Услышав просьбу Сергея встретиться, Уля впала в ступор. Она дрожащими руками выключила телефон и отложила его в сторону. Несколько следующих секунд тупо смотрела на стопку бумаги на столе, думая, что пора бы прибраться. К сожалению, с ее работой можно было бесконечно копаться в горах макулатуры, сортируя газетные заметки, распечатки, биографии и так далее. Обычно Уля каждый вечер чуть задерживалась, чтобы не копить лишние листы, но в последние дни стало не до того…
Новийский просил ее встретиться. Не у садика Алексея, не у дома, не у чьей-либо работы, а на нейтральной территории — в парке, где много-много местечек для маленького человечка. Ульяна не собиралась верить, что все закончилось. Еще вчера она была уверена, что план не сработает, что нужно намного больше одной несчастной недели, чтобы сломать Сергея общением с ребенком и побороть обиду. Месяцы, а то и годы. Но он звонил, чтобы просить ее встретиться, чтобы что-то решить…
Зарьяна, не сделавшая скидку на моральное состояние подчиненной, кажется, ругала ее за статью, но Уля не могла реагировать на это адекватно. Она кивала и пропускала мимо ушей всю адресованную ей брань. И не могла удержаться от взглядов на часы.
Едва стрелки коснулись шести, как Уля, цепляясь ремешком сумки за все подряд и в спешке снося мебель, бросилась к выходу. Она даже не думала скрывать, насколько скучала по сыну. Новийский должен был это понимать, иначе зачем играл на нервах?
Приближаясь к парку, она вдруг подумала, что это может быть еще одним наказанием, жестоким испытанием на прочность. Если Сергей не придет, это ее сломает. Сидеть в парке у любимой детской площадки в одиночестве будет невыносимо. Представив такую картинку, Уля почувствовала приступ тошноты. И отчего-то ужасно захотела, чтобы рядом в такой момент был Ванька. Внутри точно лезвие прошлось. Она прогнала своего Ваньку, когда он сказал, что любит. Не смогла ответить. Ей казалось, что эти новые отношения сродни предательству собственного ребенка. Уля же видела: Алешке очень одиноко, и это ее вина. Она сделала плохо своему сыну, и еще хочет, чтобы кто-то пришел и утешил ее? Не сдержавшись, Ульяна всхлипнула и закрыла рот ладонью. На нее странно обернулись проходившие мимо люди, явно решив, что она истеричная дамочка. Впрочем, такой она и стала. Если бы кто-то раньше сказал, что Ульяна Сафронова будет нерешительно топтаться у калитки, воюя со слезами… Додумывать мысль она не стала. Нужно пойти и принять удар, каким бы он ни был.
В первый момент Уле показалось, что кошмар сбывается, потому что ни Сергея, ни Алексея не было видно. Из-за проволочки у входа в парк, она опоздала на пару минут. Ставший таким чужим и колючим Новийский мог запросто списать все на то, что она плохая мать, которая не может прийти к своему ребенку вовремя. Он уже говорил что-то подобное. А теперь…
Услышав цокот копыт, Уля обернулась и посторонилась, чтобы не мешать конной прогулке, а потом замерла. На лошади сидел ее сын. Завидев Ульяну, Лешка завизжал от радости и сиганул вниз. Благо, Новийский оказался с нужной стороны и успел его подхватить на руки. Кажется, он попытался ругать маленького непоседу, но тот не стал слушать: так рванул из рук, что Сергею оставалось только отпустить. Она должна была отругать сына сама. Прыгать с лошади? Совсем голову потерял! Но вместо этого обхватила руками ребенка и поняла, что не сможет выдавить из себя ни одного резкого слова. Ульяна мимоходом отметила, что на лице мужа промелькнула досада. И решила для себя, что не собирается его жалеть. Она безумно злилась, несмотря на то, что сама отдала ему Алексея.
Им бы с Сергеем пообщаться, но явно соскучившийся сын занял весь эфир, решив пересказать события последней недели. Как он выдрал у какой-то собаки клок шерсти из хвоста, а та его тяпнула. След укуса был щедро смазан зеленкой, доказывая, что Сергей подошел к вопросу дезинфекции ответственно. Алексей рассказывал без страха, будто о боевой травме, и Уля поморщилась. Явно чувствовалось, что Лешку успокаивали притчей о шрамах, которые украшают мужчин. Уля была уверена, что с такими природными данными ребенок скоро станет просто красавчиком. Годам к десяти живого места на теле не останется! На этом, впрочем, новости не закончились. За прошедшую неделю сын успел найти не только ныне несчастную и ободранную собаку, но и первую любовь. Правда, поступил он с ней примерно так же: порвал платье и получил выговор от воспитателя. Ульяна не сдержала смешок. Четыре года, а уже рвет одежду на понравившихся девочках. То ли еще будет!
