Глеб не мог наговориться с отцом. Он сам от себя не ожидал, что так сильно соскучился. Решив ехать на базу из-за Алисы, погорячился и очень сильно нервничал. За преследование Лисички Глеб был готов расплачиваться нотациями и моралями, без которых Александр Геллер просто не мог обойтись. Однако все обернулось в совсем другую сказку.
Возвращение блудного сына стало для старшего Геллера праздником. Да и для младшего тоже. Дни напролет они проводили вместе. Саша изводил сына вопросами. Чему новому научился для работы? Какие семинары посещал? Что бы посоветовал для местных тренеров? По какой схеме тренируется сам? Какое питание? По каким показателям вырос? Какие слабые места подтянул? Сохранил ли на уровне сильные стороны?
Глеб не успевал отвечать, показывать и изучать изменения на базе. За то время, что он не был здесь, многое изменилось. Саша уделял спортивному направлению своего бизнеса намного больше внимания, чем тому же журналу. Геллер болел кроссфитом. Он хотел и мог сделать клуб на уровне столичного. Пусть трасса, как и говорил Глеб, по размаху далека от Геройской, но вот тренировочная зона была ничем не хуже, чем в «Столице». Немного уступала «Идолу», но уж точно утерла бы нос «ДжедайКроссфит». Даже бассейн был. На летний период большую часть инвентаря переносили на улицу под огромный тент, который спасал железки от дождя и при этом легко избавлялся от крыши в сухую погоду.
Глеб не мог не выразить своего восхищения. Он много тренировался с отцом на улице, плавал, трижды прошел трассу. Потом Геллеры долго обсуждали, как можно усложнить задания, что добавить, а где сократить. Саша аккуратно предложил провести инструктаж для участников забега. Глеб согласился, даже сам изъявил желание пообщаться еще и с тренерами клуба. Особенно с новичками. То, от чего он бегал столько времени, неожиданно принесло тонну удовольствия.
Единственное, что омрачало это новоприобретённое счастье — Алиса. Она была так близко и далеко одновременно. Глеб все время слышал ее голос, видел, как она тренируется, обедает или просто гуляет по территории базы. И всегда рядом с ней был Миша. Они расставались только ночью, потому что комнаты хостела были разделены на мужские и женские. Геллер подло радовался, что отец не предложил Мише с Алисой гостевую комнату. Сам Глеб из солидарности спал вместе с атлетами в хостеле, укрепляя знакомства и спортивную дружбу. Ему всегда нравилось общаться с новыми людьми. Неважно, новичок или махровый профи. Они все были частью потрясающего кроссфит-сообщества. Позитивные, открытые, всегда в хорошем настроении, готовые зарубиться в любой момент и поддержать друг друга спортсмены.
Они засыпали не раньше полуночи, обсуждая тренировочный день, планы на завтра, иногда просто травили байки. Глеб плохо спал даже после изматывающих насыщенных дней. Он постоянно думал о Мишке и Алисе, пытался найти решение, но не мог. Дружба и любовь рвали его в разные стороны.
Так прошла неделя. Глеб должен был возвращаться в Москву. Не хотелось. Причин было много. Миша и Алиса. Отец. Но самая главная — он не хотел. Представил, что вернется в пыльный, душный клуб, будет вести тренировки, принимать клиентов, и его тут же затошнило. Не хотелось возвращаться и в пустую квартиру, спать в кровати, которая хранила фантомы запахов и звуков злополучной волшебной ночи с Алисой. Вообще не хотелось привычной кутерьмы. Глеб так долго бегал. По парку, на гонках, от самого себя, что теперь единственным желанием было — остановиться. Взять паузу и подумать, куда двигаться дальше.
Наверное, он бы взял себя в руки и уехал, если бы не Мишка, который заявил, что мать объявила ультиматум. Симонов обещал побыть дома оставшуюся неделю отпуска. Глеб понял, что он не берет с собой подругу. Сама она отказалась, или планы поменялись, но Алиса оставалась на базе, а Миша теперь проводил здесь только первую половину дня.
