Алиса почти растаяла, пригласила, сделала исключение. Слава богу, он отказался. Это отрезвило. Она не уговаривала Глеба. Отпустила. Это было очень сложно. И она чувствовала, что если еще раз поцелует его, повторит приглашение, то он тоже забудет обо всех своих принципах и войдет в ее дом не как любовник, а как бойфренд.
Но он не был ее парнем. Алиса вспомнила об этом в последний момент.
Он не станет ее парнем, если она сломает правила. Он станет тем из-за кого она испортит отношения с соседкой. А этого Алисе не хотелось. Слишком дорогая цена за закономерное окончание чудесного вечера. Ей нравилась квартира, нравилась цена и район. С Катей они жили мирно. Терять все это из-за прихоти плоти было бы жаль.
Но и отмотать назад, не брать в расчет такой поворот в отношениях Алиса не могла.
Всю ночь она пыталась заставить себя не придавать значения их свиданию на катке, но тщетно. На сладкий час она разрешила себе помечтать, что Глеб, наконец, разглядел в ней что-то особенное, выделил из эшелона своих подружек. Утром Алиса снова вернулась к жестокой реальности, обязав себя пойти на тренировку с невозмутимым видом. Но не вышло. Глеб спутал все карты.
Едва они отзанимались, он подошел и буквально приказал быстренько собраться, потому что не терпелось. Не терпелось запереть Алису в своей спальне почти до ночи. Она очнулась едва живая от его бесконечных ласк, в его постели. На часах было за полночь. Глеб уговаривал остаться до утра, заверив, что Мишаня не будет против. Но Алиса категорически отказалась, сославшись на уже наступивший рабочий понедельник. Ему пришлось согласиться. Но он снова удивил ее. Пошел провожать до дома. Лично. Обычно вызывал такси.
Они шли по ночной улице, смеялись, целовались, не боясь, что губы обветрят на морозе. Глеб прибывал в игривом настроении. Лепил комки из снега, стреляя в Алису, заваливал в сугроб, где снова страстно целовал. Мокрые, но счастливые они долго прощались в подъезде. И Алиса снова была готова пригласить его к себе. Но на сдержалась. Потому что это отдавало чистой воды безумием. Она не знала, что все самое безумное только начинается.
Глеб звонил ей каждый день. Постоянно писал ВКонтакте, скидывал дурацкие картинки про кроссфитеров, милых котов и забавных лисиц. Алиса даже поинтересовалась, не заболел ли он, на что Геллер ответил намеком на эротическое лечение и постельный режим, который ей грозил. Не врал.
Алиса бывала дома через день, потому что теперь регулярно ночевала у Глеба. Она даже стала брать с собой смену белья и кое-что из косметики, чтобы утром сразу ехать на работу. Несколько раз Глеб даже забирал ее со службы, если был в центре по делам. Он все еще много работал, но теперь, казалось, каждую свободную минуту своей жизни делил с Алисой. И если единичный случай после катка она могла списать на случайность и не воспринимать всерьез, то такое активное желание быть вместе не получалось игнорировать.
Алиса чувствовала себя героиней Кэрролла: проваливалась в кроличью нору, парила, летела. Она разрешила себе наслаждаться полетом и не бояться, что скоро поцелует пол и разобьет лицо в кровь. Много раз она хотела спросить у Глеба, в чем причина таких перемен, но не решалась. Ей было страшно перестать падать. Она позволила себе думать, что внизу сладкий, тугой кисель его объятий, и она мягко утонет в нем, окончательно доверившись. Казалось, ее уличный кот, наконец, устал лазить по чужим дворам и решил жить дома, признавая хозяйку единственной и любимой. И пусть он ничего и никогда не говорил о чувствах, не обещал, не клялся. Но Алиса чувствовала, что любит. Она искренне в это поверила. Перестала принимать ухаживания мужчин, избегая даже встречаться взглядом. Все свое обаяние тратила только на одного. Того самого. Самого лучшего. Она убрала все свои преграды, разжала тиски, в которых крепко заперла сердце. Разрешила себе любить Глеба Геллера.
