- Шел, Мыш, потрясающе справился! – подлетел к нам Марс. Я отстранился и дал ребятам поздравить его. Бет похлопал Шел по плечу и вручил мне бутылку теплой воды. Я знаю, в ней сироп для смягчения голосовых связок. Поможет ли?
Мы отыграли обещанное публике и спокойно поехали домой, мой телефон разрывался, а я пока не мог и прохрипеть что-либо. Голос сел. Совсем.
Ребята косились на меня, потому что я жестом, обычным своим, послал разбираться с оплатой Марса. И сейчас, сидя в машине, не сказал еще ни слова, а мобильник разрывался. Я вздохнул и нажал на зеленую кнопку, говорить не пришлось, это был тот, о ком я еще не успел забыть.
- Выступление было потрясающим, Тони. – Раздался на том конце насмешливый голос. Но в ту же секунду стал серьезным.
– Не знаю, замечают ли твои ребята, что с тобой что-то не так? Но это не суть важно, потому что ты мальчик взрослый, разберешься сам, у меня для тебя новости о твоем новом музыканте. Говорить сейчас?
Я молчал, а потом угукнул.
– Прекрасно, значит, великий Мираж теряет голос, твой отец будет доволен… Ладно, не хмурься. Итак, Шел. – Он стал абсолютно серьезным и даже деловым. – Имени у него нет, Тони, точнее, не было, до того как он остался в родильном отделении. Там его назвали Ноэль Вайт. Его мать некая мадам Стюарт, ты уже догадался, да? Я, если честно, был в шоке от ее лицемерия. В общем, она отказалась от мальчика и обрекла его на пять-шесть лет приюта, потом нашла и с новым мужем усыновила собственного сына, но мальчик уже тогда был не таким глупым… Каким-то образом малыш понял, что эта женщина его биологическая мать. И долго хранил этот секрет от приемного отца. Замыкался все больше, перестал разговаривать и появляться на глаза родителям, пропускал уроки в школе. Тогда и разгорелся скандал, и ревнивый, ничего не понимающий муж задал вопрос и получил ответ… Знаешь, Тони, я бы снял по этому сюжету отличный фильм и заработал миллионы! Так вот, он в порыве, уж не знаю ревности или чего другого, убил ее… при ребенке. Забил насмерть. И таким образом мальчик попал в приют обратно. Он не говорил, не писал, не читал, был как брошенный котенок в дождь. А тот приют, в котором он оказался, не отличался ничем от тюрьмы, в которую попал его приемный отец. Прошел почти год, прежде чем Ноэль смог нормально воспринимать мир, хотя нормально, Тони, это очень грубо сказано. Сколько ему сейчас, шестнадцать?.. по бумагам шестнадцать, Тони, не семнадцать… так вот, все это случилось в его двенадцать, все бумаги из первого приюта были утеряны, и во втором тоже была какая-то странность с бумагами, его имя вдруг стало - Шел. Ноэль Вайт существует только в бумагах роддома, так же как дата его рождения. Он может и не отозваться на это имя. А еще… второго усыновления не было, мальчика просто продали, так что твой Марс может вообще не знать о том, что Шел был продан, а не усыновлен. Куда продали такого милого мальчика, можешь догадаться сам. В общем, я больше пока не нашел ничего, да и думаю, что этого будет достаточно для утоления твоего любопытства. Он очень осторожный, нагло обманывающий и совершенно не беззащитный мальчик. Тони, я тебя прошу, поговори с ним, узнай что он хочет от тебя, потому что Ноэль, или Шел, наглая, заботящаяся только о себе шлюшка. Это только мое мнение, но я составил его на фактах, Тони.
Я молчал. За окном автомобиля пролетали улицы и огни. Я не знаю, что делать, ведь я, кажется, попал полностью под его обаяние.
– Энтони, до встречи в субботу у твоих родителей, меня, наконец-то, тоже пригласили на семейный обед.
И гудки. Я отбросил трубку и посмотрел на Шела, он разговаривал с Марсом и был совершенно нормальным. Казался нормальным.
Ноэль Вайт. Ему не идет это имя, данное не родной матерью, а какой-то медсестрой. Ненавистное наверняка, и он пытается его забыть. А может и не пытается, а просто не помнит.
Продали. Каково это, когда ты не имеешь власти над собственной жизнью? Я вздохнул.
На наглую и беспринципную шлюху он не похож. Что-то ты мудришь, дядя. Или же не договорил, или поспешил с выводами, хотя, раньше никогда не спешил. Стареешь.