Геллер изо всех сил пытался подкараулить свою Лису. Понимал, что это подло, отвратительно и нечестно, но ничего не мог с собой поделать. Едва Миша уезжал с базы, Глеб включал лисо-радар. Но ему не везло. То отец инструктировал по части клубных дел, то Настя просила сгонять в город за продуктами, то Мишка брал Алису с собой и возвращал ближе к ночи, провожая до спальни. И сама Лисичка очень качественно научилась избегать Глеба. Она никогда не оставалась одна. Все время проводила с ребятами, которые также жили на базе.
Глебу звонили с работы. Сначала Ви, потом Джедай лично. Геллер честно попросил еще неделю. Когда Жданов в ответ начал наезжать, используя слова: оборзел и наглость, Глеб просто отключил телефон.
Через два дня пришло смс от Ви: «Ты уволен».
Геллер долго смотрел на экран, пытаясь понять, что чувствует. Он должен, просто обязан был расстроиться, переживать, чувствовать вину, пытаться все исправить. Но не было в нем всего этого. Глеб не чувствовал ни-че-го.
Через несколько минут тщетных попыток опечалиться, телефон в его руке ожил. Звонила мама, чтобы позвать в гости. Она вернулась с курорта, очень обрадовалась, узнав, что Глеб приехал, потребовала, чтобы они с Лешкой прибыли.
С братом Глеб виделся уже несколько раз. Он, хоть и был занят в журнале, но почти каждый вечер приезжал на базу. В отличие от Глеба, Леша никогда не брезговал советами и помощью отца, не хватал звезд с неба. Осознав себя еще в школе гуманитарием, он закончил тот же факультет, что и Саша, практиковался в «Рестораторе». Все прекрасно понимали, что растет преемник. Да и на личном фронте Леша папу радовал. Встречался с положительной девочкой уже несколько лет, дело шло к свадьбе.
— Пап, я тебе нужен? — спросил Глеб, войдя на кухню.
Время завтрака давно кончилось, народ поел и ушел заниматься. Глеб видел в окно Алису и Мишу, которые в компании еще двух парней и девушки что-то обсуждали на открытой площадке.
— Нет, — ответил Саша, отпивая воды из бутылки, — Я думал, ты с народом?
— Мама звонила, зовет нас с Лешкой к себе.
— А. Съезди, конечно.
— Это Токарева джип стоит в углу гаража?
— Он самый. Надо с него денег, что ли, взять за стоянку, — по-еврейски озаботился старший Геллер, — А то с зимы его колымага у нас гниет.
Глеб хмыкнул.
— Тогда точно на нем прокачусь.
— Зачем? — не понял отец, — Возьми лучше Ниссан мой, как обычно.
— В «драконе» лошадей побольше. Да и не жалко его, — в Глебе тоже заговорили прагматичные гены, — Хочу Лешку после обеда искупаться утащить. На наше старое место. Там все такая же дорога? Для танков?
— Ммм… Год назад была такая же, — припомнил Саша, — Только Леха вряд ли поедет. У него дел по горло в редакции. На обед и то ради тебя и матери сбежит.
— Ну, посмотрим. К вечеру буду.
— Давай. Удачи, — покивал отец.
Глеб взял из холодильника бутылку воды, заглянул в комнату, чтобы прихватить немного денег, полотенце и направился к гаражу.
Ключи от внедорожника лежали в бардачке. Бензина в баке было немного, но доехать до заправки хватило бы. Древний джип завелся, как новенький. Глеб выехал с базы, кайфуя от высокой посадки и обзора. Он очень хорошо понимал, почему Дима Токарев не мог расстаться с этой машиной. Местами «дракон» заржавел, панель звенела, коробка переключалась со скрипом, но Глеб прекрасно помнил, как круто гонять на этих колёсах по бездорожью. Дима несколько раз разрешал ему такие вольности, и сейчас Геллер не мог упустить случай.