Когда Глеб в ультимативной форме заявил, что она должна прийти на вечеринку в честь пятилетия «ДжедайКроссфит», Алиса и вовсе растаяла. Она с трудом, но поверила, что он приглашал ее на праздник в качестве своей девушки.
Как на зло, в этот день начальство навалило работы. Все утро она моталась по городу, встречаясь с клиентами. В обед на всякий случай написала Глебу, что не сможет прийти. Он прислал грустный смайл в ответ, тут же позвонил, но поговорить толком не удалось, так как Алиса была в метро. Единственное, что она поняла, Глеб расстроен. Это ее эгоистично радовало. Хотела написать ему, чтобы все равно веселился, что постарается вырваться, но сеть все время терялась, а потом она бежала и много разговаривала, подписывала и снова бежала, ехала, перебирая бумаги. Ей было не до смсок.
— Спасибо, Алис, — пожал ее руку клиент, — Всегда приятно с вами работать.
— Взаимно, Дим, — отвечала она, искренне улыбаясь.
Они всегда очень мило общались по работе, часто пересекались, всегда удачно взаимодействовали и находились почти в приятельских отношениях. Поэтому Дмитрий щедро предложил:
— Хочешь, домой подброшу? В офис уже ведь не будешь возвращаться?
Алиса взглянула на часы. Стрелки показывали семь. Она тут же оживилась, понимая, что вполне может успеть на середину вечеринки. Даже не под конец. Но ей все же было неудобно.
— Даже не знаю. Лучше на метро, наверно.
— Брось, — не унимался Дмитрий, — Я все равно в Балашиху еду. Тебе ведь в Измайлово?
— Новогиреево, — поправила Алиса.
— Одинаково, — махнул рукой клиент, — Поехали.
— Здорово. Спасибо.
Они вышли из офиса, сели в машину. Алиса сразу набрала Глеба, но номер оказался недоступен. Трафик по волшебству был милостив, обещая пробки только на выезде из Москвы. Без четверти восемь она снова благодарила клиента за услугу, истово кивая.
Алиса выскочила из машины и почти бегом понеслась к клубу. Внутри на нее сразу обрушилась музыка, шум, смех, звон бокалов. В ее руке моментально оказалось шампанское, и она тут же глотнула, чтобы остыть от быстрого шага. Ища глазами Глеба, Алиса восстанавливала дыхание, пробираясь через толпу. Она увидела Ви, которая стояла в честь праздника с другой стороны стойки и потягивала шампанское, болтая с Мишей, другом и соседом Глеба. Алиса направилась к ним.
Как ни странно, но ее никогда не раздражала Ви. Зная о ее связи с Глебом, Алиса никогда не ревновала. Они, конечно, не были подружками, но всегда приветливо и искренне друг другу улыбались, обменивались дежурными фразами, иногда и комплиментами. Которые тоже шли от души. Поэтому Алиса решила спросить именно у Ви о Глебе. Миша тоже мог знать, но с ним она лишь здоровалась, как и с другими тренерами клуба.
— Привет, ребят. Ви, Геллера не видела?
Ви взглянула на часы, проговорила:
— От него клиент ушел минут пятнадцать назад. Наверно, у себя еще.
— Ага, спасибо, — расплылась в улыбке Алиса и пошла к процедурной.
— Я бы не… — услышала она вдогонку голос Миши.
Но он потонул в праздничном шуме. Алиса не придала значения, полагая, что это вообще не к ней обратился тренер. Она спешила со всех ног, чтобы удивить, расцеловать Глеба. А может и не только. Последнее время процедурная плохо на нее действовала, отключая стыд. И ассоциировалась с потрясающим хулиганством, которое они творили на массажном столе. Не раз и даже не два.
Алиса смело дернула дверь кабинета. Ее губы сами собой растянулись в улыбке, а из горла вылетел радостный крик:
— Сюрприз!
