— Софи, — услышала я слабый голос где-то рядом.
— Еще чуть-чуть сестра Анна… — недовольно отвечала я, зарываясь в подушку.
И тут же ощущая легкий поцелуй в районе виска.
— Если ты не поторопишься, то это точно будет она.
Я распахнула глаза, удивленно встречаясь сонными глазами с Ником.
Черт.
— Сколько времени? — прошептала с паническими нотками.
— Во сколько обычно к тебе приходит сестра Анна?
— К шести.
На улице было еще темно. Казалось, что время было лишь игрушкой у госпожи ночи.
— Тогда у нас еще полчаса.
— Да, — уже расслабилась, потягиваясь, — Доброе утро.
— Доброе утро, — он также сладко улыбнулся, проводя пальцами по моим кудрям.
Взгляд очерчивал контуры моего тела, так близко к нему находящемуся на небольшой жесткой кровати.
Это был уже его третий день.
— Во сколько ты уезжаешь? — вдруг вернула меня к реальности эта мысль.
— К обеду.
— И когда вернешься? — даже воздух стал тяжелее от его взгляда, который он тут же отвел в сторону.
— Я… не знаю.
— Ник.
Я приподнялась на локтях, вглядываясь в его лицо.
— Ты не можешь не вернуться.
— Я знаю, — также серьезно ответил, — Я сделаю все, что в моих силах.
— Тогда когда?
— Не дави на меня, Софи, — жестче отвечал мужчина, всматриваясь в подушку.
— Я не давлю. Но ожидание можем свести меня с ума.
— Я знаю, — он притянул меня на себя в поцелуе, полностью покрываясь моими кудряшками.
Внутри все затрепетало от его аромата и мягких губ.
— Обещай, что приедешь до Рождества, — прошептала я в них.
— Ты ведь знаешь, что я не могу этого обещать.
— Хотя бы, что постараешься.
Повисла сухая пауза.
— Хорошо. Обещаю, что постараюсь вернутся до Рождества. Но все равно не даю никаких гарантий.
— Да, я понимаю, — поцеловала его в шею.
И ловко залезла на него сверху. По коже тут же пробежали мурашки от холодного утреннего воздуха.
— Ну и что ты делаешь? — протестующе, но горячо воскликнул Ник. Его руки сами потянулись к моим формам, и через миг его горячая грудь уже коснулась моей.
— А что я делаю?
— Не отпускаешь меня, — губы уже покрывали мою кожу, жадно впитывая.
— А я тебя и не отпускаю.
Он хитро улыбнулся.
— Ну вот и за что ты так со мной?
— Чтобы ты очень постарался вернуться.
Лицо посуровело, показывая какие-то неожиданные нотки.
— Можешь в этом не сомневаться.
***
Несмотря на нежности, одеваться все же пришлось очень быстро. Монастырь уже оживал, слышались отстраненные шаги по коридорам, хоть и оставалось примерно минут десять до моего обычного объема.
Приведя себя в порядок и дождавшись, пока все звуки утихнут, я быстро выскользнула из гостиной комнаты.
И буквально наткнулась через пару шагов на сестру Анну, изумленно застывшую.
— Доброе утро, сестра Анна, — как можно более невозмутимо проронила.
— Доброе, сестра Мигель. Что-то ты сегодня рано, я к тебе еще не заходила.
— Да, наконец-то начинаю привыкать к расписанию.
Та лишь довольно хмыкнула, проходя мимо по своим делам. Сердце чуть не выскочило, и я еле сдержала поток ругани, практически побежав в сторону общего зала.
Чтобы никто больше не смог увидеть меня в столь необычном для утра месте.
***
То был последний день моей очереди на кухни. В каком-то моменте Мэри и Клавдия сблизились со мной настолько, что нас уже везде ставили вместе. Возможно, аббатиса решила, что находясь с монахинями, которым я приглянулась, я быстрее свыкнусь с праведной жизнью.
И в чем-то она была права.
Шли дни. И вестей от Ника не было. Совсем.
Я обнаружила пачку Кента в своей полке после его отъезда, что меня улыбнуло. Кто бы мог подумать, что его короткий приезд сможет так все изменить? Так все круто повернуть?
Однако, знал ли он сам, чем закончится наш первый вечер? Откуда у него тогда было ремни в тот вечер?
Рождество было уже через неделю. Здесь это было большим событием и планировался большой сервис, детали которого мне нужно было теперь заучивать.
Куда идти, что делать, что говорить, как и что готовить. Слишком много информации. Слишком.
Разговоров становилось больше. Все таки, для здешних женщин это был один из любимых праздников года. И настроение явно менялось в лучшую сторону.
Мое присутствие больше не воспринималось так остро. Я бы даже сказала, что меня уже принимали частью общества. Что радовало и пугало меня одновременно.
— …Это точно что-то новое! — воскликнула одна из сестер, чем привлекла мое внимание.
Само слово “новое” резало слух. Все происходящее на территории следовало многовековым традициям. И если что-то и менялось, то очень редко и незначительно.
— Да, эти реформы явно…
Вторая сестра тут же заметила, что привлекает слишком много внимания. Она вежливо улыбнулась, понижая голос.
Новое. Реформы.
Ноги сами понесли меня к Клавдии, которая занималась мытьем полов.
— О чем они говорят, Клавдия? Что за реформы? — немного испуганно прошептала.