Наговорившись с мамой и братом за обедом, Глеб немного воспрял духом. Как ни пытался он самоутвердиться без помощи родных, но семья много значила для него. Он заряжался энергией и неуемным спортивным азартом от отца, всегда успокаивался после общения с матерью. Любил поучить младшего брата. Всегда с удовольствием возился со сводными, Максом и Лизой. С Настей они и вовсе были на одной волне. Очень часто Глеб делился с ней тем, что не мог рассказать родителям. Она понимала его, никогда не осуждала. Умела выслушать, а иногда даже дать дельный совет.
Сейчас, когда он снова обрел семью, поддержку близких, наверное, должно было стать легче. Но не становилось. Глеб чувствовал какую-то странную силу, что питала его, но все равно не могла склеить. Словно не хватало в пазле одного кусочка. Словно не залатал он в мешке маленькую дырочку, сквозь которую сыплется песок.
Отец оказался прав. Лешка не соблазнился поездкой на реку, нудел о работе, обязанностях. Глеб узнавал в этом педантизме отца. Даже сумел порадоваться, что младший брат оправдывает папины ожидания. Леша ездил на машине, которую купил отец, учился там же, где и отец, работал в отцовском журнале, встречался с девушкой, которая нравилась отцу. Даже кроссфитом брат занимался. Без энтузиазма и заскоков, как Глеб, но приходил раз-другой в неделю, делал комплекс, растяжку, пил протеин, носил Reebok.
Давно, когда отец начал жить с Настей, именно Лешка воспринимал перемены в штыки. Но прошло время, и они поменялись местами. Теперь Глеб был в опале, непонятым и гордым, а Леша стоял рядом с отцом верным адъютантом.
Решив не ездить купаться без брата, Глеб поехал на базу. По дороге домой ему попался Мишка. Он мигнул фарами, Глеб показал открытую ладонь в знак ответного приветствия. Он разглядел, что Симонов ехал один, хотя чаще всего увозил с собой Алису до вечера.
Подлые мысли, связанные с Лисичкой, тут же полезли в голову. Глеб гнал их в шею, но тщетно. Борьба была проиграна, когда он въехал на территорию базы и тут же увидел ее. Она бежала вдоль подъездной дорожки. В шортиках и спортивном топе, на голове бандана, в ушах капельки. Алиса не слышала, как сзади ехала машина, не слышала, как скрипнули тормозами и хлопнула дверца. Но она почувствовала, как сильные руки скрутили ее, поволокли к дороге.
Узнав Глеба, Миронова настолько обалдела от его наглости, что не успела ни крикнуть, ни попытаться вырваться. Он затолкал ее в машину на переднее сиденье, пристегнул. Алиса очнулась, начала царапать ремень, чтобы освободиться. Но не успела нащупать кнопку, как Глеб залез на водительское место, активировав центральный замок. Алиса поняла, что ей не вырваться. Посмеиваясь, Геллер дал газу, проехал вокруг базы, снова вырулил за ворота.
— Геллер, ты охренел? Ну-ка выпусти меня быстро.
— Прыгай, — усмехнулся Глеб, выезжая на шоссе, — Скорость всего ничего, километров восемьдесят.
— Останови машину, козел, — продолжала орать Алиса.
Она даже схватилась за его локоть, но Глеб для убедительности крутнул руль, джип вильнул к обочине.
— Воу, Лисичка, полегче. Жить надоело?
— Пошел ты, — рычала она, — Разворачивай машину, сволочь.
— Ты лучше пристегнись.
— Пошел в жопу.
— Заманчиво. Мы так не пробовали. Ты хочешь? Серьезно? Я не против.
— ГЛЕБ! — взвизгнула на ультразвуке Алиса.
Но он только посмеивался, коварно и зло, словно злодей в диснеевском мультике. Она сменила тактику.
— Глеб, пожалуйста, давай вернемся. У меня пробежка, дела, Миша…
— Миша уехал, — не повелся Глеб, — А нам давно пора поговорить. Хватит, Лисичка. Сколько можно бегать от меня и нашего маленького грязного секрета.
