Я заебался.
Сижу в темноте, пялюсь в окно. На столике передо мной бутылка из сокровенного офисного запаса и пачка сигарет. Обе не тронуты.
Тошнит. Крутит. Выворачивает. Хотя пока не пил.
Заебался.
Но все равно достаю из кармана салфетку с наброском. Она поистрепалась — не лучший материал для важной схемы, но основная мысль все равно ясна. Вскакиваю, как ужаленный, роюсь в тумбе в прихожей, достаю старый нетронутый ежедневник. Щелчок. Загорается верхний свет.
Я морщусь, но все равно продолжаю копаться в ящике в поиске ручки или долбаного карандаша. Должно же здесь быть что-нибудь. С победным окриком, почти безумным, выуживаю старую шариковую ручку и несусь обратно в гостиную. Сметаю со столика непочатую бутылку прямо в мусорку, туда же летит пачка сигарет. Хотя, подумав секунду, сигареты вынимаю, достаю одну — последнюю, клятвенно себя заверяю — и прикуриваю. Склоняюсь над блокнотом и вместе с глубокой затяжкой в очередной раз вывожу уже обросшую деталями схему.
Я должен все выяснить. Если не ради нее, то ради себя. Она идёт дальше, ей есть ради кого. Мне же остаётся только это. Хотя бы в одной сфере моей жизни я должен разобраться, иначе просто сойду с ума.
Три имени, жирно обведенные в кружки, режут глаза. Ни у кого из этих людей я не вижу прямого мотива и, откровенно говоря, сильно сомневаюсь в их интеллектуальных способностях. Но как показала жизнь, нельзя недооценивать женщин. Лея-Алиса продемонстрировала это очень ярко.
На секунду прикрываю глаза и в голове снова мелькает любимое лицо — сначала мягкое и светлое, потом холодное и жесткое. Неприятно сжимает грудь. Две совершенно разные женщины — одна и та же девчонка внутри. Она провернула почти гениальную схему — четко спланированную, выверенную до деталей — подгоняемая лишь чувством мести. Мог ли я представить такое пять лет назад при первой встрече в лифте, когда смеялся над неуклюжей блондинкой?
Вот и сейчас, смотрю на три имени перед собой и не понимаю, может ли кто-то из них быть гениальным планировщиком. А может, есть теневой игрок? Кто-то за спинами этих людей, кого не видно, но имеющего мотивы?
Мотивы.
Пожалуй, с этого и надо начинать. Понять, кому было выгодно подставлять конкретно Лею и выставлять ее для меня в невыгодном свете. Кто знал меня настолько хорошо, чтобы понять, как я буду действовать.
И есть одна деталь в моих воспоминаниях, которая кидает подозрение на вполне конкретного человека из списка передо мной. Но доказательства — штука весьма строптивая, их не просто добыть.
Набираю единственного человека, которого могу считать союзником в этой борьбе. Не помешает мозговой штурм.
— Блять, — слышится в трубке. — Яковлев, ты по какому режиму вообще живёшь?
— Круглосуточный мозгоебизм называется. Нужна помощь.
Тяжёлый вздох наполняет телефонную тишину, слышится шорох и тихие ругательства.
— Перезвоню тебе.
Через пару минут в трубке раздается тяжёлое:
— Куда подъехать?
Спустя час на пороге появляется Рус. Рожа помята, взгляд из разряда "втащу тебе в следующий раз".
— Как жена? — проявляю чудеса приветливости.
— Пока не родила, — бурчит Че, разуваясь.
— Ты же ее вчера в роддом грозился сдать.
— Прикинь, ей отец палату предродовую выбил, чтоб за ней присматривали перед родами, а она "не поеду, там вай фая нет". Теперь я три раза за ночь вскакиваю в поту, ожидая, когда ее везти будет пора, — он говорит это себе под нос, словно и не для меня вовсе, а так, в очередной раз повозмущаться. — Говорит, достал ее уже, чтоб свалил и дал ей нормально спать. У тебя что? — наконец обращается ко мне.
— Мошенничество, подставы — ничего нового. Но нужна помощь.
