Я включила телевизор. Взяла в руки программу, полистала. Ничего интересного. Как обычно, когда я включаю телевизор. Придется смотреть «Скорую помощь» по пятому разу. Боже, как хорошо опять почувствовать себя полноправной хозяйкой в собственном доме! Уже второй день я блаженствовала без Кошкиных. Сегодня утром ко мне присоединились Иринка с Брендой, вернувшиеся с дачи. И дом, продолжала размышлять я, такой милый, уютный. Не приехала бы Люська, я бы и не задумалась об этом. Все познается в сравнении. Павел, правда, такого хода мыслей не одобрил бы. Ну да бог с ним. Я села в кресло и взяла из вазочки печенье.
— Бренда, будешь печенье? — спросила я.
Обычно после этих слов ты обнаруживаешь сопящую морду где-нибудь в непосредственной близости к упомянутому продукту, однако на этот раз ничего подобного не случилось. Я обернулась. Бренда сидела у двери в прихожую спиной ко мне и делала вид, что не слышит меня.
— Что такое? — спросила я. — У тебя нет настроения жевать печенье?
Бренда обернулась и через плечо бросила на меня странный взгляд. Потом подняла морду и уставилась на часы, висевшие в углу комнаты. Десять двадцать.
— О! — воскликнула я. — Я совсем забыла. Прости меня.
Нам надо гулять. Обычно за этим следит Иринка. Но сегодня она отпросилась к подружке и будет где-то через час, так что выгуливать собаку придется мне. Отлично. Разомнусь перед сном.
Я вышла в прихожую. Бренда, пыхтя, потопала за мной.
— Не знаешь, — спросила я, — где твой поводок?
Бренда, насупившись, подошла к вешалке. Поводок висел там. Однажды она заговорит человеческим голосом, подумала в который раз я, и никто из нас этому не удивится.
— Только, чур, не волочь меня как на пожар, — предупредила я.
Бренда закатила глаза: мол, никто тебя никуда не собирается волочь. Она действительно вела себя по-разному с каждым из членов нашей семьи, и то, что позволяла себе с Иринкой, никогда не распространялось на меня. Мы вышли из квартиры и начали чинно спускаться по лестнице. Чинно вышли из подъезда. И… тут же наткнулись на препятствие.
Бренда встала в стойку и залаяла басом.
— Фу! — крикнула я и вгляделась в темную массу, лежащую на ступеньках крыльца.
— Ммм… — промычала масса и легонько пошевелилась.
Бренда отпрыгнула и воинственно зарычала.
— Да брось ты, — проговорила я, — это же пьяный.
Я стащила Бренду с крыльца. Она упиралась, намереваясь, видимо, разобраться с этой кучей лохмотьев основательно. Не то чтобы Бренда была драчливой собакой, просто страшно не любила пьяных. Впрочем, ни одна уважающая себя собака их не любит. А пьяные в нашем подъезде были нормальным явлением. Дело в том, что на первом этаже у нас жили Гришины, которые гнали самогон. Началась эта эпопея еще в годы сухого закона, когда спиртного было не достать, да так и повелось. Уже и водки вокруг стало залейся, а Гришины все продолжали гнать. Видно, из любви к самому процессу. Участковый давно махнул на них рукой, мы тоже. Тем более что Гришины вели себя довольно мирно, в какой бы степени опьянения они ни находились. Они и их многочисленные прихожане. Этот, который сейчас прикорнул у двери, явно из прихожан, хотя в такой темноте — кто его поймет, может, и сам старший Гришин.
— Долго гулять не будем, — предупредила я Бренду.
Гулять с собакой часами — для этого нужен навык. Я обычно выдерживаю не более двадцати минут. Пройдусь до сквера, потом вокруг него и возвращаюсь. Куда еще можно водить собаку, я не имею ни малейшего понятия. Вот Иринка, та может завеяться с Брендой на целый день и вернуться с таким выражением лица, как будто ей все равно чуть-чуть не хватило.
Мы прошлись до сквера, обошли вокруг него. Дважды принимался накрапывать дождик. Бренда ежилась и ускоряла шаг. Не думаю, что сегодня она будет против короткой прогулки.
— