ним не общался. Не признавал и не прощал предательств. И его принципиальность накаляла даже Нину.
Илья сказал тогда одну простую фразу: «Я подумал, что буду все же по вам, оболтусам, скучать». А она в это мгновение поняла, что по нему не скучала. И не скучает. И не станет. Теперь уже точно.
Валентина Павловна ожидала ее в ресторанчике напротив офиса «Sky Tower». Сидела за чашкой кофе, как всегда сдержанная и элегантная. Разве что серьги, вдетые в ее уши, совсем не сочетались с кольцом на руке.
- Здравствуй, милая, - проговорила Макарова, вежливо ей улыбаясь.
- Добрый день, Валентина Павловна, - ответила Нина, присаживаясь на стул.
- Как всегда, выглядишь чудесно! Даже еще лучше, чем в прошлый раз.
В прошлый раз они виделись полгода назад. Макаров устроил общую встречу Нового года на новоявленной «вилле». Куда она не взяла ни одного из своих мужиков, зная, что будут его родители.
- Спасибо, вы тоже. Как всегда.
- Да где там! – сокрушенно произнесла Валентина Павловна и подняла на нее уставшие, лихорадочно поблескивавшие глаза. – Не помню, когда спала спокойно в последний раз.
Возможно, не видя этого взгляда, можно было бы усомниться в сказанном. Но, хорошо ее зная, Нина понимала, что Макарова не имеет привычки напускать на себя.
- Она у него ночевала, – без обиняков сообщила Валентина Павловна. – Один раз точно… Ты знала?
- Откуда я могу о таком знать?
- Я понимаю… он не делится с тобой, но… Нина, господи, как так может быть? Вы двенадцать лет ходили вокруг да около, а она снова с ним! Сколько времени прошло с Польши? Месяц? А у него еще сильнее, чем тогда! О чем он думает? Ты о чем думаешь?
- О себе, Валентина Павловна. О себе и собственной жизни. Что можно поделать, если я для него мышь обыкновенная?
- Ты столько лет возле него! Да я бы на твоем месте в лепешку расшиблась, но была бы рядом, приручила бы! А вы оба кочевали по чужим постелям! Я надеялась на тебя, Нина!
Валентина Павловна, взяла салфетку и стала вытирать ею руки, постепенно разрывая ту в клочья.
- А я не стала расшибаться в лепешку, - негромко возмутилась Нина. – Предпочитаю пожить. Лучше в чужих постелях, чем никак!
Макарова замерла и едва слышно всхлипнула. Лихорадочный взгляд ее глаз потух.
- Прости, - выдавила она из себя. – Я не хотела… Я дышать боюсь, он же ничего слышать не хочет…
- Можно подумать, он хоть когда-то хотел слышать…
- Знаешь, что он сказал? – перегнувшись через стол, зашептала Валентина Павловна. – Он сказал, что любит ее. Он всю жизнь любит ее, понимаешь? Как такое может быть? После того, что она с ним сделала? Ведь эта дрянь… никогда ничего просто так не делает. Сначала Илья, потом Никита, теперь снова Илья… Ты же помнишь… Господи, ну почему она не отстанет от нас, а?
- Может, потому что вы слишком сильно этого хотите? То, чего хочешь сильнее всего, никогда не сбывается. Не замечали?
- А ты безжалостная, Нин… Все, чего я хочу, это чтобы мой сын был счастлив! А он разучился с той минуты, как увидел ее!
- Простите, Валентина Павловна. Но наш с вами разговор бесполезен. Вы и сами это прекрасно знаете. Илья в любом случае будет делать только то, что пожелает сам. Ни вы, ни, тем более, я никак на него не повлияем.
- А на нее? На нее можно как-то повлиять? Если бы она только уехала, чтобы ее не было!
Нина удивленно посмотрела на Макарову и спросила:
- Вы думаете, ее отъезд решит вашу проблему?
- Я не знаю, что может решить нашу проблему! – отчаянно воскликнула Валентина Павловна, и на них обернулась парочка за соседним столиком. – Я не знаю, чего она хочет! Я не понимаю, как жить! На пороховой бочке?
- Вот у нее и узнайте, чего она хочет.
Двенадцать лет назад Макарова уже говорила с Алисой Куликовской. Тогда сделать это было несоизмеримо проще. Когда перед тобой неоперившийся воробушек, который не знает, как себя вести, все проще. А сейчас, спустя столько времени… «По-польски разговаривает, представляете?»
Макарова тряхнула головой, отчего ее идеально уложенные волосы чуть подпрыгнули.
- Какая она сейчас? – медленно произнесла Валентина Павловна. – К чему мне готовиться?
Нина помолчала. И сама хотела бы понять, какая она – Алиса Куликовская. Что было в ней такого, что два здравых мужика становились возле нее непроходимыми тупицами. Но справедливости ради, Нина не знала ее совсем. Раньше сблизиться с ней не позволила ревность, сейчас – обида на Макарова, что выбрал другую. Выбрал навсегда.
- Обыкновенная, - наконец, сказала Нина.
- Видимо, не очень обыкновенная, - грустно усмехнулась Валентина Павловна, потянувшись за сумочкой, - ты обедать будешь? Мне, наверное, ехать пора, прости…
- Поезжайте, конечно, Валентина Павловна. До свидания.
- До свидания, Нин.
Оставив на столике деньги за кофе, Макарова поднялась и твердой уверенной походкой направилась к выходу. Выглядела спокойной. Хотя и на сотую долю не испытывала тех уверенности и спокойствия, что излучала. Но в этом была вся она.
Адрес Алисы Куликовской узнал для нее муж. Вопреки собственным угрозам забыть о существовании сына, он не мог оставаться в стороне. И ему тоже было больно. Это он когда-то тащил через границу дурацкого кота с драным ухом. И это он теперь отчаянно метался между акционерами «Sky Tower», желая хоть как-то смягчить урон и вернуть влияние. Потому что то было дело его сына. Потому что его сын жил этим десять лет.
Они не знали, чем объяснить его поступки, но теперь понимали оба – раскается. Обязательно раскается. А значит, захочет вернуться, даже если так никогда и не попросит.
«Но разговаривать с ней будешь сама», - сурово поджимая губы, говорил он, отдавая ей всеволожский адрес и номер телефона.
«Я тебя и не прошу», - отвечала Валентина Павловна, не имея представления, что хочет сказать. И что хотела бы услышать.
Но иногда приходится возвращаться к прошлому, иначе настоящее причиняет слишком сильные потрясения.
В этот раз она просто вызвала такси. Нервы сдавали, за руль садиться не рисковала. Потому что не знала, как ей потом ехать обратно.
Когда звонила в дверь, чувствовала ухающее в горле сердце. И в ужасе думала, что все в этой жизни обречено повторяться.
- А я все гадала, появитесь вы или нет, - вместо приветствия сказала Алиса, когда, открыв дверь, увидела на пороге Валентину Павловну.
Та встрепенулась. Взгляд ее заметался по Алисиному лицу, прическе, фигуре. Потом остановился. Остановилась, замерла и она, будто боялась дышать. И не выдержала, позволила своей боли и своей ненависти захватить себя целиком.