— Ты как?
Злата хотела сказать, что ей плохо, но с губ слетело нечто неразборчивое, и она прокашлялась. Исподлобья наблюдая за Тимом, мелкими шажками добрела до кресла, и плюхнулась в него, утонув почти целиком. Подобрать под себя ноги не было сил, и она просто свела их вместе, стараясь не делать резких движений.
Стыдно было признаться, но меж бедер копошился ноющий жар, и это нервировало. Златка не понимала, что с ней, её это пугало. Может, всё из-за того коктейля? Она же вообще ничего крепче пива сроду не пила!
Когда Малой приблизился к ней, и подал стакан с минералкой, девушка не шелохнулась. Боялась, что он непременно заметит её состояние, и тогда гореть ей со стыда! Дискомфорт в паху причинял неудобства, и она заерзала, не зная, как успокоить полыхающий там огонь возбуждения.
— Давай, пей. Полегчает.
— А что это? — тихо спросила она, протянув руку, и слабыми пальцами обхватила стакан.
От прикосновения к теплой коже Тима её снова тряхануло, а щеки покрылись краской смущения.
— Слабительное, — пряча усмешку, сказал мужчина, но, уловив в ее глазах укор, улыбнулся, — да не бойся, это просто вода. Ну, колись, чё за дрянь употребила? Кокса Тоха дал понюхать? Или «колесами» угостил?
Она мотнула головой, клацнув зубами о стекло, и чуть не поперхнулась.
— Я никаких наркотиков не принимала! — возмутилась, нервно дернувшись.
Вода расплескалась, и на джинсовой юбке расползлось пятно. Златка попыталась встать, но её укачивало, и она снова осторожно откинулась на спинку. Тим стоял, возвышаясь над ней, в кабинете было светло, и взгляд её притягивало к его ширинке. Вспоминать о том, что под ней находилось, Злате было и мучительно и сладко. Вновь захотелось коснуться горячего мужского органа, поласкать пальчиками, как она уже пыталась в ту их ночь…
Она залпом допила минералку, чтобы отвлечься, и слишком явно не показывать Тиму, какие её сейчас одолевали желания. Офигеть, с ней раньше такого не происходило, она не чувствовала себя развратной девкой рядом с парнями! Ну, что это за непонятная реакция на Малого? Подумаешь, переспал он с ней…
— Тебе согреться надо, дрожишь вся. — услышала она его хрипловатый голос, прозвучавший как сквозь вату.
Веки слипались, и она вяло поднялась, когда Тимофей заставил её встать. Накинул на плечи свою кожанку, и Златка остро ощутила знакомый запах парфюма. Укуталась плотнее, с досадой осознавая, что странные ощущения между ног не проходили, и там по-прежнему всё пылало.
— Он чё, твой бойфренд?
— Антон? — предположение её рассмешило. — нет, мы и знакомы-то недавно! Он просто позвал меня немного развлечься…
— Развлеклась ты по полной, бля, — поморщился Малой.
Она стояла перед ним, открыто гладя в глаза, хрупкая, маленькая, испуганная, и мужчина начал раздражаться. Его снова влекло к ней, а она еще молча смотрела на него так, будто хотела, чтобы он её трахнул. Сука, Геныч, не мог сам вышвырнуть того ублюдка, надо ж было его сюда притащить! Хотя, откуда было знать, что эта блондиночка окажется здесь.
— Я домой пойду, — чуть слышно пробормотала Златка, пятясь к двери. — мне утром на работу…
— Чё еще за работа? — требовательно осведомился Малой, наступая на неё.
Она пожала плечами, поддернула его куртку плотнее.
— В ресторане. — говорить о том, что устроил её Антон в своему отцу, девушка почему-то не решилась, уж очень суровым сейчас был Малой. — в музыкальной группе буду играть на фортепиано.
— М-м, — хмыкнул он, и протянул руку.
Злата затаилась, невольно съежилась, ожидая, что он поцелует. Но позади раздался щелчок, и Тимофей толкнул дверь.
— До дому подброшу, темень на улице, а ты вечно в напряги какие-то вляпываешься.
У неё участилось сердцебиение. Он ведь может остаться у неё, бабушка еще в больнице, надо только намекнуть, или вообще прямо сказать, что не хочет, чтобы он уезжал. Златка долго собиралась с духом, и всё это время, что они стояли в коридоре, Малой пожирал её взглядом, тем самым, под которым у неё сладостно ныло тело.
— Тимоха, на пару слов! — позвал Генка, возникнув из темноты коридора столь неожиданно, что Злата вздрогнула.
Он окатил её взглядом, словно старую знакомую, и подмигнул, вызвав у неё негодование. Она что, давала повод относиться к ней, как к девице легкого поведения?!
— Я щас. Подожди в тачке. — Тим достал ключи от джипа и вложил в руку девушке.