— Я думала, мы все решили, — Алиса почти плакала, — Пожалуйста, Глеб…
— Нет, — отрезал он.
Поняв, что уговаривать его бесполезно, Миронова гордо отвернулась к окну, наказывая похитителя молчанием. Глеб тоже уставился в лобовое стекло, лавируя на трассе, сосредоточился на дороге. Он не планировал это. Просто совпало. Странный импульс, который невозможно было игнорировать. Порыв. Шальная мысль. Шиза. Геллер не думал, просто действовал. Увидел ее и сразу понял, что обязан украсть эту сладкую задницу в коротких шортах. Примерно то же самое он чувствовал, когда поцеловал Алису в пруду после гонки. Та же сила тянула на следующий день лечить ее глаз. И бежал за Лисой после тренировки в Саду опять же не от большого ума. Пригласил на каток, рассказал о родителях, догонял по морозу почти раздетый, целовал, когда она была такой далекой, чужой, Мишкиной. Все эти поступки не имели логики. Глеб просто знал, что должен сделать именно так. И делал, наплевав на последствия.
— Куда ты меня везешь? — подала голос Алиса, увидев, как он сворачивает с шоссе на грунтовую дорогу через лес.
— Купаться, Лис, — оскалился Глеб, — Брат меня прокатил, а тебя я удачно поймал.
— Я не собираюсь… — снова начала она спорить.
— Ну конечно. Разумеется, — перебил Геллер, — Только кто тебя спросит, хитруля?
Алиса поджала губы, собираясь высказать все, что о нем думает, но Глеб снова не дал ей сказать.
— Кстати, держись, — добавил голосом Маши из любимого мультика сестренки, — Пардон. Сейчас немного потрясет.
— Да пошел… — снова собиралась послать его Алиса, но прикусила язык.
В прямом смысле. Глеб вдавил педаль газа в пол, и Миронова подпрыгнула, клацнув зубами.
— Геллллееееер, — завопила она, хватая ручку под потолком.
Глеб смеялся и подпрыгивал на сидении одновременно с Алисой. Это была его любимая забава — гонять по буеракам на джипе Токарева. Адреналин скорости и экстрима бурлил в крови. Алиса визжала, а Глеб ликовал. Большие колеса бодро скакали через ямы. Машина неслась по ухабам, пружиня и поднимая столб пыли. Геллер ловко выкручивал руль на поворотах. Алиса зажмуривалась, каждый раз ожидая, что они врежутся дерево, не вписавшись в колею. Но все обошлось. Они прибыли на место без повреждений.
Даже, когда Глеб остановил внедорожник, Алиса никак не решалась отпустить ручку, в которую вцепилась до белых костяшек. Ее растерянность была ему на руку. Недолго думая, Геллер вытащил девчонку из салона, закинул на плечо и потащил к берегу реки. На маленьком пляже не было ни души, собственно, как и в поле, за которым вдали угадывались очертания домов деревни.
Алиса увидела воду, поняла его намерения и очнулась.
— Не смей! Пусти! Глеб, мать твою! Стой! — орала она, дергаясь и колошматя его кулаками по спине.
Он снова смеялся, хотя лупила больно и вырывалась отчаянно. Но Глеб пер к реке, даже не думая реагировать на требования, угрозы и ругательства, которыми сыпала Алиса. Он лишь милостиво стащил с нее кроссовки и носки, разулся сам, оставил обувь на берегу и вошел в реку. Когда вода дошла ему до груди, он сделал то, что она просила — отпустил. Ну как отпустил? — швырнул в воду.
Вынырнув, Миронова кинулась к нему, чтобы хорошенько поколотить. Глеб это предвидел, поймал ее за плечи, крепко стиснул, прижал к себе, набрал в грудь воздуха, присел, увлекая с собой драчунью, снова окуная ее с головой.
Он выныривал, позволяя ей выплюнуть воду, отфыркаться, начать дышать. Но прежде, чем Алиса открывала рот, чтобы заговорить, снова макал, остужая пыл. На пятый раз она успела взмолиться:
— Хватит. Пожалуйста, перестань, — Алиса и смеялась и плакала одновременно.
