Сказала я, оглядывая стоящих в коридоре людей, меньше всего напоминавших Ковалевского или его ближайших родственников.
- Чем обязана? - спросила я у Андрея, стоявшего в окружении двух мужчин спортивного телосложения.
Интересно, а они были приставлены к нему, чтобы не сбежал сам мой доблестный охранник?
Я усмехнулась от этой мысли и поняла, что это было совсем нервное.
Долго стоять будем?
Видимо, прочитав мои мысли, Андрей нарушил тишину.
- Диан, собирайся.
- Курицу выключить можно? А то я тут ужинать собиралась. Но вас приглашать не буду, как я понимаю, теперь мы торопимся.
От переизбытка эмоций, я опять начинала нести бред со скоростью дохрена предложений в секунду.
- Курицу выключить можно. - согласился Андрей.
Я прошагала на кухню выключила духовку и реально пожалела, что не могу поужинать. Запах стоял обалденный, ну или я была настолько голодна.
И тут до меня дошло, что с минуты на минуту в квартире может появиться Ковалевский. От этой мысли стало страшно. Если за Андрея я была спокойна, да и в здравомыслие Виталика верила, то за двух других шкафов, которых я видела впервые в жизни, ручаться не могла.
- Я могу переодеться? Про вещи даже спрашивать не буду, но не гоже как-то с папенькой в спортивных штанах встречаться.
Андрей кивнул, видимо, за главного все-таки был он.
Я быстро унеслась в свою комнату. Звонить Ковалевскому было равносильно попытке самоубийства. Мой верный охранник стоял перед приоткрытой дверью спиной ко мне, великодушно не нарушая мое интимное пространство, зато слыша всё, что происходит в комнате.
Я достала из шкафа первые попавшиеся джинсы и сдернула с вешалки кремовую рубашку, параллельно нашарив в нижнем ящике блокнот с ручкой.
Стянув с себя майку и штаны, я понадеялась, что если вдруг Андрей решит развернуться, то его благородное отношение ко мне не позволит разглядывать чем я конкретно занимаюсь, стоя спиной к нему возле кровати.
Я быстро начиркала на листке бумаги:
«Пришлось внезапно уехать, папочка не дремлет. Надеюсь, у тебя всё получится! Ужин в духовке, шампанское в холодильнике.
Целую. Мамочка.»
После чего кинула блокнот на кровать, немного прикрыв его майкой и быстро напялила другую одежду, искренне надеясь, чтобы, спустившись, не обнаружить в прихожей труп Ковалевского.
- Можем ехать. - сказала я Андрею, который, так и не пошевелившись, стоял спиной ко мне.
А может, просто делал вид, что ничего не замечает.
Мужчина коротко кивнул, и мы спустились на первый ярус квартиры. Тела, крови или каких-то следов побоев здесь не обнаружилось, и я вздохнула с облегчением. Схватив сумочку и всунув ноги в лодочки, я поспешила вылететь из квартиры чуть ли не впереди охраны.
Окончательно перестать волноваться за судьбу Виталика сегодняшним вечером я смогла только оказавшись в машине. Мы встретили его ешку на выезде со двора. Шансов заметить меня на заднем сидении встречной машины у него не было практически никаких, хотя сейчас это было даже к лучшему.
Я достала из сумки телефон и наушники, после чего отшвырнула ее на центральное сиденье, разделявшее нас с Андреем.
Почувствовав, что он за мной наблюдает, я подняла на него взгляд:
- Спецназ обещаю не вызывать.
- Верю. - усмехнулся мужчина и отвернулся, как бы намекая, что ему всё равно, что я буду делать.
В умении разговаривать двух других моих сопровождающих я искренне сомневалась, но по-моему, они тоже были не против, поэтому я воткнула наушники и включила случайное воспроизведение, уставившись в окно.
Ждать, но бежать на звук.
Сжать сотни рук, рук.
Еще один круг календаря.
Знать, просто знать, а вдруг.
Просто знать, что ты есть.
И значит все не зря.
Вечерние московские пейзажи сменялись с большой скоростью. Дороги были практически пустыми, что было так нехарактерно для столицы. Яркие мерцающие огоньки переместили мои мысли к Лаврентьеву. Стало так горько и грустно.
Я понимала, что это был конец.
Нестерпимо захотелось послать всё к чертям, набрать его номер и обо всем рассказать. Произнести, наконец, эти три слова, в которых я так боялась признаться даже самой себе.
Только кому теперь это было надо?!
Пальцы сами открыли галерею и без труда выбрали нужную фотографию.
Взмывая вверх искрами.
Мы будем гореть кто бы, что бы.
Любви нашей искренней.
Не пожелал за глаза. (***)
Я не заметила как на глаза сами собой навернулись слезы. Я провела указательным пальцем по лицу Леши, светившемуся на экране, вспоминая его черты. Так нестерпимо захотелось к нему прикоснуться.
Удалить?
Я практически коснулась положительного ответа, но в последний момент в страхе отдернула руку, испугавшись, что вместе с фотографией из моей памяти сотрутся все воспоминания о нем, а из сердца - чувства.
Я выдернула наушники из ушей и швырнула телефон на сиденье, не в силах больше выдерживать эту пытку. И стала просто молча смотреть в окно, пытаясь взять себя в руки.