Я улыбнулся. Машина остановилась, и мы вошли в дом, я нежно притянул Шела к себе и повел наверх. Голос еще не вернулся, но он мне вряд ли понадобится.
Мы молча вошли в комнату, и он вдруг вырвал руку и развернулся ко мне, прижался.
- Тони, что с тобой?
Я улыбнулся и накрыл его губы. Глупо. Он такой заботливый, такой нежный. Мой.
- Все в порядке. – Немного хрипло и тихо ответил я.
- Нет, ты молчал всю дорогу из клуба, я сделал что-то не то?
- Все в порядке, ты был великолепен.
- Тони, в твоих разных глазах что-то другое. Ты как-то странно на меня смотришь. После того звонка. – Он опустил голову и тихо прошептал:
– Кто тебе звонил?
- Мой дядя, сказал, что тоже приглашен на обед в субботу. – Я возвел глаза к потолку. – А суббота уже завтра, кошмар!
Он улыбнулся и, встав на мысочки, накрыл мои губы. Поцелуй был умелым, нежным. И я подумал и отбросил все, что узнал сегодня. В конце-то концов, не каждый может начать сначала, не каждый может полностью перечеркнуть свое прошлое и идти вперед. А я просто хочу помочь этому мальчику. Он оторвался от меня и, лукаво сверкая черными очами, прошептал:
- А так долго он тебе меню на обед пересказывал?
Я засмеялся и проговорил в немного припухшие от поцелуев губы.
- Именно.
Голос почти вернулся, но мне нужно было еще раз пройти процедуру полоскания и выпить сироп. Иначе завтра я снова буду молчать. На радость дяде и отцу.
– Ты не устал?
- Нет, наоборот, так хорошо. И легко. Можно я останусь у тебя сегодня? – спросил, а сам с такой опаской ждет ответа.
- Можно, только с одним условием, ты расскажешь мне о себе. Немного, то, что посчитаешь нужным… - Он медленно кивнул и опять прижался ко мне. А я обнял его. Мой. И все.
После душа мы лежали на кровати, и он перебирал мои мокрые волосы.
- Что ты хочешь, чтобы я рассказал? – в тишине спросил он.
- Я знаю о приюте, о твоих приемных родителях немного, о «Доро», но я ничего не знаю о тебе.
- Разве? Мне казалось, что я достаточно рассказал о детстве и о прожитых годах в приютах…
- Нет, я хочу знать другое… о том, что тебе нравится в сексе…
Его пальцы застыли в моих волосах.
- Тони, это так ужасно смущает. – Он вздохнул. – Если честно, я не знаю. Мне нравится, когда ты ласкаешь перед сексом, точнее, попыткой заняться им.
Я вдруг шокированно понял, что он говорит не о том, что ему нравится, а о том, что делаю я.
– А еще мне нравится твое тело, ты красивый такой идеальной красотой. Я знаю, ты не это хотел услышать, но я, правда, не знаю, что мне нравится в сексе. Если бы ты спросил, что я умею… но этого ты не спросишь, я знаю.
Я присел и обнял его, на нас были пижамные штаны, а на нем еще и куртка от пижамы, так что он не стеснялся, хотя я уверен, сейчас я могу зайти дальше, чем до этого, он доверился, немного, но все же доверился.
- Шел…
Он уткнулся мне в шею и быстро проговорил:
- Ты нравишься мне, очень. И это не только благодарность, это другое. Ты как прожектор осветил мне путь, ты для меня все, и я, кажется, впервые в жизни могу сказать эти слова. Я люблю тебя, Тони. Застыл. Сжался весь. А я притянул его сильней и ничего не ответил, не потому что не понял еще что чувствую, а потому что не могу так просто, импульсивно.
Но я тоже, малыш.
Глава 12. Обед в классическом стиле леди Максвелл.
Утром я проснулся один. Это меня немного озадачило, но прислушавшись, я понял, что уже далеко не утро и ребята сами репетируют. Я вздохнул.
Он вчера признался мне в любви. Так просто, хотя я верю, что ему было непросто. Но он сказал: «Тони, я люблю тебя». Боже, сколько я еще буду… хотя подожди, с чего я вообще взял, что буду терпеть. Я взрослый человек, а он мальчишка и ему всего шестнадцать, да, он прошел очень длинный и сложный путь, да, познал боль… Но я могу выступать в роли защитника, а он может влюбиться в этот образ. А ведь я совершенно не такой, да… вот же дилемма.
Я откинул одеяло, и на пол приземлился кусочек бумажки. Я улыбнулся и поднял его.