Поддернув сползшую куртку на плечах, Златка неверной походкой двинулась прочь, и Гена кивнул ей вслед.
— Чо ты с ней нянькаешься, бляха? Она ж соска совсем.
Не признать правоту его слов Малой не мог, и от того испытал еще большую досаду. Да хер знает, чё он возится с этой девчонкой. Пусть ей восемнадцать, а по поведению и складу характера она ж как малолетка. Бля, ну, трахнул он её, так надо было уже забыть о ней.
Забыть-то, сука, и не получалось. Блондиночка разбудила в нём инстинкт зверя, который снова и снова при виде ее (не детских) прелестей превращался в похотливого хищника. И это было невыносимо, он чувствовал себя загнанным в ловушку, из которой нет выхода.
— Короче, Геныч, ты чё, собрался мне мозги иметь? О чем хотел побазарить?
— Так это… — почесал голову Генка, мотнув в сторону бара, — Белый там. Надирается в стельку. И морда вдребезги, вся в радужных разводах. Пацаны из охраны ни хуя не видели, Антоха молчит, как рыба об лед, кто ему фэйс раскрасил. Я тут прошвырнулся, всё тихо, никаких терок ни с кем.
— Расслабься. — усмехнулся Тимофей, похлопав его по плечу. — Белый, мудак, за дело схлопотал.
Услышанное озадачило Пудова.
— Ты его, чё ль?
— Ага. Не хуй лапы распускать на девчонок на толчке. — взглянув на часы на дисплее смартфона, Малой подмигнул ошеломленному другу. — мне отлучиться надо ненадолго. Присмотри здесь.
Привалившись к стене, Генка тяжело проводил Малого глазами, и усмешка медленно сползла с его лица, а правый уголок губ дернулся, словно в нервном тике. Дело принимало стремные обороты, и, судя по всем признакам, Тимоха конкретно подвис на белобрысой мелкой потаскушке. С этим пора было чё-т решать…
Не заметить перемены в Ирине Виктор не мог, уж больно бросалось это в глаза. Если при их первой встрече спустя много лет женщина показалась ему опустившейся и пропащей, то сейчас он увидел перед собой совершенно адекватную, старательно подготовившуюся к новому разговору опрятную красавицу.
Нет, назвать её красивой в общепринятом смысле этого слова было, конечно, нельзя — отпечаток трудной жизни и алкоголь всё же был налицо. Но Виктору всё равно было приятнее решать важный вопрос с Ириной вот такой, чем пытаться донести что-то до полупьяного существа, какой он застал её в тот раз.
— А где Злата? — удивленно вскинул он брови, когда Ира села в его машину.
Был ранний вечер, июньское солнце нещадно припекало сквозь окна, и Виктор расстегнул светлый легкий блейзер. Все эти дни он только и думал о том, как произойдёт встреча с дочкой, купил для неё кучу подарков, и сейчас испытал разочарование, узрев одну Ирину.
— Не терпится предъявить на Златку права, папаша — потеряшка? — криво усмехнулась Ира, барабаня пальцами по коленям. — успеешь еще, никуда она не денется.
— Ты обещала, что расскажешь ей правду. — нахмурился он, пристально всматриваясь в её профиль.
— Расскажу. — легко согласилась она. — после того, как ты деньжат отсыплешь. Сам понимаешь, жизнь у нас со Златкой не сахар, девчонка молодая, одеться — обуться хочется. Хочешь увидеть дочь, вот и докажи, что ты можешь стать хорошим отцом!
Такой расклад Виктор предполагал, да он и без её прозрачных намеков в прошлую беседу дал бы ей денег, но, услышав это в столь приказном тоне, с неприязнью сказал:
— Тебя интересуют только деньги?
— Да. — вдруг вкрадчиво произнесла Ирина, повернувшись к мужчине, и глаза её влажно заблестели, — да, я такая, а ты что, думал, всё будет тип-топ, и я преподнесу тебе Златку на блюдечке с голубой каемочкой?! Нет. Дорогой мой, хошь видеться с дочерью, будь добр, плати! Я тянула её все восемнадцать лет, а где был ты?! Шлялся по заграницам, и в ус не дул! Накось, выкуси!
Карамзин отшатнулся от мгновенно взлетевшей в лицо лихо скрученной фиги, и подавил дикое желание хлестнуть нахалку по рукам.
— Я ничего не знал о том, что ты забеременела от меня. — сухо напомнил он. — ты врала всем, выдав Злату за дочь Саши. И я бы до сих пор оставался в неведении, не расскажи мне правду Люда!
— А вы и спелись, смотрю! — язвительно прервала Ирина, отвернувшись, и демонстративно скрестила на груди руки. — в общем, ты меня слышал. Златку увидишь, когда отвалишь деньжат. И даже не вздумай явиться ко мне домой, вышвырну с порога!
