Я рассказала ему о том, что знаю о махинациях отца, о том, что собираюсь сбежать. А он… А он сдал меня отцу в тот же вечер, сказав прямо, что всё это было всего лишь заданием, которое он выполнял по просьбе моего дорогого папули.
Я поежилась, вспомнив как отчаяние, словно цунами, тогда накрыло меня с головой. Нет, сейчас эта история вызывала только злость. Все чувства уже давно перегорели, не вызывая такую острую боль. Но тогда… тогда это было практически невыносимо, как будто у тебя вырвали сердце и растоптали его, смешивая с грязью.
Я еще раз взглянула на лицо улыбающегося Паши и, поддавшись внезапно нахлынувшей ярости, разорвала фотографию. Я не могла позволить ему поступить так же с Лесей. Подобное предательство ее просто уничтожит.
И в этот момент я четко осознала, что должна увидеться с Аксеновым. У меня не было в голове никакого плана, но я пребывала в полнейшей уверенности от того, встреча с ним мне просто необходима.
Я не стала посвящать в свои мысли Виталика, потому что понимала, узнай он хотя бы о пролетевшей ненароком идее в моей голове приблизиться к одной из фирм отца, он бы надежно запер меня в каком-нибудь чулане до лучших времен или прояснения моего рассудка.
Поэтому, когда в воскресенье вечером Ковалевский поинтересовался:
- Что будешь делать завтра?
Я, неопределенно пожав плечами, ответила:
- Бездельно скитаться по квартире, смотреть телевизор, короче, вспоминать всё то, чем я занималась с прошлой осени, раз уж выяснилось, что работа - это не мое.
Виталик удовлетворенно кивнул, а я чуть заметно выдохнула с облегчением. Кажется, поверил. Признаюсь честно, обманывать друга, а особенно в вопросе, связанным с ним напрямую, было невероятно паршиво, но даже это не убавило во мне уверенности.
Помирать, так с музыкой.
В понедельник с утра Ковалевский уехал на работу, и для меня это было идеальной возможностью незаметно выбраться из дома. Хвала тульскому прянику, что он не додумался закрыть меня в квартире. При этой мысли хотелось коварно потереть ручками, но это уже граничило с истеричными припадками смеха.
Да, я волновалась. Волновалась безумно. В лучшем случае, я могла отделаться не слишком приятным разговором с отцом, о худшем же варианте, когда я навлекла бы проблем не только на свою голову, но и на двух ни в чем не повинных людей, я даже не хотела думать.
Я быстро, но в то же время тщательно и аккуратно нанесла макияж, надела бежевый брючный костюм с жилетом. Лодочки на высоком каблуке, дополнившие образ, сразу предали мне уверенности в себе.
Такси быстро довезло меня до бизнес-центра, в котором располагалась фирма, коммерческим директором которой числился Аксенов. Я вышла из машины и с нежеланием вспомнила, как уже приезжала сюда с Лешей, глупо ревнуя его к секретарше Марине.
Я чертыхнулась себе под нос, выгоняя из головы ненужные мысли. Сейчас точно было не время вспоминать о Лаврентьеве.
Получить временный пропуск не составило никакого труда. Девушка, сидевшая на ресепшене даже не потрудилась связаться с Аксеновым, чтобы проверить, действительно ли он меня ждет.
А в том, что он абсолютно меня не ждал, я не сомневалась.
В лифте оставшиеся крупинки уверенности начали стремительно осыпаться на пол, но я понимала, это - мой единственный шанс, и отступать было уже поздно.
Двери распахнулись, я расправила плечи и, гордо вскинув голову, направилась к нужному мне офису. Перед входом я перевела дыхание, поправила волосы и, сделав серьезное лицо, вошла внутрь.
Я оказалась в огромной светлой приемной со стойкой ресепшена у противоположной стены, на которую было нанесено название компании. Туда я и направилась, однако уже на середине пути мне захотелось остановиться, а позже и вообще развернуться и убежать.
Керамзитобетонный завод и вся строительная индустрия вместе с ним…
Таких совпадений не бывает!
Из-за стойки, мило улыбаясь, на меня смотрела рыженькая секретарша, которая, естественно, не имела понятия, кто я такая. Вот только я ее узнала…
Картина, стремительно складывающаяся в моей голове, была нихрена не радужной, и я… разозлилась.
На всех парах подлетев к молоденькой девушке, я, сверкнув глазами, процедила сквозь зубы:
- Где кабинет Аксёнова?
Марина, видимо, опешила от такого неожиданного появления и, растерянно указала в сторону одного из двух коридоров, расходившихся по разные стороны от приемной.
- Я сейчас сообщу Павлу Олеговичу… - начала девушка, но я не дала ей договорить.
- Это я сейчас сообщу Павлу Олеговичу.
После чего развернулась и зашагала в указанную сторону, оставляя девушку в одиночестве.
Главное, чтобы охрану вызвать не додумалась, дополнительное представление мне было не нужно.
Найти кабинет Аксенова не составило труда. Он был единственным с непрозрачными дверьми. Конечно, не царское дело сидеть у всех на виду.
Сарказм подогревал внезапно вернувшуюся злость, и вся эта гремучая смесь сейчас придавала мне уверенности.
Я смело толкнула дверь и оказалась в пустой приемной. Быстро прошагав через нее к следующий двери, я дернула ее, однако она не поддалась. Тогда я с силой постучала. Настойчиво, надеясь, что даже если Паша не имеет не малейшего желания открывать, то раздражающий звук заставит его поменять свое мнение.
И это действительно сработало. Через несколько секунд раздался звук поворачиваемого замка, и дверь распахнулась.
Только открыл ее совсем не Аксенов.
На меня с каким-то испугом смотрела Леся. Та самая Леся, которую любил Ковалевский.
Она изменилась. В последний раз мы виделись прошлой осенью, и тогда она явно не была приверженкой деловых костюмов и туфель на шпильке.
Олеся пришла в себя первой, поправив пиджак и выбившиеся пряди волос, она посмотрела мне в глаза и дерзко спросила:
- Я надеюсь, ты не ко мне?
От такого тона я опешила в очередной раз за последние несколько минут. Сил хватило только на то, чтобы отрицательно покачать головой.
Девушка, не проронив больше не звука, обошла меня и, захлопнув за собой дверь, скрылась за дверьми ведущими в приемную.
Ну здравствуй, милый.
Аксенов стоял возле своего стола спиной ко мне. Я сделала несколько шагов по направлению к нему, и он развернулся.
Воздух резко выбило из груди. Как будто и не было этих двух лет, и сейчас я стояла перед ним как тогда в доме у отца.
Я крепче сжала ремешок сумочки и посмотрела ему в глаза.
- Какого хрена тебе от нее нужно? - фраза получилась гораздо громче и грубее, чем я планировала.
- Ревнуешь? - усмехнувшись спросил Паша. - Давно не виделись, Диана.