Во второй раз они встретились, когда Алексею исполнилось семь месяцев. Я говорю о Петре и Илоне, конечно. Это вышло случайно, у нас дома. Мы с сестрой и Алешей играли в мяч и болтали о каких-то глупостях, и вдруг от дверей раздались два мужских голоса, Сергей с Петром вошли в гостиную комнату, и все — Лона пропала. Я отчетливо увидела момент. Когда она позабыла обо мне, о племяннике, о манерах, а еще об инстинкте самосохранения…
Так и начался их роман. Позже выяснилось, что, несмотря на обещания не приближаться к Петру, Лона когда-то успела с ним переспать. После свадьбы или во время нашего с Сергеем медового месяца — точно не знаю, просто случилось и не забылось. Помимо прочего их секс объяснил мне причину, по которой сестра резко порвала с Егором. До этого я лишь догадывалась, в чем, а точнее в ком, было дело.
Отговаривать сестру я не взялась. Во-первых, сильно разозлилась, а, во- вторых, попробуй я увести Илону при всех, чтобы отчитать, выглядело бы странно. Ну а после того, как она ушла, вернее даже они (с разницей всего в полчаса), спасать уже было нечего. В следующую нашу встречу щеки сестры алели от румянца, а глаза горели огнем. Когда я сама осторожно спросила ее о Петре, Лона стыдливо закусила губу. Клянусь, я не желала знать, что являлось причиной такого красноречивого жеста, но как было не догадаться?
Они встречались каждый раз, когда Петр бывал в Петербурге (в смысле каждый раз, когда он говорил сестре, что здесь бывал). Илона сказала мне это, чтобы отвадить от расспросов. Мол, не лезь, видишь, как все хорошо. К несчастью от Сергея я знала другое: Петр наведывался в северную столицу куда чаще, чем думала сестра. Но ее голову такая мысль не посещала, а сказать такое было равносильно самоубийству. Ослепленная своим прекрасным капитаном, сестра не замечала множественные нестыковки и тревожные сигналы, и винила меня за каждую попытку раскрыть ей глаза. Наверное, секс был феерический и наркотический, иначе не объяснишь.
Через полтора месяца склок и стычек, мы с сестрой решили закрыть тему Петра раз и навсегда, иначе перестали бы общаться. Впервые в жизни Илона с полным осознанием ответственности за свои действия пошла наперекор всем моим предупреждениям, не оглядываясь. Она была уверена, что поступает правильно, а движется — к алтарю. И во всем этом чувствовалось чужое влияние.
Сестра очень изменилась. Неведомым образом Петру удалось привить ей специфическую уверенность в себе и своей красоте, доходящую, порой, до агрессивности. Некоторые замечания новой Илоны ставили меня в тупик. Как-то раз она вслух посмеялась над девушкой, которая явно недавно встала на каблуки, а однажды выдала что-то по типу «красивым можно больше». Возможно, все мы так думаем, но редко набираемся наглости произнести вслух. Моя сестра никогда не была наглой, но она легко поддавалась внушению. Черт возьми, она настолько безоговорочно верила своему бравому летчику, что пошла ва-банк, рискнув даже отношениями с семьей. Представьте себе, она полагала, что он принадлежит ей одной на протяжении целых восьми месяцев!
Поглядев на свою сестру, я вдруг поняла, что совсем не жалею об отсутствии подобных чувств к Сергею. Окрестила себя идиоткой за то, что когда-то желала подобного, и, наконец, с легким сердцем сказала мужу «люблю». Потому что действительно люблю, а не болею.
Я привыкла делиться с Лоной любыми мыслями. Только самые мрачные и депрессивные оставляла при себе. Теперь же, когда у нас появился Петр и целый круг запретных тем, я оказалась связана по рукам и ногам. Сергей, как друг бойфренда сестры, тоже попал в группу риска, и само как-то вышло, что говорить о нем я перестала. «ГорЭншуранс» тоже жил своей жизнью, все больше от меня отдаляясь. Прошло всего ничего времени, как единственным по-настоящему сближающим нас человечком был Алеша. Мой белобрысый сынишка с не проходящими синяками на лбу.