Глеб смотрел на нее и не мог отвести глаз. Тушь смылась с ресниц, волосы намокли и прилипли к лицу. Никогда она не казалась ему такой чудесной. Может, только в день знакомства.
— Не могу перестать, Лисичка, — выдохнул Глеб
— Почему?
— Вот поэтому…
Он склонил голову и поцеловал. Не встретил сопротивления, лишь тихий стон. Алиса схватилась за него, чтобы удержаться, не упасть от такого стремительного натиска. Глеб сам едва не упал. Первый раз, когда она словно сдалась и приоткрыла рот, впуская его язык, стала отвечать на поцелуй пылко и страстно. Второй раз его качнуло, когда Алиса запрыгнула, скрестив ноги у него за спиной.
— Проклятье, — рыкнул он, сжимая ее попу, притягивая к себе еще ближе.
Глеб целовал снова и снова. Он опять воровал, опять поступал паршиво, нечестно, подло. Но когда Алиса обнимала его, когда он чувствовал ее губы на своих, то все становилось неважно. Он обретал намного больше, чем растрачивал. Она дарила ему невероятные ощущения. Никогда и ни с кем он такого не чувствовал.
Все, чего Глеб достиг, пока они держались на расстоянии, разлетелось в пыль. Он заново утвердился в мысли, что должен вернуть ее. Нет смысла игнорировать то, что происходит. Геллер понял, — он снова и снова будет желать ее и, зная, что это взаимно уже не сможет больше сдерживать своего зверя. Не сможет держаться от нее подальше. Он не хотел ранить Мишкины чувства, но еще больше Глеб не хотел врать ему каждый день, наставлять ему рога. Геллер знал, что не сможет теперь сдерживать чувства, что рвались наружу весь год. Знал, что не оставит Алису в покое, будет преследовать ее, давить, соблазнять. Она будет сопротивляться, но будет и уступать. Они погрязнут во лжи и грязи. Однажды Мишка все поймет. Глеб не хотел быть гадом. Он вообще не хотел уводить девушку друга, но раз уж так сложилось… Раз уж это было сильнее, чем все принципы и правила. Глеб желал быть честным с Мишкой и самим собой. А еще хотел, чтобы Алиса тоже это понимала.
Но до нее не доходило. Никак. Она все отрицала. И только поцелуи заставляли признать преступную тягу, которая никуда не делась за год и за эти две недели
Глеб зацеловывал ее, прижимал к себе. Не давал ни шанса отстраниться. Да и Алиса расслабилась, доверилась его неистовым губам, сильным рукам. Она наслаждалась. Злое волшебство снова заволокло разум. Она не могла сопротивляться, когда он настаивал, когда был так близко, когда кружилась голова от желания и радости. Эти ощущения были так похожи на счастье, на гармонию. Они дарили пьяную радость, которая разливалась по всему телу, активируя режим забвения. Жаль только, что не отменяла перепад температур.
Алиса долго терпела, но в итоге холодная вода взяла свое. Девушка задрожала, но не сделала попытки отстраниться или дать знак. Глеб понял, что она замерзла, когда Алиса прикусила его губу совсем не от страсти. У нее зуб на зуб не попадал.
— Черт, — ругнулся он и потащил ее на берег.
Поставив свою бесценную ношу на песок, Глеб рванул к машине, вытащил огромное полотенце, поспешил укутать Алису. Недолго думая, обнял ее, добавляя тепла. Горячее летнее солнце быстро сделало свое дело. Алиса согрелась, сбросила полотенце, присела, утягивая за собой Глеба. Он накрыл ее своим телом уютнее, чем самое мягкое одеяло. Их губы снова встретились, пальцы переплелись. Поцелуи становились все жарче, объятия крепче. Их снова засасывало в страну, где не было запретов и морали, а только сладкое стремление друг к другу.