— В два часа ночи? — скептически спрашивает он.
— Чем раньше, тем лучше.
Мы проходим в гостиную, Рус скептически оглядывает пепельницу на столе с окурками — одной не обошлось, признаюсь, — бутылку в мусорке и испещренный записями блокнот.
— Есть новые вводные?
— Скорее хорошо забытые старые. Хотя и без новенького не обошлось. Помнишь Вику из корпоративного?
— Спустя пять лет?
— Я надеюсь на твою уникальную память на лица. Лея сказала, что она была одной из наших девочек и досталась она тебе, — заглядываю в блокнот, чтобы прочесть полное имя. — Виктория Кот.
— Кот. Ну да, что-то всплывает. Но смутно. Обычная девчонка, сошлись — разошлись без скандалов. Нечего даже вспомнить. Она имеет значение?
— Она сказала ввести Леи те договоры задним числом.
— Она еще работает в конторе?
— Понятия не имею. Я даже не помню, как она выглядит.
Снова тянусь к сигарете. Рус повторяет мои действия. Комната наполняется дымом, иду открыть окно. Ночной сентябрьский воздух проникает в квартиру и немного охлаждает мысли.
— Думаешь, она провернула такую схему из мести? — наконец говорит Че.
— Сомнительно, недостаточно мотива для той, с кем "сошлись-разошлись без скандала". Хотя я уже ничему не удивлюсь. Но она могла быть невольным помощником. Или целенаправленным соучастником.
Снова берусь за ручку, вывожу рядом: "работает?".
— Кто ещё в списке подозреваемых?
— Карина…
— Твоя стокилограммовая помощница? Ты же ее иначе, как преданным ротвейлером не называл. У нее-то какие мотивы?
— Думаю, она тоже из разряда: невольный помощник или целенаправленный соучастник. Это выяснить не составит труда.
— Тогда кто же главный подозреваемый? — Рус тушит окурок и вглядывается в схему. На вершине пирамиды по-прежнему лишь одно имя. — Камилла?
— Помнишь ее? — всматриваюсь в лицо друга.
— А то! Она же ещё одна твоя верная собачонка. Бесконечно липла к тебе, хотя, насколько помню, у тебя с ней ничего не было.
— Было, — выдыхаю дым, тушу сигарету. — Задолго до твоего прихода был очень короткий роман. Пару встреч, до секса не дошло, я узнал, что она замужем и беременна. Она ушла в декрет, вернулась, и мы сохранили легкие приятельские отношения. А потом… после истории с Леей, был тяжелый период, она поддерживала. И я позволил себе ни к чему не обязывающую связь. Проверили на прочность мой рабочий стол, потом ее, потом я сказал, чтобы шла к семье, продолжения не следует. The end.
— Интересно, — щурится Че. — Не плохое выходит кино. Но опять же, недостаточно мотива для обиженной женщины. Ведь все случилось уже после.
— А что если, и сейчас будет притянуто за уши, это и было целью? Ну, помимо отмывания бабла.
— Что именно? Потрахаться с тобой? Не льсти себе, Яковлев.
— Она ни раз пыталась перевести наши отношения в другую плоскость.
— Хотела заарканить тебя? — приятель выгибает бровь.
— Не знаю. Бред, да?
— Ну, так себе мотивчик. Скорее я поверю, что она просто умная хладнокровная сука, желающая навариться. Вообще, у нее, может, и не было такого уж явного мотива убирать Лею, но явно были возможности.
— Да, я тоже об этом подумал. Она хорошо знает процедуры, имеет доступ к базам, архиву и контакты контрагентов. Если кто и мог красиво провернуть такое дело, то она.
— Ну, допустим. Но прямых доказательств у тебя нет. А ворошить кучу говна палкой — так себе идея. Сам провоняешь, всех разозлишь, а толку…
— Спасибо, мастер аллегории, а то сам бы я не понял, — огрызаюсь на друга, откидываюсь на диване. — Здесь нужен более тонкий подход.
— Есть план?
— Очертания.
— Я тебе нужен?
— Ты — главное действующее лицо!