— Извините.
Развернулась на сто восемьдесят градусов и побежала прочь.
— Лис, — догнал ее голос Глеба.
Но она не собиралась отзываться, останавливаться, вообще реагировать. Хотелось бежать. Долго, быстро, далеко. И она бежала. Сквозь толпу, вниз по лестнице, по вычищенной дорожке из тротуарной плитки. Едва не поскользнулась, но ходу не сбавила.
«Домой», — велела себе Алиса.
Но едва она определилась с вектором движения, сзади снова раздался зов.
— Лис, постой. Подожди ты ради бога, — кричал Глеб ей в след.
Он был уже слишком близко, и Алиса знала, что не сможет удрать. Но все равно продолжала бежать, пока его ладонь не поймала ее локоть, крепко сжав, заставив остановиться.
— Стой, Лис. Не убегай. Послушай…
Она выдернула локоть из его хватки, обернулась. Глеб стоял перед ней в тех же штанах и зальных кроссовках, лишь накинул парку на голую грудь. Видеть его таким было невероятно… больно. Осознав, что все еще сжимает в руке бокал из-под шампанского, которое расплескала, пока бежала, она изо всех сил размахнулась, посылая в землю богемское стекло. Брызги осколков разлетелись во все стороны. Глеб отвернулся, чтобы сберечь лицо.
Он взял Алису за плечи, встряхнул немного.
— Тише, Лис. Успокойся. Послушай…
— Что? Что слушать? Чего ты мне скажешь? — взвизгнула она сквозь слезы, — Это было не то, что я подумала? Но это ведь именно оно, Глеб. Да?
— Да, — тихо ответил он, — Но…
— Но что? — опять не дала сказать Алиса, — Ты не хотел? Но ты ведь хотел, Геллер. Да?
— Да, — опять не спорил Глеб, — Хотел.
— Такого больше не повторится? — продолжала гнуть свое, — Повторится. И не раз. Мы оба это знаем. Да?
Геллер опустил глаза. Алиса дернула плечами, избавляясь от его рук.
— Пусти меня! Не смей прикасаться. Видеть тебя не могу. Ненавижу…
— Лииииис, — протянул Глеб, снова делая шаг к ней.
Он не знал, что сказать, но и отпустить не мог.
— Прости меня.
— Да пошел ты.
Она развернулась и пошагала к дому. За спиной раздавался скрип кроссовок по снегу в унисон с ее шагами.
— Не ходи за мной, — бросила она через плечо.
— Я провожу. Темно. Поздно.
— Нет.
Алиса встала на месте, притопнув ногой от досады. Выдохнула, чтобы чуть успокоиться. Не смогла. Но нашла силы сказать почти без дрожи в голосе:
— Иди в клуб. Простудишься.
— Не отпущу тебя одну.
В этом заявлении было столько силы и упрямства, что Алиса поверила. Но сама она не могла представить, что полчаса будет слышать позади его шаги, а то и тупые извинения.
— Хрен на тебя.
Она пошла не дворами к дому, а к метро. Там взяла такси, прыгнула в машину, не сказав Глебу ни слова, озвучила адрес и укатила.
Алиса глотала слезы и рыдания, заламывала руки, пряча глаза от водителя. Расплатилась у дома, радуясь, что попался равнодушный и почти безмолвный таксист.
С соседкой так не повезло. Стремительный прорыв из прихожей в комнату вызвал подозрения и приступ любопытства.
— Алис, ты в порядке? — постучала в дверь Катя.
— Почти, — сдавленно просипела Миронова.
— Хочешь, чаю попьем? Я мясо потушила в горшочке, как ты любишь.
— Нет, дорогая. Спасибо. Хочу побыть одна.
— Ну ладно.
Катя оставила ее в покое.