Наверно, все бы кончилось сексом на пляже, если бы не шум машины. Громкий смех вырвал их из блаженного уединения. Глеб неохотно сполз с Алисы, лег рядом на живот. Миронова неловко села, убирая с лица мокрые волосы, пытаясь причесаться пальцами. Двое мужчин прошли мимо парочки к воде. Они посмеивались и косились, но прохлада реки быстро отвлекла от незадачливых любовников.
Глеб и Алиса молчали, наблюдая за мужчинами. Вернее, это Лиса наблюдала, а Геллер так и лежал, уткнувшись носом во влажное полотенце, пытаясь унять возбуждение.
— Не страдай, парень. Уезжаем мы, — хохотнул один из мужчин, вылезая из воды.
Глеб промычал что-то в ответ, не поворачиваясь.
Незваные гости быстро вытерлись, переоделись за машиной и укатили. Только когда стих шум мотора, Глеб повернулся к Алисе. Она лежала рядом на боку, изучая спутанные волосы у него на затылке. Подперев кулаком щеку, Глеб долго смотрел на нее. Словно в первый раз видел. Загоревшая и растрепанная, она нравилась ему сильнее, чем когда-либо. Это было больше, чем влечение. Сильнее, чем похоть. Важнее, чем потребность. Он хотел ее себе. Хотел сам принадлежать ей. Хотел, чтобы она знала об этом. Хотел, чтобы верила.
— Я люблю тебя, — проговорил Глеб.
Он был готов, что она вспылит, разозлится, не поверит, опять начнет попрекать, но Алиса лишь улыбнулась ему, тепло и нежно.
— И я тебя, — ответила она.
Словно каждый день они говорили друг другу эти слова. Прежде, чем на физиономии Глеба разлилось триумфальное блаженство, Алиса добавила:
— Но Мишу я тоже люблю.
Улыбка сползла с лица Геллера.
— Так бывает? — спросил он угрюмо, догадываясь, в каком ключе продолжится этот разговор.
— Не знаю. Наверное.
— Нет, Лис. Это бред какой-то.
— Бред. Иначе и не скажешь.
Глеб приготовился озвучить новые аргументы, уговаривать, настаивать, угрожать, но она вдруг придвинулась к нему, сама поцеловала. Безумно нежно, до боли трепетно ласкала его губы своими, возбуждая сильнее, чем умелые ласки опытных любовниц. Она так сладко целовала, но при этом ранила его словами в самое сердце.
— Ничего не получится, Глеб. Я даже из-за Насти вспылила. Я не верю тебе. Мне везде мерещатся твои любовницы. Это невыносимо. Я не смогу. И ты не сможешь. Ничего не выйдет.
— Мы не узнаем, пока не попробуем, — бормотал Глеб ей в губы, не желая принимать горькую правду.
— Мы пробовали, ничего не получилось.
Алиса приподнялась, опираясь на руку, посмотрела на него.
— Пожалуйста, если действительно любишь меня, оставь все, как есть.
— Не могу.
— Ты же знаешь, он замечательный. Он самый лучший. Мне будет хорошо с ним.
— Я хочу, чтобы тебе было хорошо со мной, — упирался Глеб, — Ну чего тебе надо, Миронова? Бегать за тобой полгода с цветами и синими яйцами? Ты этого хочешь? Романтики, прогулок, свиданий? Давай! Я смогу.
— Что ты несешь? — Алиса прикрыла глаза рукой.
— А что? Мишка так тебя обхаживал. Тонна внимания и никакого секса. В этом залог успеха? Не сложно. Испытай меня.
Миронова нервно хмыкнула, процитировав Тосю Кислицыну:
— Что ты — трактор, чтобы тебя испытывать?
Глеб подавился смешком и остальными доводами.
— Я хочу, чтобы все оставалось, как есть, — проговорила Алиса после минуты напряжённого молчания.
— Лис, мы не сможем. Неужели ты не понимаешь? Это очевидно, нас тянет друг к другу. Я не смогу держаться от тебя подальше. И наставлять ему рога не желаю.
— Мы с Мишей уедем, — тихо ответила она.
— Что? Куда?