Но хуже всего, что поговорить с Илоной я хотела… об Илоне. В моей жизни, где наибольшей проблемой было не пропустить момент, когда Алешка опрокинет на себя стул, не существовало ничего более страшного. Мама о Петре даже не слушала. Красивый мужчина? В ЗАГС! Сергей мои опасения разделял в полной мере, но все разговоры с ним сводились к простой истине: ты не поможешь человеку, который сам не хочет себе помочь. Оставался Ванька. Его позиция мало отличалась от той, что занял Новийский, но он готов был слушать, а Петр не являлся его другом.
С момента открытия охранного агентства прошло около полугода, и стало понятно, что у Ваньки и Зои сложилось неплохое партнерство. Она отвечала за заказы и подбор персонала, а Гордеев отлично справлялся с привлечением финансирования, вниманием и прочими моментами, которые ему были знакомы благодаря данному отцом образованию. Он не кичился достигнутым, но дела шли неплохо, и это чувствовалось. В нем появилась какая-то необъяснимая уверенность в правильности выбранного пути. Он уже начал возвращаться к жизни, в которой есть место не только работе, но и другим вещам. Например, прогулкам со скучающей декретницей и ее дьяволенком.
В тот день он привычно рассказывал мне о делах, но я не могла сосредоточиться. Беспокойство достигло предела: накануне заметила на запястьях Илоны содранную кожу. Она смутилась и спрятала руки, но я поняла, что это след от наручников. Это означало простую вещь: обычный секс капитану наскучил, и сестра решила поступиться принципами, дабы вернуть отношениям искру. Когда я на это намекнула, мне в ответ прилетело весьма болезненное заявление: такой ханже, как я, не понять. Нарушила молчанку? Получай, Саф. И вторую щеку не забудь подставить!
— Ты где? — заметил мое отсутствие Ванька.
— Мне нужно, чтобы ты меня выслушал, — выпалила, даже не став делать вид, что не ждала своей очереди высказаться.
— Валяй, — кивнул.
Опасаясь, что не сдержусь, повышу голос и разбужу едва заснувшего Алешку, я откатила коляску на пару шагов и вернулась к другу.
— Вань, Лона чудит, — призналась я. — Она спит с ужасным человеком и отказывается это понимать. Даже не говорит об этом! Я…
— Постой, разве этот ужасный человек не был свидетелем Новийского на свадьбе? — удивился Ванька. — Он же его друг.
— А друг Сергея не может быть отвратительным человеком? — поинтересовалась я ехидно.
— Да как по мне, и Новийский не очень, но ты считаешь его святым, — пожал плечами извечный антагонист моего мужа.
Я лишь нахмурилась, но сын пошел дальше: словно почувствовав адресованный папочке негатив, разразился громким ревом.
— Получил? — позлорадствовала я и вернулась к коляске. А ведь так надеялась, что не придется ее качать хоть пять минуток!
— Леха, тебе больше года, а ты все рыдаешь. Как девчонка, ей богу, — пожурил Ванька.
Сын прислушался, на мгновение замолк, а потом заорал еще громче. Сравнение с девчонкой пришлось ему не по вкусу. Пришлось срочно доставать сына из коляски и качать на руках.
— Так что с Лоной? — не отступился Ванька.
— Я видела на ее теле синяки.
Секунд на пять Ванька задумался, а потом решил уточнить:
— В смысле синяки или, — многозначительно поиграл бровями, — синяки.
— Второе, — призналась, поморщившись. — Я понимаю, что это ничего не значит, что у всех подход к, — покосилась на сына, — этому вопросу разный, но Петр это Петр. Он же…
Я снова покосилась на ребенка и представила, что мне скажет Сергей, если первым словом нашего ребенка будет «кобель». В принципе, конечно, это и мой сын, а значит невинного лексикона от него ожидать бессмысленно, но хоть не с пеленок!
