— Понравилось, — признал Бертран. — И хочу, да. Ещё и ещё.
Сентуивир засмеялся снова этому мальчишескому признанию, но у него вдруг мелькнула мысль, что если драконы могут принимать облик людей, орков и прочих эльфов, значит, возможен и обратный процесс? Пусть ненадолго, пусть изредка, пусть в жёсткой зависимости от фаз луны, как у покусанных оборотнями, а не рождённых ими, но должен же быть способ обернуться драконом.
«И если он существует, — подумал Сентуивир, — я найду его».
========== Чем лечат меланхолию ==========
Комментарий к Чем лечат меланхолию
Ну, я добралась и до Проклятия, решив драбблы по нему тоже добавить в основной текст. “Чем лечат меланхолию” было написано вместо того, чтобы подробно излагать, как поселенцы лес рубили, брёвна-камни возили, посёлок строили, женились-плодились. Время действия - любое после прибытия оборотней, но до нападения долгомысского войска.
Сентуивир одетым валялся на кровати и плевал в потолок. В самом прямом смысле этого слова. Спальня его располагалась рядом с библиотекой, библиотечный великолепный купол начинался как раз над кроватью дракона, и потолок над нею был совсем невысок — плевки легко долетали и до нервюры, и до собственно купола. А иногда из ноздрей Сентуивира выпархивал лёгкий дымок, и тогда на потолке оставалось небольшое закопчённое пятно. Выглядело это одновременно и забавно, и жутковато: плюющийся огнём мрачный тип в мятой дорогой мантии.
Бертран ошарашенно пялился на это действо, пока супруг сам не заметил его. Радости особой он не проявил, но и не покривился — уже спасибо.
— Вернулся, — констатировал он.
— Вернулся, — согласился Бертран. — Перебили всю шайку, а трупы развесили по ёлкам вдоль дороги, чтобы другим неповадно… Да это ерунда! Вир, вот это что сейчас было?
Он в несколько шагов пересёк спальню супруга и сел на край его кровати, с надеждой глядя на дракона. У того хватило совести под этим взглядом смутиться.
— Ничего, — буркнул он, отводя глаза.
— Но у тебя же получается выдыхать дым и пламя немножко?!
— Получается, — сумрачно согласился Сентуивир. — Уже два века.
— Да? — Бертран расстроился. — А я думал…
— Что проклятие понемногу спадает? Я тоже так думал… недолго.
Барон, чуть помешкав, обнял супруга и притянул к себе. Тот не сопротивлялся, но и энтузиазма не проявлял.
— Мы что-нибудь придумаем, Вир, честное слово, — сказал Бертран. Сентуивир тряпкой свисал с его плеча, и его супругу вдруг пришла в голову мысль, что дракон даже не напрягся, когда его сгребли в охапку и притиснули к груди. То есть, он настолько не ждёт ничего плохого от человека, который гораздо сильнее его и гораздо лучше умеет убивать (в этом теле, разумеется, но ведь другого у Вира пока и нет), что как-то это даже не похоже на подозрительного и недоверчивого (и потому до сих пор живого) супруга. Или Сентуивир настолько поглощён своей меланхолией, что не боится смерти? Бертрану всё-таки хотелось думать, что верно первое, а не второе. — Не верю я в неснимаемые проклятия, — решительно заявил барон. — Ничего нет непоправимого, кроме смерти, но ты-то жив.
Он потёрся щекой о щёку супруга, и тот злобно зашипел:
— Эй, полегче, дикобраз! Кожу сдерёшь, я ведь без чешуи…
— Прости, не подумал. — Бертран в смущении провёл ладонью по лицу. — В самом деле, ввалился к тебе грязный, потный и небритый… Не сердись, ладно? Я соскучился.
— Ну да! — фыркнул дракон. — У тебя в отряде такие мальчики-оборотни, а ты скучал по старому ядовитому змею?
— Это ты у нас по мальчикам, — хмыкнув, ответил Бертран. Тереться щетиной, готовой уже вот-вот превратиться в полноценную бороду, об гладенького, словно эльф, супруга, он перестал, зато начал потихоньку поглаживать его в разных интересных местах. — А мне девочек хватает. А вот кого не хватало, так это именно ядовитого змея: все остальные в рот мне смотрят и заранее согласны на всё, что я скажу. Скучно.
— Скучно ему, — буркнул дракон. Он повозился, устраиваясь поудобнее в жёстких сильных руках. — Мне вот весело было тут одному…
— Одному с Аиром?
— Аир за этот десяток дней хорошо если два или три раза забегал, — возразил Сентуивир. — И то не ко мне, а в библиотеку — заклинания посмотреть. Боялся, что купцы чёрную лихорадку завезли, но обошлось, просто повальная простуда в посёлке. По словам Аира, похолодало слишком резко, никто и не понял, как лето кончилось.
— И ты ни разу не затащил его ни в постель, ни в ванну? С тобой всё в порядке?
— Проверь, — усмехнулся дракон.
— Разумеется, проверю, — кивнул Бертран. — Вот сейчас помоюсь, побреюсь, переоденусь и вернусь к тебе — проверять. До завтрашнего утра. А ты пока ещё разок попробуй поджечь потолок, вдруг получится?
Он неохотно разжал руки, выпуская супруга, тот так же неохотно улёгся обратно. Плевать в потолок Сентуивир однако не стал.
— А знаешь, Берт, — сказал он словно бы через силу. — Демоны с ним, с проклятием. Пока ты со мной, не так уж оно мне и мешает.
========== Подарки к Солнцевороту ==========
— Вы что, нарочно к Солнцевороту подгадали? — недоверчиво спросил Сентуивир, осторожно взяв на руки новорожденного под ревнивым взглядом Греты.
