— Лизавета, что ты делаешь? — это на меня воззрился Александр Юрьевич, когда я фурией влетела в комнату, где он вместе с Любой наводил в кукольном домике последнюю красоту.
Неужели не видит? Ухожу! Что еще может делать женщина, доставая из шкафа одежду и даже не прося постороннего мужчину выйти? Правда, сначала я одела Любу.
— Мама, мы гулять?
— Да, к тете Лии, — сказала я, не задумываясь, то ли правду, то ли ложь. — Катя очень хочет встретить с тобой новый год. Вы даже будете спать в одной кроватке…
Дай-то Бог! Проверка женской дружбы… Что я делаю, что я делаю…
— Лизавета…
Я сычом глянула на бывшего свёкра — сейчас я готова была стереть его в порошок за то, что он открыл Кириллу дверь, хотя даже в гневе понимала, что старик думал, что у нас с его сыном договоренность. Мне бы тоже не помешало б научиться думать о людях хорошо… Только эти люди не дают мне никакой возможности поверить в их порядочность и доброту.
Я отвернулась от Александра Юрьевича, скинула спортивные штаны и влезла в брюки, сунула руки в серый пуловер и вынырнула оттуда, чтобы узреть Кирилла.
— Ты никуда не пойдешь, — сказала его голова.
— С дороги! — я не кричала. Не имело смысла. — Я сейчас вызову полицию, ясно?
Я не совсем понимала, что можно сказать и сделать в сложившейся ситуации, но была готова звонить, если только Кирилл не освободит от себя дверной проем. Но он отошел. Я свернула детское платье, прошла мимо Каменцева к накрытому новогоднему столу и схватила мешок с подарками Вербова — больше ничего ценного для меня в этой квартире не было. Сунула в пакет детское платье и крикнула, чтобы Люба одевалась. Ничего не спрашивая, ребенок подчинился. Я же, обувая и одевая самою себя, давилась слезами, наблюдая дерганные движения маленькой девочки — и просто боялась думать, что сейчас творится в ее детской головке. В моей точно царил сумбур.
— Александр Юрьевич, бросьте в казан отмоченный рис, залейте двумя стаканами воды и проварите полчаса. Остальное все готово.
Он не ответил мне даже спасибо. Про шампанское в холодильнике я говорить не стала. Кирилл теперь молчал, а может и говорил — не знаю, в ушах звенело. Я с трудом слышала собственные шаги и жалела, что на сапогах нет каблуков, а на отсутствующий каблуках — звонких набоек: они бы заменили мне сейчас стук сердца. Я потащила ребенка вниз по лестнице, без лифта.
— Мама…
Я остановилась: что? Не спросила — просто взглянула на дочь.
— Мы забыли подарок для папы.
Сердце забилось, как бешеное. Да, я совершенно забыла про крысу. Из-за крысы настоящей!
— Еще рано дарить, — успокоила я ребенка. — И Гриша не придет к тете Лии.
— Почему?
Какой прямой вопрос — жаль, не дать на него такой же прямой ответ.
— Потому что там и без нас много народа.
— Там всегда много народа…
И это правда.
— Люба, пригласили только тебя. Пожалуйста… Мы с папой тебя завтра заберем.
Боже, я уже все решила за Лию. Степанова, не подведи! Но набрала я все же Вербову, когда мы с Любой наконец вышли на улицу. Нам идти-то три двора!
— Ты можешь меня дождаться? Пятнадцать минут! — сказал Гриша, когда я сообщила, что иду к Лии.
— Мне идти десять минут. Я сейчас пришлю тебе адрес. Будешь ждать меня у подъезда.
— Ты меня стесняешься? — почти перебил мои слова Вербов. Зло. Очень зло.
— Гриша, я ей даже не позвонила еще… Я позвонила тебе первому…
— И не звони! — снова перебил меня Вербов. — Поедем ко мне. Елки у меня нет, но есть шишки и веточки. Зачем нам Степанова, ну вот серьезно… Лиза, я действительно серьезно сейчас!
Только не кричи. Пожалуйста, не кричи! Мои уши уже скрутились в трубочку от Каменцева. Не надо плющить их молотом!