Та приподняла на меня взгляд, передавая тряпку. Я тут же машинально окунула ее в металлическое ведро с теплой водой, опускаясь на колени.
Ее загрубелое и уже морщинистое лицо настороженно окинуло меня взглядом.
— А ты еще не слышала?
Я покачала головой, вымывая очередной угол.
— С ордена пришли вести, что после Рождества будут проходить новые реформы.
— Какие?
— Я не уверена, но они должны коснуться порядка ведения службы.
— А, — облегченно выдохнула. Даже не знаю, чего я сама так испугалась.
— Говорят, что будет происходить обмен опытом.
— То есть?
— Кто-то из нашего монастыря отправиться на Юг Италии для обучения.
Я опешила. Вот тебе и скучная однообразная жизнь монахиней.
— Ничего себе. И как часто такое происходит? — ополоснула тряпку.
— На моей памяти — никогда.
— И кто едет? Известно?
— Немудрено догадаться, — она недобро посмотрела в мою сторону.
— Клавдия! Кто?
— Ты едешь.
— Почему я?
Она пожала плечами, уходя от ответа. Но видимо у нее были свои ответы. А возможно уже и обиды.
Скорее всего, как самой младшей здесь, мне будет легче всего адаптироваться к новым правилам. А возможно аббатиса меньше хотела отпускать здешних монахинь, боясь, что соблазны внешнего мира будут слишком сильными.
Я же была еще молодой и не так сильно еще истосковалась по внешней жизни. Или, может быть, это лишь мои догадки.
Через час меня окликнула сестра Катарина, прося пройти за ней в зал Капитула. Вытирая мокрые руки о подрясник, я сглотнула, поднимаясь.
Но все же прошла за ней на негнущихся ногах.
Дверь за мной закрылась и аббатиса уселась на ближайшую скамью, взглядом указывая сесть рядом с ней.
Что я и сделала.
— Скажи мне, сестра Мигель, как тебе здесь нравится?
— Я не совсем поняла ваш вопрос, сестра Катарина, — сердце готово было взорваться и окончательно остановиться.
— Тебе нравится в монастыре? — она повернула на меня своё старческое лицо.
На вид ей было около пятидесяти, правда тяжкий труд все же оставил на ней отпечаток. И выглядела она явно старше своих лет.
— Я… мне… да, нравится.
— Скажи, что больше всего тебе здесь нравится? — она посмотрела перед собой на висящие иконы святых.
— Женщины. Монахини, — быстро поправилась, — То, как вы заботитесь друг о друге. Как все следуете одной миссии.
— А ты? Следуешь?
Паника накрывала.
Она знает.
— Я… Я стараюсь. Но я здесь всего пару месяцев. Я до сих пор ко многому привыкаю. Учусь.
Она удовлетворенно кивнула. А я боялась спросить, зачем я здесь.
— Тебя будут ждать в монастыре Альберта Трапани на Юге Италии через три дня, чтобы пройти обучение. По дороге ты остановишься в нескольких небольших церквях, а по приезду поделишься всеми приобретенными знаниями. Твой сопроводитель всем с тобой поделиться. А также тем, как вести себя будущей монахине во внешнем мире.
Она замолчала. Видимо эти новости не были ей в радость, но у нее не было выбора.
И я решилась.
— Спасибо вам, сестра Катарина за возможность быть полезной монастырю в служении нашему Отцу. Но позвольте спросить, почему вы выбрали именно меня?
Она слабо улыбнулась.
— Ты пока что еще послушница. Другие монахини уже настолько знают все наши традиции и устав, что им будет сложно переучиться. А ты молодая, с новой информацией тебе будет легче. К тому же, тебе будет легче освоиться, ты с нами на так давно.
Я кивнула, страх понемногу отступал.
Нет, она все еще не знает. И не стоило ей подавать повода.
— Спасибо вам еще раз. Когда я выезжаю?
— Через час.
***
Вещи были собраны быстро. Решила, что моя одежда до монастыря также пригодиться. В нее были также завернули оставшиеся сигареты, которые я тщательно берегла.
Благо, что мне уже выдали зимнюю одежду. Теплый шерстяной плащ с глубоким капюшоном, рясу, а также дополнительное нижнее белье.
Сумка казалось легкой, и я перекинула ее за плечо, уверенно направилась к выходу.
Было довольно холодно, но мои щеки горели. А что, если он приедет, пока меня нет? Насколько я должна была уехать? На неделю, две?
О как же мне не хватало простой современной связи. Хотя бы простого звонка.
Ноги тяжелели, запутываясь в снегу, пока я отходила все дальше. Стала видна калитка, размытая в моем невидящем взоре. Все вокруг плыло, и от отчаяния я готова была лечь и замерзнуть, лишь бы никуда не ехать.
В три часа меня должна была ждать машина, которая отвезет по месту назначения. Машина, специально для меня… И откуда у Ордена такие финансы?
Хотя, даже в моей голове этот вопрос звучал довольно глупо.
На парковке стояла одна единственная машина, ожидающая меня. Явно планирующая везти меня на казнь. Мою личную внутреннюю казнь.
Серая дверь джипа приоткрылась, я увидела чью-то темную обувь, опускающуюся на снег.
И я споткнулась о ближайший камень, отчего наплечная сумка громко шлепнулась на землю.
— Как я и обещал, Софи, — проронил знакомый голос.