— А ты больше не уйдешь? — прервал Алексей вопросом свой монолог, глядя на маму не по-детски серьезно.
Она хотела ответить, что в жизни больше его не бросит, но как могла она обещать, не успев поговорить с Сергеем? Вдруг он попросил ее прийти, чтобы попрощаться с сыном? Вдруг они уезжают уже завтра?
— Никуда не уйду, — тем не менее сказала Ульяна в полной уверенности, что так и будет. Сама она ни за что не сдастся, будет биться до последнего. И, если понадобится, грязно. Даже если проиграет, однажды Алексей поймет, что она не отказывалась от него, это немало. Уж она, выросшая без отца, знала наверняка. — Дай нам с папой немножко поговорить, хорошо?
— Вы что, опять будете ругаться? — разочарованно спросил сын. Уле вдруг подумалось, что иными он родителей не помнил — не мог. Слишком мал был, когда в доме царил мир и согласие.
Новийский шумно вздохнул, но предоставил Уле право отвечать на вопрос самостоятельно.
— Сегодня не будем. Обещаю.
Прежде чем подняться, Уля обняла Алексея, и только потом неохотно подошла к мужу. Ребенок закономерно начал приставать к владельцу лошади, который закономерно пытался не подпустить мальчишку к флегматичной кляче. Проследив за ними и убедившись, что Алексей не собирается самоубиться в обозримом будущем, Сергей и Ульяна впервые прямо посмотрели друг на друга.
— Мои юристы подготовили документы, — начал Новийский, доставая папку из кожаного портфеля.
Ульяна настороженно потянулась к нему и принюхалась. Ей ведь не померещилось?
— Ты что, пьян?
— Я должен перед тобой отчитываться? — поинтересовался он желчно и резко протянул ей папку.
— Какие документы? — раздраженно переспросила она, решив оставить без ответа вопрос о том, не таскал ли Сергей по городу ребенка, будучи подшофе.
— Подал исковое заявление о расторжении брака. Это уведомление.
— О, — стушевалась Ульяна. Когда она принимала папку, рука дрогнула. — Я должна… должна спросить, Сергей, — начала она нервно. — Ты будешь биться за Алексея?
Он усмехнулся. Мрачно так, нехорошо. Уле это совсем не понравилось.
— Об этом не волнуйся, — горько проговорил Новийский. — Теперь сама будешь отвечать на вопрос, куда делся папа.
Даже оскорбительный тон не смог сдержать быстрый бег сердца.
— В отличие от тебя, у меня есть на это время. Отвечу столько раз, сколько потребуется, — негромко парировала она, зная, что ранит. Но пропустить такой удар было выше ее сил.
На это Сергею возразить было нечего.
— Думаю, для нас всех будет лучше, если оставшееся до выборов время я пробуду в Москве.
— Значит, с твоим избранием все уже решено? — спросила Ульяна. Признаться, она хотела, чтобы у Сергея все сложилось, и он уехал. Возможно, это поставило бы точку в истории, с которой она никак не могла распрощаться. Плюс, было бы очень сложно встречаться с ним на улицах время от времени, объясняться со знакомыми и так далее.
— Да, — кивнул он. — Все решено.
Ульяне показалось, что Сергей так сказал вовсе не о карьере. Он говорил, что это финал, их финал.
— Как и договаривались, ты можешь остаться в квартире. Я уже снял номер в отеле. Перед отъездом попрощаюсь с сыном, — сказал он отрывисто и быстрым шагом направился к выходу из парка.
А Ульяна задрала голову, подставляя лицо лучам пробивающегося сквозь листву солнца. Вряд ли все могло закончиться для нее более удачно. Ей должно было быть радостно, но вместо этого ощущалось… облегчение. Радость придет после.
За Лешку Уля почти не волновалась. Он маленький, привыкнет, забудет плохое. Сама Уля бы ни за что не отказалась от папы, который будет прилетать из столицы, как волшебник в голубом вертолете, забирать его на время, показывать красивые местечки и катать на лошадях. Из Новийского определенно выйдет отличный папа на расстоянии, если, конечно, они не разругаются в пух и прах. Уля и Лешка привыкнут, обязательно привыкнут. И все у них сложится хорошо.
Так твердил Ульяне разум, но на душе было редкостно погано. Потому что не все вопросы были решены. Ей следовало извиниться.
Ванька