- Кот! – хотел заорать, но получилось какое-то неприличное шептание. Бет подскочил с пола.
Забарабанил сам.
- Кот, открывай! Тони пришел! Кот!
Музыка стихла, и дверь приоткрылась на несколько дюймов.
- Тони? – хрипло.
- Котёнок, давай, открой, я выслушаю.
Дверь открылась шире. И в мои объятия прыгнул лохматый котёнок.
- Тони, как я без тебя, как? – Он действительно был в жутком состоянии, я подхватил его и понес к себе. Бросил через плечо ребятам:
- Времени мало, его нужно привести в чувства. Чай с ромашкой и виски. Ноэль, со мной.
Всех сдуло из коридора.
Я внес Кота в свою комнату и сел вместе с ним на кровать. Сейчас он меньше всего напоминал знающего себе цену парня. В моих руках был мальчишка.
- Тони, прости.
- Ничего. Давай успокаивайся.
- Я не могу. Больно. За тебя.
Я вздохнул. Шел принес из ванной влажное полотенце и передал мне. В его глазах было столько печали. Я сжал челюсть.
Они все, каждый по-своему, волнуются за меня. Кто-то, как Марс, постоянно курит, Бет, наверняка, снова полночи переставлял стопки своих книг. Я знаю, что Майлз постукивал на установке. И только Кот действительно не может сдержаться и льет слезы под мои песни.
- Кот, послушай, сейчас не время, и ты это прекрасно понимаешь, ты мне нужен, очень. Я без тебя не смогу. – Проговорил я, успокаивающе поглаживая Кота по волосам. Он лишь всхлипнул и прижался сильней. Он не замечал ничего вокруг. И вдруг вжался в меня и тихо прошептал:
- Я не мог раньше, осознавал, но не знал, как сказать, чтобы ты не принял это за шутку, да и потом, ты ведь Мираж…
Я непонимающе уставился на черную макушку, Шел рядом затих, так же как вошедшие ребята. У Марса в руках была бутылка, Майлз нес бокалы. А Бетховен поднос с чаем.
– С самого первого взгляда… С первой улыбки… - я уже знал, что он скажет, и обнял его сильней. – Люблю тебя. – Без надрыва, так, как будто это безнадежно, но в тоже время правильно.
- Котёнок. – Я запустил руку в его гриву волос.
- Знаю я все. Просто должен был сказать. Вдруг ты бросишь нас, и я вообще не смогу тебя увидеть. Знаю, что не в твоем вкусе, и знаю, что ты никогда не любил прилипал, ты такой, я просто… Должен был сказать. Всю ночь готовил речь, а получилось опять абы как.
Он вдруг поднял голову и улыбнулся, вяло. Под глазами синяки, уставший. Как и все в этой комнате.
- Ты же знаешь, я всех вас люблю.
Он ухмыльнулся. И снова вжался в меня.
- И это тоже. Я не хочу без тебя, музыка без тебя - это как гитара с тремя струнами.
Бет поставил поднос на кровать и подал мне чашку. У них не было шока, видимо, признание Кота удивило их меньше, чем потеря моего голоса.
Я поднес чашку к губам зеленоглазого котёнка, он сделал глоток. Поморщился.
- Не любишь чай с ромашкой? – немного насмешливо спросил я.
- Ненавижу. – Уже с улыбкой ответил он.
Я знаю, ему нужно было мне это сказать. Я и раньше догадывался о его любви, но думал, что это как к музыканту, а тут…
Но это ничего не меняет в наших отношениях и в моей симпатии к нему. Он всегда был моим котёнком и останется им.
- Так, давайте выпьем и за работу. – Марс разлил виски на два пальца, как положено, и мы выпили.
- Что у нас сейчас? – спросил задумчивый Рей.
- Сейчас приводим себя в порядок и едем к Тома. Делаем несколько снимков, я надеюсь, несколько. А потом в зал на репетицию, Терри и Марио подъедут позже. Так, что еще? – я закусил губу, задумался. И даже не заметил, как они все тихо оставили нас с Ноэлем одних.
- Устал? – сел он рядом со мной.
- Только утро, а голова уже никакая, маленький.
- Ты знал, какие чувства к тебе испытывает Кот? – прислонившись к моему плечу, спросил он.
- Догадывался.
- И что теперь?
Я повернулся к нему и нежно поцеловал в пахнущие лимоном волосы.
- Ему просто нужно было это сказать, он не ждет от меня ответных чувств, но ему необходимо было признаться.
Я обнял его за талию и подтянул к себе на колени.
– А я люблю другого человека. Человека, который вошел в мою жизнь со слезами на глазах. Моего мягкого, шелковистого мышонка.
Шел тихо рассмеялся и накрыл мои губы своими нежными губами. Я тут же перехватил инициативу, а он совершенно не сопротивлялся и отдавался мне.
Нашу идиллию нарушил телефон. В общем-то, как всегда.
- Да? – оторвался я от исследования сладкого рта.
- Тони, доброе утро, как ты? – Итон был, как всегда, бодрый.
- Жутко. Но мы почти готовы отправиться к Тома на растерзание. – Ответил я.