Алешка, тем временем, ухитрился содрать варежку и засунуть палец в рот. Поскольку у меня свободных рук на нашлось, пришлось подключаться Ваньке. Прохожие на нас умиленно покосились, а я вздохнула. Еще месяц, на улице установилась бы теплая погода, необходимость в шапках отпала, а нас бы перестали принимать за семью. Ведь Алешка — светловолосый одуван, совсем как Сергей в детстве, в то время как мы с Ванькой оба темноволосые. Я очень ждала этого момента. Уверена, от комментариев по типу «какой у вас чудесный малыш» было неловко не только мне.
— Ты думаешь, он может причинить Лоне вред?
— Я не знаю. Просто мне кажется это… неправильным. Будто то, что изначально сближает людей, окончательно наскучило, и в ход пошли ухищрения.
Губы Ваньки сами собой расползлись в многозначительную ухмылку, я же поморщилась.
— Вот не надо этого. Одно обвинения в ханжестве я уже выслушала. Но я знаю сестру, нас воспитывала одна женщина, — отчеканила. — Не вынуди Петр, Лона бы жестокость не допустила.
Оправдания выглядели жалко, но я не сумела их вовремя проглотить. Ванька же весело хмыкнул, но тут же помрачнел.
— Не вижу ничего криминального в происходящем с Лоной, но, когда речь заходит о ней, ты почему-то оказываешься права. В общем, если я могу что-то сделать — давай, я за.
— Я не знаю, да что тут сделаешь? Я просто боюсь, что правда о Петре ее сломает, — вздохнула я. В ответ на вопросительный взгляд Ваньки попыталась объяснить. — Он имеет какое-то отношение к организованным вечерам с участием проституток. Бывает в Петербурге чаще, чем думает сестра. С Сергеем встречается, с Лоной — нет. Я думаю, в такие дни он проводит ночи не с ней. О венерических заболеваниях я даже говорить не хочу.
Алеша, наконец, задремал и я вернула его в коляску. Уложила и взялась за ручку, покачивая.
— Могу выяснить, где именно он бывает, — предложил Ванька. — Тем более если это ночами.
— Правда? — Такая мысль мне в голову не приходила. — Конечно. И я., заплачу.
Ванька прищурился, будто прикидывая варианты, а у меня аж сердце защемило, так он мне напомнил отца. Я вдруг осознала, что скучаю по начальнику и попыталась засунуть эту странную мысль подальше. Вот еще не хватало! Мне почти год в декрете сидеть, и я вовсе не уверена, что выйду на прошлое место.
В последний раз, когда приходила в «ГорЭншуранс», за моим столом сидел с иголочки одетый парень. Узнав, кто перед ним, он окинул меня таким взглядом, что я снова почувствовала себя обитательницей общежития. И вовсе не потому, что была плохо одета или накрашена. Катерина объяснила это тем, что парень попросту не видел меня в роли счастливой мамочки. Оказывается, Гордеев столько раз ставил меня в пример очередному из личных помощников, что тот представлял меня беспардонной стервой. И вдруг тут я с ребенком на руках. Разрыв шаблона.
— От оплаты отказываться не буду, — начал Ванька. — Но возьму не деньгами.
— То есть? — опешила, боясь додумывать варианты.
— Есть у меня идея по поводу расширения области деятельности, поэтому… пригласи меня на ужин к вам Новийским. Хочу с ним переговорить.
На губах Ваньки появилась мечтательная улыбка. Я знала, что скажу глупость и все испорчу, но просто не сумела промолчать:
— Ты все больше напоминаешь отца.
Ванька задумчиво посмотрел в сторону и вздохнул.
— Я и сам об этом думал, — признался парень. — О том, что закончу жизнь в компании фикуса, гибискуса и едва успевшей округлиться в нужных местах идиотки. А искренне любить стану только личную помощницу за стенкой.
Да уж, свое будущее он разрисовал яркими цветами!
— Пф, у нас с твоим отцом чисто деловые отношения, — почти не покривила я душой, отметая тот факт, что минуту назад скучала по Гордееву-старшему.
— Поэтому он устроил твою личную жизнь? — насмешливо поинтересовался Ванька, а, напоровшись на мое недоумение пояснил: — Так-так! Саф, я открыл тебе Америку? Думаешь, ты случайно оказалась в руках человека, которого отец посчитал достойным того, что он растил для собственного сына? Отец раздал все, что было моим, но чтоб побольнее — он отдал это человеку, которого годами ставил мне в пример. Он всегда хотел, чтобы его сыном был не я, а твой политик. Он вручил тебя ему на блюдечке с голубой каемочкой.
Я так никогда не думала. Вздрогнула, а по глазам поняла, что Ванька действительно в это верил. На его месте я бы сошла с ума от таких мыслей.
— Выше нос, Саф! — велел Ванька. — Еще повоюем. Вот подрастет ваш чемпион, и я научу его играть в футбол и подарю боксерскую грушу. Чтобы не вырос таким же прилизанным, как папаша. В конце концов, не только Новийским населять планету.
— Гордеев, я маленького роста, и бить буду низко. Угадаешь, куда?
— Пожалуй, переживу. Ведь это не меня ужасает парочка синяков после секса. — Моя челюсть отвисла, а на щеках выступили красные пятна. — Бог мой, Саф, у тебя ребенок. Разучись уже краснеть!
От таких слов я закономерно раскраснелась еще сильнее, а Ванька засмеялся.
— Ну так что, ты пригласишь меня на ужин?
— А ты имел в виду сегодня?
— А чем плох сегодняшний вечер? — удивился он. — Или ты думаешь, что я за разносолами к вам иду? Чем раньше — тем лучше. А то к тому моменту, как я расплачусь с долгами, Алексей Сергеевич в университет пойдет!
— Если ты так уламываешь потенциальных заказчиков, то это вряд ли. Ванька самодовольно улыбнулся. Он прекрасно знал, что делает.
— Ну что, Алексей Сергеевич, — повернулась я к спящему сыну. — Пойдем домой, устроим папе сюрприз!
Ванькин план был прост и изящен. Он решил заключить контракт на предоставление охранных услуг на время правительственных мероприятий. Для этого требовалось выиграть тендер, что, как всем известно, достигается путем снижения заявленной стоимости работ. От Новийского требовалось всего-навсего узнать, какая из заявленных цен является минимальной, и слить информацию Ваньке. Сергею было очень интересно, за какие мои проделки он отдувается, но отказывать жене — себе дороже. На том и порешили.
За то время, что я ждала заветную папку, пыталась приглядеться к сестре в поисках тревожных симптомов. Как-то раз вечером мы с ней и Сергеем играли в куклы. Не барби какие-нибудь, а старые, тряпичные, родом из нашего детства. Мама когда-то шила их для нас с Илоной, потому что на другие не было денег. Но вышло у нее хорошо. Кроме традиционной принцессы была еще мышка, зайчик, котик, петух, корова и другие звери. Так нас учили «что говорят животные», и так мы решили учить Алешку. Как ни удивительно, наш непоседа относился к кукольному театру очень благосклонно. Сын сидел и с открытым ртом таращился на игрушечных животных. Разумеется, для нас это было божье благословение!
Мы с Илоной разыгрывали теремок (с поправкой на звериный состав, конечно), а Сергей сидел рядом и внимательно слушал. Глядя на них с сыном я мысленно усмехалась: вот ведь два прирожденных зрителя. Если где-то есть шоу, Новийские в первых рядах.
— Лона, подай, пожалуйста, платок, — попросил Сергей, глядя на обслюнявленную мордашку Алеши.
Она потянулась к дивану, чуть наклоняясь в сторону, футболка приподнялась, и тогда я увидела: на ее боку были отчетливые синяки. Я быстро перевела взгляд на Сергея, и по нахмуренным бровям поняла, что он тоже видел. Мотнула головой, велев молчать.
Алексею совсем не понравился, что кто-то пытается сделать из него более приличного ребенка. Захныкал, завозился и потянулся к зайцу, намереваясь оторвать ему совсем недавно пришитое на место ухо. Маленький варвар! У него вообще была какая-то патологическая нелюбовь ко всему миловидному. Недавно я пыталась на пробу показать сыну «Ну, погоди!», пролистала на сцену с зайцем. Ноль внимания. Но стоило подумать, что ребенок останется равнодушен к советской мультипликации, как вдруг на экране появился курящий, потрепанный волк, и сын залился громким хохотом.
