— Что за поединок — втроём на одного? — усмехнулся Бертран. — Ну, так что, господа? Я жду.
Господа откровенно замялись: дело оборачивалось совсем не так, как им хотелось. Они-то думали поколотить богатенького бароныша и в качестве законного трофея снять дорогой доспех. Но драться всерьёз против подозрительно спокойного и собранного типа и вставшей у него за спиной опытной наёмницы, разом лишившей их преимущества? Оставалось срочно придумывать наименее позорные пути к отступлению.
И гласом небес раздался сиплый вопль промокшего рога.
— Никак королевский курьер к наместнику? — ни к кому вроде бы не обращаясь, произнёс трактирщик со своего крыльца, приложив ладонь ко лбу козырьком, только от дождя, а не от солнца. — Эй, лодыри, лошадей на смену готовить, живо! Вина согреть, полдюжины яиц на сковороду… — кажется, вкусы курьера ему были отлично известны.
— Что ж, не будем мешать курьеру его величества, — изящно поклонившись, сказал Бертрану один из рыцарей. — Очевидно, сами Девятеро не желают нашей ссоры.
— Несомненно, — насмешливо поддакнул он, но проводил их взглядом, убедившись, что они спрятали оружие и вообще убрались со двора, и только тогда обернулся к неожиданной союзнице:
— Благодарю за помощь, наёмница. Руку сломала, когда «щит вдребезги»?
— Аха, — она чуть замешкалась, возвращая щит. — Вот такие же блахародные на абоз напали, еле атбились.
— А в благодарность, что отбились, купец тебя на постоялом дворе бросил?
Она равнодушно пожала плечами:
— Так и ему в дарохе лишний рот ни к чему, и мне руку бальную в телехе трясти… Падлечусь вот, занава службу паищу. Меня мноха хто знает, Хрета Ляхушачий Рот меня звать. Не слыхал?
Он покачал головой:
— Если ты не со Злого хребта, вряд ли я мог про тебя слышать. — Сомнительно, конечно, что со Злого — с таким-то выговором.
— Не, мы с юха, с Мхлистава.
— Пошли-ка в зал, Грета, — сказал Бертран, откровенно разглядывая девицу… вернее, безработную наёмницу. — Ты ведь Маргарета?
— Ой, твая миласть, ты б меня ещё Мархо назвал, — фыркнула она. — Хрета я, попрасту.
*
— Верно, — кивнул Сентуивир, с любопытством глядя на не в меру умного мальчишку, — не служат драконы магам, каким угодно сильным.
— А значит, вы и есть тот дракон, которого видят охотники?
Он прищурился, не желая избавлять человечка от его заблуждений, а у мальчишки глаза горели, как у кота, в восторге, что он говорит с самым настоящим драконом, пусть и в человеческом облике. Отмытый и одетый в старую хозяйскую мантию, он выглядел совсем ребёнком — тощий, с цыплячьей шейкой, с чуть пробившимися усишками, но Сентуивир помнил его лицо, когда его привели в библиотеку и разрешили брать ВСЁ. Естественно, никуда не вынося, но дозволив делать любые выписки. «Такой, — думал дракон, откровенно обшаривая взглядом утонувшее в просторной мантии тельце, — согласится на что угодно, лишь бы узнать что-то новое».
— Ты знаешь легенды о нашей крови? — вместо ответа спросил он.
— Бессмертие и неуязвимость? — мальчишка скептически покривился. — Но ведь даже драконов можно убить, значит, их кровь не сделает неуязвимыми людей и прочих.
— Верно. Но продлит жизнь и укрепит здоровье, и весьма существенно. Правда, может и убить того, кто недостаточно силён. Я вот только не знаю, — в непритворном сомнении произнёс дракон, — сколько её нужно для этого, а на моём супруге проверять уже поздно: он уже переболел и выжил. И если начать с одной капли — опасно это или нет? Я не знаю.
— Давайте проверим на мне, — немедленно загорелся мальчишка. — Я буду записывать все симптомы, которые проявятся, если кровь принимать, постепенно наращивая дозу, а если даже и умру… — он дёрнул плечом. — Ну… жалко, конечно, наши на зиму останутся без целителя — даже без такого, как я. Зато если выживу…
— Будешь помалкивать об этом, а книгу оставишь здесь и никогда не попытаешься переписать по памяти, — жёстко оборвал его Сентуивир. — Я не хочу, чтобы на меня охотились с целью напоить моей кровью какого-нибудь стареющего императора, — помягче прибавил он, нежно касаясь кончиками пальцев лица парнишки. Тот даже дышать перестал и прикрыл глаза, подаваясь навстречу простенькой ласке. «Неужели его любовничек совсем его не ласкает? — удивился Сентуивир. — Просто пользуется, ничего не давая взамен? Ну, тогда не обижайся, рыжий дурак, если твой мальчик найдёт кого-нибудь поумнее». — Обещаешь? — выдохнул он во влажные волосы, почти касаясь их губами.