Едва Алиса переоделась, забралась под одеяло и разрешила себе начать реветь, зазвонил телефон. На экране высветилось «Глеб». Она набрала воздуха в грудь, чтобы снять трубку и еще поорать на него, чтобы полегчало, но тут же заставила себя проглотить крики, брань, обиду, боль, ревность. И снова занесла палец для ответить. Опять передумала. Пока она так самоотверженно боролась, Глеб перестал звонить. Алиса выдохнула, но тут же снова напряглась, потому что он набрал еще раз. Разрешив себе не сдерживаться, она ответила сразу.
— Да, — почти спокойно.
— Ты дома? Нормально добралась? — зазвучал в трубке заботливый голос.
— Дома. Нормально.
— Хорошо.
Алиса не стала уточнять, что хорошего в этом мало, но рушить оптимизм Глеба не стала. Его стакан всегда наполовину полон.
— Лис, ты прости меня.
— Угу.
— Правда, мне жаль. Некрасиво получилось. Если бы…
— Ох, Глеб, ну хватит уже, — не выдержала она, — Если бы я не пришла, если бы ты не сунул язык ей в рот. Если бы она не полезла тебе в штаны. Это не важно…
Алису словно осенило. Она аж вздрогнула. Мир перевернулся. Луна затмила Солнце. Выпал красный снег. И до нее, наконец, дошло. Выдохнув, она заговорила почти равнодушно.
— Слушай, ты меня тоже прости.
— А? За что? — опешил Глеб.
— Мы ведь договаривались. Секс и немного дружбы. Без обязательств, без верности и прочих обременительных деталей. А я свалилась, как снег на голову. Обломала тебе веселье, еще и сцену закатила, наорала. В общем, спустила в унитаз праздник.
— Лис… Да ты чего несешь?
— Несу правду в массы. Не могу я, Глеб. Не умею, как ты. Сама не знаю, почему, но примешались к сексу и дружбе еще какие-то дурацкие чувства. Почему-то решила, что ты только меня хочешь…
— Лис, я…
— Нет-нет, правда. Это моя вина. Ты все по полкам четко разложил еще тогда, летом, а я все равно умудрилась смешать в кашу котлеты с мухами. Не получилось у меня отдельно. Так что ты, пожалуйста, не звони больше. Ни переспать, ни поговорить, ладно? Давай будешь просто моим тренером. Ты классный тренер, Глеб. И в этих рамках я, наверно, могу существовать без проблем для нас обоих.
Он шумно дышал, пока она говорила, пытался перебить, но Алиса не позволяла, пока не закончила. Глеб молчал. Долго. И она даже осторожно сказала:
— Пока?
— Стой, Лис. Не вешай трубку.
В этот момент она надеялась изо всех сил, что Глеб начнет умолять простить его, признается, что она лучше всех, продолжит каяться, уверяя, что ошибся, что больше подобного не повторится, что ему нужна только она.
Алиса представила, как будет стоять на своем, но он не примет ее слова всерьез, будет изо дня в день продолжать звонить, осаждать квартиру с цветами, караулить в клубе, чтобы затащить в кабинет и уговаривать снова и снова простить.
Она знала, что сдастся, если он будет стоять на своем. Если будет упрямо доказывать, что она единственная, любимая, что он изменится, забудет о других.
Но вместо всего этого Глеб проговорил:
— Не хочу тебя терять.
Последние надежды и иллюзии развеялись с этими словами. Алиса горько усмехнулась, проговорила не без злорадства.
— Нельзя потерять то, чего никогда не имел. Увидимся на тренировке, Глеб.
Она положила трубку, отключила телефон, залезла под одеяло, зарылась лицом в подушку и, наконец, разрешила себе как следует порыдать.
Оплакав свою глупость и задушенную в зародыше любовь, Алиса уснула ближе к утру. Пятница прошла в бешеном темпе на работе, в субботу она отсыпалась, а в воскресенье свежая и более менее спокойная пришла на тренировку. Было больно смотреть на Глеба, знать, что не будет продолжения вечера с ним. Но Алиса уверенно отправилась в раздевалку после занятия, делая вид, что не заметила, как он смотрел на нее, как сделал шаг к ней. Повезло, что тренера перехватили ребята из группы, чтобы уточнить какие-то нюансы техники упражнений. Иначе, пришлось бы снова убегать от его желания поговорить.