— Гриша, это праздник… — голос дрогнул. Мне хотелось быть с ним, очень хотелось. Но я уже пообещала Любе, что она идет к Кате. — Ты не понимаешь…
— Не понимаю, — говорил он по-прежнему нервно, но уже значительно тише. — Поехали на дачу. Если мы свалимся Ленке на голову, она от счастья по потолку ходить будет. Там и елка, там и домашний Оливье…
— Пожалуйста, Гриша… — я чувствовала, как у меня защипало глаза.
— Понял, жду адрес, — отрезал он абсолютно нейтральным голосом. Таким, к которому я привыкла на планерках. Тем, что так вымораживал Степанову. — Я уже близко.
Я тоже была близко и хотела списать сбившееся от разговора дыхание на быструю ходьбу. Ребенок уж точно бежал.
— Лия, твое приглашение еще в силе? — Господи, что я буду делать, если нет… — Я буду у тебя через три минуты. Только с Любой.
— Что случилось? — только и спросила подруга, потому что была действительно настоящей подругой.
— Случился Кирилл. Я все тебе объясню. Потом.
— Я тебя жду.
А больше мне ничего и не надо. Целый два человека меня ждут. Это такое счастье…
У подъезда я оглянулась, хотя и понимала, что Вербов не доедет так быстро. И позвонила в домофон. Люба поспешила ответить, что это мы, как еще недавно проделывала с Гришей. Мы поднялись наверх.
— Лия, мы без подарков, — сказала я вместо «С наступающим!», отодвигая от лица шуршащий дождик.
— Каменцева, у тебя с башкой все в порядке?
Нет, давно нет… И волосы под шапкой выбились из хвоста.
— Не называй меня так. Я не хочу слышать эту фамилию, — прорычала я шепотом, чтобы меня услышала только хозяйка гостеприимного дома, но не Люба. Малышке хватит на сегодня взрослых разборок. Ей вообще всего хватит: пять лет пыталась создать ей спокойную жизнь и смела ее одним несчастным корпоративом. Господи боже ж ты мой… Ну почему Вербов избрал экспресс-метод для знакомства? Почему у меня все не как у людей…
— Лиза, ты плачешь?
Лия моргала. Или моргала все-таки я? Подняла пальцы к глазам — мокрые. Лия присела подле Любы и почти сорвала с нее куртку, отправляя поиграть к детям. Потом снова уставилась на меня, расстегнувшую только молнию на пуховике.
— Что он тебе сказал?
— Не важно! — отмахнулась я соленой рукой. — Главное, что он приперся к новогоднему столу, чтобы сказать, какая я сучка. Я все бросила и сбежала…
— Ну что ты не раздеваешься? Я тебе сейчас за старый год коньяка плесну… Голова сразу болеть перестанет!
Она улыбалась: ее улыбка — это восточная пряная смесь из сочувствия, поддержки и ободрения.
— Не надо, — я просто стянула полы пуховика, не в силах отыскать начало молнии. — Я только Любу привела.
— Не вздумай возвращаться к нему! — Лия с такой силой схватила меня за плечи, точно решила поднять в воздух и встряхнуть. Сделай она это, я бы по винтикам и шурупчикам рассыпалась прямо у ее ног.
— Я не к нему… — ответила я с горькой улыбкой. Горькой, потому что на губах остались дурацкие непрошенные слезы.
Лия отступила на шаг — на короткий, как у лилипута. Только для того, чтобы вернуть мне возможность дышать.
— Меня ждут внизу. Я знаю, что это свинство спихивать тебе ребенка… Я не хотела… Мы действительно собирались встретить НГ дома… Вчетвером… Кирилл как чувствовал… А, может, отец ему что-то сказал…
Я опустила глаза, не вынеся испытующего взгляда подруги.
— А мне ты хоть что-то скажешь? Ты что, у меня за спиной крутишь романы и я не в курсе… Давно? Кто он? Говорить не хочешь?
Вопросы вылетели автоматной очередью, расстреляли меня в грудь — стало трудно дышать, а говорить — вообще нереально.
— Я не знаю, как сказать…
И когда — хлопнула дверь и в коридор вихрем выскочили обе подружки. Катька повисла на маме с криком, что у Любы теперь есть папа… Рот бы им всем зашить! Мелким бабам!