— Сколько? — стиснув зубы, и испытывая стойкое отвращение к бывшей подружке, спросил Виктор, с презрением взглянув на женщину.
Она оживленно встрепенулась, поняв, что план сработал. Кокетливо поправила крупно завитые светлые кудри.
— А сколько не жалко, — с готовностью откликнулась, и одутловатое лицо с минимум косметики расплылось в улыбке. — как никак, дочь твоя!
Достав из барсетки все бумажные купюры, Виктор, не считая, протянул Ирине. В её глазах при виде долларов заплясали огоньки вожделения, но, прежде чем позволить ей забрать баксы, Карамзин жестко напомнил:
— Я хочу увидеть дочь. Если ты намерена и дальше водить меня за нос и доить, забудь об этом! Злату я без труда разыщу сам, у меня возможности имеются, но пока я действую по-хорошему, Ира.
Она пожала плечами, беспечно улыбнулась, изображая дурочку. Деловито пересчитала банкноты, и удовлетворенно кивнула, пряча их в сумочку.
— Я поговорю с ней.
— Не тяни с этим. — бросил вслед ей Виктор, и она, не ответив, юркнула прочь из машины…
Слепцов поддернул халат на плечах, и вслед за Макарычем прошел по узкому коридору. Здание, прилегающее к главному городскому управлению ОВД, давно требовало хоть какого-то ремонта, и от того, что всё находилось в запустении уже много лет, морг выглядел более зловещим.
Патологоанатом шутливо поклонился, пропуская майора внутрь «морозильника», шагнул следом и выдвинул один из боксов в длинной оцинкованной коробке с номерами. Юрий не был впечатлительным, и за десятки лет в полиции успел привыкнуть к виду трупов — всяких повидал. И всё же сейчас что-то неприятное кольнуло в груди.
Долго стоял, всматриваясь в белое, с синюшными разводами, лицо девушки. Линду он знал с детства, хотя с Егором в последнее время почти не общались, но всё равно перед ним лежала мертвая дочь друга молодости, и Слепцову было не по себе.
Макарыч, поддев пальцем круглые очки, откинул простынь, демонстрируя руки покойницы. Майор внимательно изучил борозды, выглядевшие жутковатыми на бледной коже.
— Левшой она была. — сообщил охотно Андрей Макарыч, прикрыв тело, — я уже вашим всё доложил, отчеты прислал в главк. Ты чего приперся-то, Юра, дело, что ль, тебе передали?
— Дело? — нахмурился Юрий, выходя из морга, где невозможно было дышать из-за стойкой вони формалина. — значит, Линде помогли… На тот свет?
Пытливый взгляд Макарыча остановился на нем.
— Слушай, Юра, я многое на своем веку видел, но, чтобы левша сам почикал себе вены на обеих руках так аккуратно, да еще и односторонне, это, знаешь ли, за гранью фантастики! Ты же убедился, борозды ровные, почти идеальные, и к тому же, девочка была под сильной дозой транквилизаторов. Ну, не могла она совершить такое злодеяние в глубоком обмороке, не могла!
У Слепцова отлегло от сердца, но ненадолго. Даже если ему удастся отмазаться от заказа, и доказать, что Линда не сама себя порезала, а, стало быть, Малой здесь не чём, Егор вряд ли отстанет. Он наверняка уже в курсе, как обернулось дело, и будет настаивать, что дочь убил Тим. Этот проклятый долг путал Юрию все карты.
Тяжело сев за руль скромной белой «тойоты», майор лихорадочно размышлял. Есть только два варианта выйти сухим из этой передряги — пересилить себя и нажать на курок, разнеся Малому череп, либо встретиться с ним и выложить всё, как есть, а там уж пусть сам разруливает с Ниловым.
Ведь он, Слепцов, опасный свидетель, он помог Малому с убийством участкового Мишки, а значит, бандит у него на крючке. Но играть в такие опасные игры с Черниковым надо крайне осторожно, не ровен час и самого Юрия найдут однажды где-нибудь в сточной канаве, с простреленной башкой…
Всю дорогу до дому он думал и думал, прокручивал различные схемы действий. Сегодня Тамара и Лёшка ночуют у тёщи, ему это только на руку. Необходимо что-то решать, Егор начнёт нервничать, а это лишь усложит всё.
Сбросив кроссовки, мужчина толкнул дверь, ведущую в ванную, и присел у сливного бачка. Нашарил пальцами чуть выпирающий квадратик кафельной плиты в углу, поднял его и вытащил завернутый в тряпку пистолет. Оружие это досталось ему в подарок от Малого, в знак поощрения, когда Юрий прочно погряз в мутных делишках с криминалом.
Символично, чёрт возьми… Выходило, вроде как Черников сам подписал себе смертный приговор, отдавая пистолет в руки будущего палача.