— Да, — бестрепетно кивнул Аир.
— Хорошо, — сказал Сентуивир. Он налил воды в бокал, стоящий на столике, об который вечно ушибался вечно о нём забывающий Бертран, кольнул палец кончиком ножа и уронил в воду единственную каплю. — Пей.
Он ждал, что мальчишка в последнюю минуту не то чтоб откажется — просто замнётся, усомнится в необходимости платить жизнью за неявную возможность пожить подольше, но тот с готовностью выпил воду, в которой капля драконьей крови растворилась без следа, и потянулся к тетради со своими выписками.
— Подожди, — сказал Сентуивир, мягко улыбаясь, — книгу заведёшь отдельную и будешь отдавать мне, уходя. Договорились? А пока я хочу наградить тебя за храбрость.
— Как? — голосок разом осип: всё-таки парнишка догадывался - как, только не верил в такую возможность.
Сентуивир рассмеялся, притянул его к себе и поцеловал. Всерьёз, так чтоб парень поплыл в его руках. Заходить дальше дракон пока что не собирался, помня, чем это едва не закончилось для его супруга, но с мальчишкой и просто целоваться было приятно: темперамент у того был вовсе не цыплячий. «Похоже, — подумал владыка Драконьей Башни, — время, пока Берт в отъезде, удастся провести не только с пользой, но и с удовольствием».
========== Знакомьтесь: ваши новые соседи ==========
— А меня с братцами вместе учили, нихто ж меня с маей-то рожей замуж не возьмёт, вот атец и учил с мечом управляться.
Если Грета и боялась оборотней, серыми тенями стелившихся по обе стороны полузабытой лесной дороги, виду она не показывала. Впрочем, может, и не боялась: даже осьмушка орочьей крови сказывается на человеке очень сильно, а уж половина… Ну, волки — и волки, чего их бояться?
— Вот ещё хадков пять панаёмничаю, — прибавила она задумчиво, — денех падкаплю, найму какова красавчика, чтоб дитё мне заделал… ежели не убьют, панятна. А то астанусь на старасти адна-адинёшенька, некаму вады падать.
— Может, мне тебя замуж выдать? — подавив улыбку, спросил Бертран. Он к её «ляхушачьей роже» привык уже на второй день, а теперь вовсе не обращал внимания на широкий рот и маленькие глазки, потому что у Греты оказался на диво лёгкий нрав (правда, идущий в обнимку с неумеренно бойким языком, но на слишком вольное обращение Бертран вообще был склонен смотреть сквозь пальцы, а вот подхалимов терпеть не мог и не верил им ни на грош).
— Так ведь ежели приданое бальшое дашь, женятся-то на деньхах, не на мне, твая миласть, — возразила наёмница. — А ежели силком кахо заставишь, так он же меня невзлюбит хуже всякай злыдни. На кой-мне этакое счастье-то?
— Но неужели не было ни одного парня, которому бы ты нравилась какая есть?
Грета фыркнула.
— Вот такая, да? И сабой страшна, и любова мужика пабью? Нет, твая миласть, таких дурных не была.
Они ехали неспешной рысью, избегая оживлённых дорог, чтобы оборотням не приходилось перекидываться в людей, которые пешком передвигались куда медленнее волков. На Золотое Нагорье согласились перебраться немногие, не набралось и десятка желающих, хотя в срединных землях жилось им несладко — люди откровенно выживали их с привычных мест, вырубая леса и распахивая охотничьи угодья. Бертран, впрочем, на многое и не рассчитывал: главное, чтобы первые переселенцы нашлись вообще, а за ними и другие потянутся. Пятеро взрослых волков и трое подростков вполне в состоянии были защитить крестьян от обычных хищников Золотого Нагорья, плохо было только то, что среди них не было ни одной женщины. С женщинами вообще была беда, впору было покупать их у работорговцев… или сманивать вдов и бесприданниц, обещая им не особо завидных, но всё же мужей.
Правда, вовсе не все вдовы стремились снова выйти замуж — матушка, к примеру, на настойчивое предложение найти себе консорта, и совсем не обязательно смазливого сопляка, который живо пустит имение по ветру, просто спросила Бертрана: «А зачем мне это нужно? Так я сама себе хозяйка…» И что можно было на это ответить, Бертран не знал. Она действительно выглядела вполне довольной жизнью, вернувшись в Зелёный Дол из замка старшего пасынка, жене которого с нескрываемым облегчением передала все ключи, едва Бертран поступил в военную школу: деревушка в два десятка дворов и дом, в котором не теснятся несколько семей, её, уставшую от суеты и шума, более чем устраивали. Ещё ей очень понравилась Грета, и она настойчиво советовала всеми силами наёмницу удержать после того, как оборотни будут доставлены к Драконьей Башне. Бертран покивал, соглашаясь: он и сам бы охотно принял от наёмницы вассальную клятву, но понятия не имел, как к такому предложению отнесётся девица, привыкшая к отношениям «наёмник — наниматель», где никто никому ничего сверх контракта не должен. Получить верный кров, стол, заботу сеньора в случае болезни или ранения, но за это признать за ним право распоряжаться собой — вряд ли это понравится независимой и весьма самоуверенной Грете Лягушачий Рот.