Больше ей так не везло. Геллер несколько раз пытался перехватить после тренировки, звонил на мобильный, прося зайти к нему или задержаться. Хотел что-то сказать, но Алиса твердо отказывала. Он даже позволил себе поймать ее за руку, не давая уйти в очередной раз.
— Лисичка, хватит бегать от меня. Давай поговорим.
— Отпусти, пожалуйста, — сказала она тихо, — Люди же смотрят.
— Пусть смотрят. Не их дело. Пойдем со мной.
— Нет, — ответила твердо, — Нам не о чем говорить больше. Хватит, Глеб. Просто прекрати.
Она аккуратно, но уверенно освободилась от его руки, ушла в раздевалку. Он все понял, больше не докучал. И от этого стало еще хуже. Но Алиса поклялась себе, что не уступит. Ее рвало на части от боли каждую тренировку. Это был чистой воды кроссфит. Потерпеть сейчас, выучить тяжелый урок, чтобы потом стало легче, чтобы потом стать лучше, чтобы победить. Не соперника, а самого себя.
Она терпела. Сжимая зубы и кулаки. Прыгала берпи, толкала штангу, задирала ноги к перекладине, бежала, бросала в стену медбол. И терпела, терпела, терпела.
Кроссфит не врал. Однажды Алиса поняла, что может запрыгнуть на коробку двадцать раз, почти не сбив дыхание. Что может сделать рывок в сед в многоповторке и не умереть. Что может изо всех сил грести на тренажере, а потом приседать со штангой над головой. Что может смотреть на Глеба, не желая расплакаться. Может кивать ему, приветствуя, не проклиная про себя. Даже перестала злорадно мечтать, чтобы он намотал на конец своего неугомонного причиндала какую-нибудь венерическую гадость от случайной подружки.
Алиса стала оставаться после тренировок, чтобы позаниматься самостоятельно, дополнительно. Иногда она видела, что Глеб смотрит на нее, сидя в баре или занимаясь со следующей группой. Но не подходил. От этого ей становилось спокойнее и азартнее. Спокойнее, потому что знала, что не посмеет приблизиться. Азартнее, потому что хотелось, чтобы он видел, как она совершенствуется сама, без его участия.
Со свиданиями у Алисы не клеилось. Вокруг всегда было много мужчин, но они словно чувствовали ауру комфортного одиночества и отчужденности, не претендовали более чем на разговор о спорте. Алиса не пыталась флиртовать. Она зализывала раны, которые затягивались. Медленно, но заживали.
Настала весна. Получив премию за проект на работе, Миронова с чистым сердцем и душой отправилась по магазинам, чтобы потратить приличную сумму на одежду. Она заранее знала, что приоденется с получки, запланировала эти траты и удовольствие, с которым немного освежит гардероб. Несколько комплектов для работы, белье, туфли, домашние легкие брюки, майки и джинсы. Пакеты приятно оттягивали руки. Конечно, она не могла пройти мимо спортивной одежды. Примеряя фирменные лосины и спортивный топ, Алиса с приятным удивлением заметила, что ее тело изменилось. Подтянулся пресс и руки, немного выросли плечи, ноги стали выглядеть привлекательнее. И красивая форма подчеркивала эти изменения как нельзя лучше.
В зале она произвела фурор. Только ленивый не глазел на нее. Те, что посмелее, одарили комплиментами. Даже Ви оценила новый прикид.
— Ух, какая ты красотка, Алис. Выглядишь супер.
— Это все шмотки, — скромно потупилась она.
— Неа, это ты, — подмигнула Ви.
Глеб не сводил с нее глаз всю тренировку. Уделял больше внимания, чем обычно. Но едва время вышло, ушел к себе.
Алиса выдохнула.