Наёмница была измучена долгими родами (как-никак, далеко не юная девица уже), но уж ради своего долгожданного сына, да ещё не от абы кого — от барона Золотого Нагорья! — вскочила бы и со смертного одра, и на дракона бы бросилась с голыми руками, если б тот посмел причинить хоть какой-то вред её дитятку. Его это откровенно забавляло.
— Отличный подарок, — хмыкнул он. — Когда сможешь вставать, спустишься в подземелья и возьмёшь всё, что сможешь унести на себе за один раз, — прибавил Сентуивир в припадке самому не до конца понятного великодушия. — А я завтра же признаю Тристана сыном своего супруга и своим законным наследником.
На широкоротом лице полуорчанки много всякого отразилось, включая реакцию на «что унесёшь за один раз» и сомнения в разумности признания смертного существа драконьим наследником. Сентуивира, впрочем, такая ерунда, как мысли какой-то там наёмницы, не интересовала совершенно. Комната Греты была невелика, о полном превращении речи, разумеется, не шло, но дракон не поленился трансформироваться частично (очень частично), чтобы облизать длинным раздвоенным языком сморщенное красное личико, заявляя свои права на новорожденного. При этом он пыхнул на младенца дымком, и тот, естественно, заорал. Сентуивир поморщился, вернул крикливый свёрток матери, наконец расслабленно выдохнувшей, и сам облегчённо вздохнул: он свой долг выполнил и больше брать на руки такое голосистое, беспокойное создание не собирался.
— А для тебя, Берт, — повернулся он к супругу, настолько издёргавшемуся, пока его фаворитка рожала, что даже радоваться по-настоящему сил у него уже не хватало, — у меня другой подарок. Пошли на крышу, только оденься потеплее.
Орочий обычай в ночь Солнцеворота жечь костры повыше, пожарче был с восторгом подхвачен людьми, а гномы чуть позже подтянулись со своим взрывчатым порошком — может, нечисть, таящаяся во тьме, и громкого бабаханья боится, не только огня? Старики ворчали, но кто их когда слушал? Костры пылали, взрывы гремели, а приказ его милости выкатить пару бочек вина в честь рождения сына вызвал такую бурю ликования, словно без этого пить было нечего. Впрочем, господина барона если и не любили без памяти, то крепко уважали, и рождению у него наследника обитатели Драконьей Башни радовались совершенно искренне. Даже полуэльфы на праздник пришли в честь такого события, хотя обычно они до всяких короткоухих с их убогими забавами не снисходили. Правда, возможно, остроухие опасались оскорбить дракона, игнорируя рождение первенца у его супруга.
Бертран, поднявшись на крышу башни, только головой покрутил: пьяное пение и взрывы хохота долетали даже сюда. А уж костры, наверное, были видны от самого Долгого Мыса — погода стояла ясная, воздух был дивно чист и прозрачен, так что в безлунном небе каждую звёздочку можно было пересчитать. Ну, и холодно было так, как только и может быть в такую вот ясную зимнюю ночь, особенно высоко над землёй, где ветрено всегда. Бертран поплотнее запахнул меховой плащ и вопросительно посмотрел на супруга — вид с башни был чудесный, но вряд ли дракон позвал его наверх полюбоваться видами или даже прокатиться. Уж очень лицо у Сентуивира было загадочное, у Бертрана даже как-то под рёбрами неприятно похолодело в ожидании… ещё бы знать, чего.
— Я говорил тебе, что у моего отца был смертный возлюбленный?
— Крэг Хак? — супруг ему такого не говорил, но только один дракон прославился дружбой с орком. То есть, орки упорно считали их отношения дружбой, не желая признавать за великим вождём древности иных отношений с мужчиной, пусть даже и драконом.
— Он самый, — небрежно кивнув, подтвердил Сентуивир. — Мать говорила, что это, видимо, от отца у меня смешная сентиментальная привязанность к двуногим. А я спросил у неё, правда ли, будто Крэг Хак мог послать Зов своему любовнику, или это орки привирают для пущей важности? Оказывается, действительно мог.
— Ты летал к отцу? — обмирая от запоздалого страха, спросил Бертран. — Зачем, Вир? Это же опасно!
— Ну, не так уж и опасно, — снисходительно возразил дракон. — То есть, сначала он действительно напал на меня, но я только уклонялся от драки и настойчиво пытался втолковать ему, что хочу всего лишь побольше узнать о его возлюбленном, и совершенно не претендую ни на его пещеру, ни на сокровища в ней. — Прозвучало не вполне искренне: кажется, Сентуивир заодно выяснял, по зубам ли ему батюшка. Правда, пока неясно было, что’ он решил. — Устоять перед искушением повспоминать своего косоглазенького Телтевир не смог, и мы чуть ли не сутки очень мило проболтали о давно умершем Крэг Хаке и ещё, к счастью, вполне живом тебе.
— И…? — с любопытством спросил Бертран. — Он рассказал тебе, как научить смертного драконьему Зову? Это было бы просто замечательно.
— Рассказал, — опять кивнул Сентуивир. — Ночь Солнцеворота — отличное время для этого, а нынче ещё и новолуние.
Бертран снова посмотрел на чёрное в алмазной россыпи звёзд небо. Причём тут новолуние, он не понял, но спрашивать не стал — раз Вир говорит, что это кстати, стало быть, так оно и есть, очевидно.
— Не буду долго объяснять, — сказал Сентуивир. — Потом, если захочешь. В тепле и… и если у нас вообще что-то получится. Пока просто закрой глаза, я позову тебя, а ты… Поступай как знаешь. Главное — прислушайся к себе.
— Понятно, — пробормотал Бертран, хотя понятного-то как раз было мало.