Снег летел и летел, танцевал, кружился крупными хлопьями. Ложился на прихваченную морозцем дорогу, заравнивая колдобины, прятал до весны жухлую траву, накидывал ажурные шали на деревья. Лошади косились на оборотней, нервно прядали ушами, но волки не проявляли бесчестного желания сожрать попутчиков, и три вьючные кобылки послушно труси’ли за верховыми: одежду для оборотней в их людской ипостаси и кое-какие хозяйственные мелочи везли во вьюках, чтобы не связываться с повозкой, для которой нужны дороги получше и пошире, не просто лесные тропки. Оборотни, собственно, дорогу и выбирали: время от времени кто-нибудь из них уносился далеко вперёд на разведку, потом возвращался и докладывал об увиденном, так что Бертран утвердился в своём решении сделать их егерями. Использовать силу и быстроту зверей и их человеческий разум в обмен на право жить и охотиться без помех на Золотом Нагорье. Где нет никаких жрецов Девяти, и никто не станет указывать владыке Драконьей Башни, кого принимать, а кого не принимать под свою руку. «Интересно, как там Вир? — подумал Бертран. — Надеюсь, поселенцы ему не сильно докучают».
*
Самого колдуна поселенцы, к немалому своему облегчению, толком и не видели, но его распоряжения передавал сперва Аир, допущенный в башню, а потом Ржавый, которого дальше ворот не пускали, но который зато вместе с приказаниями владыки Драконьей Башни приносил в поселение инструмент и кое-какие припасы — плату за стребованную работу. А требовал господин маг поставить небольшой домик на опушке перед воротами и выкопать колодец, даже место указал для того и другого, угадав к общему удивлению с колодцем: мужики ожидали, что после двух-трёх аршин наткнутся на голый камень, но на верных четыре сажени шла сплошная глина, а вот под нею неожиданно оказалась жила с чистейшей водой - ну, что тут скажешь, колдун и есть колдун, сквозь землю видит.
Мужики поворчали, конечно, что с этими домами да колодцами на себя времени не остаётся, но честно-то говоря, не сильно они и упирались. Дрова и охота — конечно, забота немалая, но ни соль, ни муку в лесу не добудешь, да и кирки, лопаты, топоры тоже денег стоят, а их давали даром, требуя взамен самой обычной, привычной работы. Пару неказистых, но крепких ещё лошадок, чтобы возить брёвна и камень, пригнал из Долгого Мыса Мика, которого отправили в город продать скопившиеся шкуры, и к возвращению его милости напротив ворот стоял домик с печкой и с колодцем позади, куда и переселился Ржавый, которому велено было быть у колдуна под рукой, чтобы не гонять змеелюдов по заснеженному перелеску, ежели вдруг зачем-то он владыке башни понадобится. Аир тоже перебрался туда, но он в доме только ночевал, с рассвета и до заката пропадая в библиотеке башни. Целительские атласы, изображающие тела людей и нелюдей в разрезах, труды известных травников, книги лечебных заклинаний… Да он отказался бы от посмертия и пары следующих возрождений, чтобы иметь возможность изучать всё это, а с него всего-навсего требовалось спать изредка с хозяином башни — любовником, кстати, куда более ласковым, внимательным и умелым, чем рыжий наёмник. Правда, перед Ржавым Аир всё же чувствовал себя виноватым, помня, чем ему обязан, но тот-то как раз голову свою рыжую такой ерундой, как верность любовника, не забивал. Ему хватало тёплого тела под боком долгими зимними ночами и сопения в шею, чтобы быть вполне довольным жизнью, а чем уж парень платит за науку… понятно, чем — тем, что у него есть. Собой, то есть.
Благополучное возвращение господина барона из дальней и довольно опасной для одиночки поездки поселенцы восприняли с облегчением, но вот кого он им привёз в качестве соседей… Народ глухо зароптал, но Бертран спокойным ровным голосом объявил, что он сюда никого не звал и тем более никого здесь не держит, так что недовольные могут отправляться на все четыре стороны. Но чтобы от тех, кто останется, он ни слова не слышал про волчьи морды. Так же, как и от оборотней он не желает слышать, что без людей нагорье было бы куда просторнее и свободнее.
— Не поладите до весны по-хорошему, возвращайтесь откуда пришли, — закончил он, развернул коня и уехал, оставив оборотней и крестьян угрюмо смотреть друг на друга.
Ржавый почесал в затылке: да уж, задал им его милость задачку.