— Не знаю еще. На другую квартиру. Будем вместе снимать. Мы уже думали об этом.
Глеб сжал губы. Из него рвалось много чего неприятного и обидного. Сглотнув самые грубые выражения, он все же не смог удержать в себе остальное.
— Съедетесь, да? Может, и поженитесь? Ипотеку возьмете, детишек нарожаете?
— И возьмем, и нарожаем, — огрызнулась в ответ Алиса.
— Давай-давай. Удачи. Собираешься всю жизнь симулировать оргазмы, любовь и верность? Флаг в руки.
От его обидных, но правдивых слов у Алисы из глаз брызнули слезы. Глебу уже было все равно на ее душевный раздрай. Даже немного приятно. Он злился и хотел задеть. Удалось. Казалось, что это справедливо. Пусть ей будет больно. Он ведь не сказал ничего такого. Только правду.
Глеб поднялся, буквально выдрал из-под Алисиной попы полотенце.
— Домой пора, — рявкнул он, обуваясь.
Она тоже взялась за кроссовки. Шмыгая носом, залезла в машину, пристегнулась.
— Можем нормально ехать? Без экстрима?
— Как получится, — буркнул Геллер, заводя машину.
Но он не гнал. Глазел на дорогу, рулили и молчал. Алиса тоже не разговаривала, смотрела в окно. Раздражала этим до безобразия. Правда, Геллер бесился бы в любом случае. Он кипел из-за неутоленного желания и абсурдных заявлений Мироновой. Понимая, что ничего ей не втолкует, не докажет, если снова начнет спорить, Глеб молчал.
Он так увлекся этими стараниями и собственными мыслями, что проворонил поворот.
— Глеб, — закричала Алиса, вжимаясь в сиденье и зажмуриваясь.
Но было поздно. Машина вылетела из колеи, боднула дерево. Алиса и Глеб синхронно дернулись от столкновения. Удар был ерундовый, но перепугаться успели оба.
— Жива? — спросил Глеб, очнувшись от шока.
— Я больше с тобой никуда не поеду, — пообещала Алиса, — Ты заснул что ли?
— Задумался. Не гнал же.
— Спасибо, блин, что не гнал. Придурок ты отмороженный, — сорвалась она на крик.
— Не ори, — обрубил Геллер, вылезая.
Он знал, что расквасив тачку, огребет, как минимум, от отца. Если тот расскажет Токареву, то можно сразу вешаться. На этом же дереве, которое поцеловал. На земле валялись осколки. Бампер помял, фара разбилась. Не критично, но неприятно. Глеб прикинул, сколько придется выложить за ремонт и совсем расстроился. Бодрило только, что не помял крыло.
Вернувшись в машину, Глеб аккуратно вырулил обратно на дорогу. Его еще потряхивало от этого инцидента, но надо было ехать.
До города добрались без приключений. Алиса смотрела в пол. Геллер — на дорогу.
Въезжая на территорию базы, Глеб молился, чтобы отец был в доме. И бог его услышал. Направив машину к гаражу, Геллер почти поверил в удачу, прикидывал, как утром встанет пораньше, отгонит «дракона» знакомым парням в автосервис. Никто ничего не узнает.
Но его надежам не суждено было сбыться.
— Ну, трындец, — заныл Глеб, притормозив у гаража, — Чуйка у него, что ли?
— Чуйка? — не поняла Алиса. Она подняла голову, осмотрелась.
Геллер махнул рукой в лобовое секло, указывая на мужчину, который выходил из гаража. На вид ему было лет пятьдесят. Возможно, больше. Но бодрая походка и прямая спина не позволяли назвать его дедом.
— Ох, господи, спаси меня и помилуй, — воздел глаза к небу Глеб.
Алиса первый раз видела его, обращающемуся к богу. Это было неожиданно и тревожно.
— Да что происходит? — не выдержала она.
— Происходит полная жопа, Лисичка, — без тени иронии выдал Геллер, — потому что Дима Петрович сейчас будет вопить, как пожарная сирена.