— Лиза…
Глаза Лии, и так большие, сделались, как плошки. Ну как я скажу про Вербова? А он и не дал мне ничего сказать, позвонив сообщить, что ждет меня у подъезда.
— Я спущусь через пять минут.
— Да хоть через десять.
В его голос вернулось веселье, в мой — совсем немного. Я спрятала телефон в карман пуховика. Как сейчас уйти?
— Лиза, у вас уже новые планы? Если нет, ты можешь пригласить его к нам. Без проблем.
Я жевала губу, ища правильные слова.
— Лия, ты не хочешь видеть его еще и за своим столом. Он тебе в офисе до чертиков надоел.
Да, я это сказала! Только Степанова не поняла:
— Кто?
Да, этот пазл в нормальной голове сложиться не может. Я на секунду зажмурилась, набрала побольше воздуха в грудь и выдала:
— Григорий Антонович… — и после паузы, за которую глаза Лии выросли еще вдвое, добавила: — Вербов. Не спрашивай, почему… Я сама не знаю…
— Ты меня подставила, да? — теперь глаза Степановой сузились, голос сел до злого хрипа, а не шепота. Мы еще подруги, да? — Я, как идиотка, распиналась перед ним… А ну идите к себе! — это она кричала на девчонок, и те, поджав хвосты из волос, пропали из коридора.
— Лия, послушай! — я тоже почти кричала. — Это случилось в пятницу.
— Что случилось? — теперь я услышала ее шепот.
— У меня поехала крыша… Лия, я не понимаю, что делаю, но я это делаю… С ним! Пожалуйста, оставь у себя Любу. Я ее утром заберу.
— Это я, типа, подарок Вербову на Новый год делаю?
Господи, я никогда не слышала у Лии такого голоса — даже когда она орала на расшалившихся детей. На меня она не орала, но лучше бы кричала. От тихого голоса я дергалась, как от удара розгой.
— Мне подарок, Лия, мне…
— У тебя действительно крышу сорвало. Этот гад, типа, такое условие поставил, чтобы оставить тебе работу из дома? И ты, идиотка, согласилась! И еще ребенка втянула…
Я снова зажмурилась — на сей раз, чтобы не заплакать! Хотелось затопать ногами, как маленькой, и кричать — нет, нет, нет!
— Лия, он сделал мне предложение…
То, что он делал, нельзя было назвать предложением… Это вообще не имело названия. Нет, название было — сумасшествие! Он предложил мне вместе с ним сойти с ума.
— В пятницу?
Лия не отстанет, Лия вытрясет из меня душу.
— Лия, пожалуйста, не сегодня… Сегодня об меня уже вытерли ноги. Как же я хочу, чтобы этот год закончился и с ним закончились все мои проблемы.
— Мне кажется, твои проблемы только начинаются. Кто он вообще, этот Вербов…
Это не вопрос. А если и вопрос — я не знаю на него ответа. Пока не знаю…
— Ты про старшего? С ним я познакомлюсь в четверг. Со всей их семьей. У Гриши два брата, чуть старше моей Любы. И одиннадцать кошек. Лия, у него одиннадцать кошек. Я буду двенадцатой.
— Лиза…
Я выставила перед собой руку, и Степанова отступила еще на шаг, и я отступила под дождик.
— Я же сказала, что сошла с ума. Мама говорит, это полезно… Даже в моем возрасте. Лия, не суди меня, пожалуйста. Хотя бы сегодня.
Я схватила пакет, который швырнула на пол вместе с сумкой. И вытащила нарядное дочкино платьице. Такое маленькое. Господи, она у меня еще совсем кроха…
— Одень Любу, пожалуйста.
— А тебе-то есть, во что переодеться? Или ты на свиданку в брюках побежишь?
Издевается — наверное, я заслужила. И я вытащила пакет с красным платьем.
— Дашь утюг?
Лия улыбнулась, нервно, а потом расхохоталась в полный голос, а я сунула руку за телефоном.
— Можно мне еще десять минут?
Вербов тоже хохотнул:
— Лиз, думаешь, я ждал тебя раньше, чем через час?
— Значит, можно?
— Лиз, только за стол не садись. Я тоже как бы голодный, так что пойдем куда-нибудь ужинать. До двенадцати места, надеюсь, будут.
— Я буду через десять минут, — уверенно ответила я.