— Эй, — возмутился Сергей, вытягивая из цепких детских пальцев многострадальную игрушку. — Нельзя обижать зайчика! — укорил он сына.
— Вообще никого нельзя. Ни зайчиков, ни белочек, ни мальчиков, ни девочек.
На последних словах он словно невзначай взглянул на Илону, и я не выдержала. Сослалась на необходимость разогреть сыну молоко, и отправилась на кухню. Сергей появился следом — не прошло и минуты.
— Жаль, что твоего друга этому не учили, — огрызнулась я, коротко взглянув на Новийского.
— Еще больше жаль, что этому не учили твою сестру.
— Ты это о чем?
— Есть множество женщин, которые полагают, что бьет — значит, любит,
— мрачно выдал он. — Виноваты всегда двое.
— Да ты мне Америку открыл! — не сдержалась. — Я до нее не достучусь?
— Нет. Уля, она уже большая девочка. Которая, очевидно, считает, что после драки секс острее.
Я вздрогнула, представляя себе сценку из фильма «Мистер и миссис Смит». Дом в щепки, а супруги в угаре страсти. На экране это выглядит сексуально, но глядеть на отметины на белой коже сестры страшно.
— Скажи мне только одну вещь, — попросила я у Сергея.
— Уля, — простонал он обреченно.
— Нет, ты скажи, это игры такие или нет? Ты же знаешь Петра. Ну?
— По-твоему я знаю Петра в такой плоскости? — желчно поинтересовался Новийский.
— Ладно, забудь.
Он не хотел говорить, и если у любого другого человека это значило бы «да», то в устах дипломатичного Сергея могло быть не большим, чем солидарность.
— Я действительно знаю очень мало, — развернул меня к себе Сергей. — Была одна девушка, они какое-то время встречались, затем расстались. А после она пришла к Петру с пистолетом и выстрелила. Вот почему он ни с кем не встречается. Мне жаль это говорить, но Илона не исключение. Я интересовался…
— Ты спрашивал Петра о моей сестре?
Вот оно — доказательство настоящей любви! Новийский поступился принципами и завел неудобный разговор с человеком, которым был ему очень и очень нужен.
— Да, именно так, — кивнул Сергей, улыбнувшись. — Петр сказал, что инициатива исходит от нее, и он предупреждал Илону, чтобы на многое не рассчитывала.
Я поверила. Несмотря на уверенность сестры в светлом и чистом будущем я верила, что Петр ее предупреждал, и не раз. Мне ли не знать, как сложно выбить из головы Сафроновых дурь?
— Ульяна, я прошу тебя оставить эту тему в покое, хорошо? — попросил Сергей, пристально глядя на меня. — Петр с Илоной не имеют к нам никакого отношения, правильно? Есть мы с тобой и Алексеем, у нас все замечательно. Не забывай об этом. Ну так что, я хороший? — лукаво улыбнулся Сергей уголком губ.
— Хороший, — признала.
— И ты меня любишь?
— Любишь, — согласилась я более кисло.
— Тогда обещай, что не полезешь, куда на приглашают.
— Ты собираешься меня шантажировать? — опешила я. — На почве моей маленькой слабости?!
— Обещай, — шире улыбнулся Сергей, подтверждая, что занимается именно этим.
Я честно обещала, глядя ему в глаза. Не говорить же, что уже влезла…
На следующий день мой ловкий манипулятор принес домой два билета на самолет до Москвы и договорился с родными, чтобы забрали ребенка на выходные. Я знала, что это попытка меня отвлечь. Или взятка — кому как больше нравится. Но, знаете, взятка взятке рознь! Сергей не планировал ничего существенного, просто отдых всеми возможными способами. Короткие два дня без тревог и опасений в компании человека, который точно знал, как сделать меня счастливой. Это именно то, что доктор прописал мамочке, просидевшей в декрете шестнадцать месяцев.
План сработал идеально: возвращаясь в Петербург я действительно жалела, что влезла в дела Илоны, да еще привлекла к этому Ваньку.