Немного покрутив велосипед, чтобы восстановиться, она пошла на турник. Народу в зале почти не осталось. Лишь несколько клиентов занимались самостоятельно, не мешая друг другу. Алиса решила в очередной раз повоевать с подтягиваниями. Пожалуй, только в них у нее не было прогресса. Она с трудом подтягивалась строго три раза, мечтая освоить баттерфляй и киппинг. Но попытки каждый раз оканчивались провалом. На видео в интернете все казалось так легко, а на деле у нее ничего не получалось. Но Алиса упрямо лезла на турник, желая победить себя, боль и гендерную генетику. Всем девочкам сложно давались гимнастические упражнения.
— Нет-нет, — услышала она позади мужской голос, — Так у тебя ничего не получится. Это даже не киппинг.
Алиса спрыгнула с турника, обернулась. Рядом стоял Миша. Видимо уже давно. Первым порывом было послать его куда подальше со своими оценками, но она сдержалась. Спросила:
— Что не так?
— Ты просто проваливаешься вниз. От этого мало толку, — он легко запрыгнул на турник, подтянулся, продолжил, — Надо зафиксироваться и оттолкнуться. А потом с раскачкой взлететь.
И показал, как.
— Я так и делаю.
— Нет. Давай, залезай.
Алиса послушно забралась на турник.
— Вверх, — скомандовал Миша.
Она подпрыгнула, фиксируясь на турнике.
— Отталкивайся.
Алиса попыталась исполнить.
— Нет, еще раз. Напряги пресс, вытяни ноги, фиксируй плечи. И толкайся назад. Не проваливайся вниз, а просто оттолкнись от перекладины. Да! Уже лучше. Еще. Вот. Другое дело. Повтори два раза.
Она оценила науку и ощущения. Так, как говорил Миша, действительно сработало. Правда, руки жгло огнем.
— Проклятье, — выругалась Алиса, спрыгнув с турника, растирая ладони.
— Согласен, это больно. Накладки купи. Или можно самой сделать из пластыря. Загугли. Алиса, правильно?
— Хорошо. Алиса, ага, — подтвердила она, — А ты Миша.
— Вот и познакомились, — хохотнул он, — У тебя плечи отличные и спина сильная. Немного потерпеть, покорпеть, освоить маятник и скоро будешь летать к перекладине, как птичка.
— Не верю, — усмехнулась скептически.
— Возьми несколько персоналок. Заодно тяжелую атлетику подтянешь, — снова присоветовал тренер.
— Я у Глеба занимаюсь.
— И что?
— Он не проводит персональные тренировки.
— А… Ну да, — качнул головой Миша, — Наш супер занятой доктор Геллер не тратит время на эти дела.
Алиса хихикнула.
— В «Джедае» много других тренеров, Алис.
— Не знаю, — засомневалась она, — Я привыкла к Геллеру.
— Ну… Мое дело предложить…
— А ты предлагаешь? Кого? Себя? — совсем развеселилась.
— Хоть бы и да, — он тоже заулыбался.
Чтобы не продолжать этот немного похожий на флирт разговор, Алиса взглянула на турник, собиралась снова попробовать маятник, но Миша оценил ее решимость не с лучшей стороны.
— Заканчивай на сегодня. Руки сорвешь, потом неделю будешь мозоли лечить.
— Эээээ, ладно.
Она развернулась в сторону раздевалки, но Миша снова остановил.
— Ты домой сейчас?
— Ну да.
— Я провожу?
— Зачем?
Парень пожал плечами.
— Нам в одну сторону, время позднее. По дороге буду разводить на персоналки.
— Какой ты коварный, — засмеялась Алиса.
— И до омерзения корыстный, да, — подтвердил Мишка.
Он улыбался так тепло и открыто, а глаза смотрели так по-доброму, почти нежно.
— Я только сполоснусь и переоденусь. Через десять минут, ладно?
— Не вопрос, — он просиял.
Алиса пошла к раздевалке, нарочито соблазнительно покачивая бедрами, потому что знала, что он смотрит.