Первые четыре песни еще были ничего, а вот композиция с Лофом и Терри далась мне уже сложней. Я чувствовал подступающий кашель, еле справлялся и тянул за Марио. Он с каждым куплетом округлял глаза. Я чувствовал его темп и старался быть на высоте, но также я ощущал, что Лоф снижает постепенно накал страстей и пытается щадить меня.
Первая песня прервалась на том, что Лоф не выдержал и сказал в микрофон.
- Мираж, ты идиот. – Зал затих.
- Спасибо, Марио. – С улыбкой проговорил я. – Итак, то, что обещал, я выполнил, по ходу концерта будет еще небольшое отступление, и мы все услышим еще раз голос Лофа. А теперь позвольте еще раз представить Вам моего нового музыканта - Шел!
Мои парни были напряжены, сосредоточены.
Но мы профессионалы.
Шел немного нервничал, но я знал - это больше из-за меня, чем из-за концерта и зрителей.
Зал взрывался аплодисментами после каждой песни. Я двигался в такт музыке, улыбался.
И срывал голос.
После каждой песни хрипел.
На предпоследней четверке Бет не выдержал и сделал отмашку, администратор сразу среагировал и, извинившись, попросил небольшой перерыв у толпы раскрасневшихся поклонников.
Меня просто втащили за кулисы, и я упал на колени, закашлялся.
До слез.
- Мираж! – ко мне бросились все и сразу, но Ноэль был первым, упал на колени, пачкая о пол белые джинсы и обнимая меня. Бетховен подал очередной стакан, но я знал - поздно. Выпил. Снова закашлялся.
- Нужно прекращать этот бред.
- Нет. – Упрямо сказал я. Точнее, не сказал, а прошептал.
Вдруг меня подняли и развернули, и я увидел злые глаза Итона, дядя был в бешенстве.
- Я сам лично извинюсь перед твоими фанатами, если потребуется - верну деньги за билеты, но ты не выйдешь больше на сцену!
- Нет. – Еще тише прошептал я. – Еще две песни.
- Сумасшедший. – Безнадежно проговорил Ноэль.
- С тобой. – Я взял его за руку и потянул обратно на сцену, давая знак администратору. Он был бледный, понимал, что тут происходит, но сделать уже ничего не мог.
- Простите, что заставил ждать. Последняя на сегодня… Я надеюсь, что Вы запомните меня таким, ярким, и через много лет кто-нибудь из Вас вспомнит этот момент – когда падает звезда. Оставляя свой яркий росчерк на небосводе, делая кого-то счастливым в неведенье. Я счастлив, что все это время Вы были со мной. Помогали мне и поддерживали. Я счастлив, что моя группа, мои парни дарили Вам радость своими талантами. Шел, прошу…
Он заиграл. Печально и надрывно. А я запел.
Чувствуя предел. Последняя…
Когда флейта стихла, зал был так же тих, как всю песню. Каждый из них понимал, что что-то происходит, но до конца все стало ясно, когда я облизал губы и убрал микрофон от лица. Голос пропал.
Я пытался улыбнуться, не выходило.
В тишине зала я услышал слабый всхлип и удар инструмента о пол сцены. А потом объятия тонких ручек и тихий шепот:
- Тони, Тони, Тони…
Это было последнее, что я запомнил, а затем грохнули аплодисменты. Овации. Сквозь слезы.
И горячие губы с привкусом соли на моих губах.
Два месяца спустя.
- Восстановление идет успешно, и это нормально, что так медленно, ведь я говорил, что Ваше горло, мсье Максвелл, вообще не операбельно. Так что голос восстановится… - мой врач еще что-то говорил, а я смотрел на тонкую фигурку около окна.
Он не уходил, только иногда покидал мою комнату. И то, когда его просили выйти. Ноэль. К нему привыкли за это время, то, что он возится со мной, подбадривает. И всегда рядом.
Вот и сейчас.
- Вы говорили то же самое на той неделе. – Серьезно и немного грубо. – Вы обещали, что Тони сможет начать говорить…
- Ноэль, это произойдет. – Начал было доктор Альфред.
- Мне все равно на Ваши обещания, я хочу результат.
- Ноэль! – попытался Итон.
Который тоже не отходил от меня, по выходным правда. Но в выходные мой мир превращался в еще больший ад. Они таскали меня гулять. Веселили, отвлекали. И я улыбался, смотрел, как они втайне от меня спорят только глазами или же показывая знаками, что убьют друг друга - если только один прокол.
- Что? Я уже много раз говорил ему, чтобы он перестал кормить нас пустыми надеждами! – рявкнул мой Шел.
Я приподнялся с кровати и протянул ему руку. Он тут же отошел от окна и присел рядом со мной, лицо тут же изменилось, и на губах появилась нежная улыбка. Я услышал вздох облегчения со стороны Альфреда.
Наш семейный доктор побаивался этого хрупкого мальчишку.
- Ладно, я еще зайду.
Ноэль повернулся к нему и скривил губы.
- Приходите обязательно.
Доктор вышел.
- Так нельзя, Ноэль! – снова попытался Итон.
- Иди уже на работу! – я притянул его к себе для того, чтобы мышонок успокоился. И сделал знак дяде. Итон покачал головой и тоже вышел из моей комнаты.
Строительство шло полным ходом, поэтому Итон мог уделять мне не слишком много времени на неделе, но в выходные он всегда приезжал и стимулировал, держа в тонусе и меня и моего парня.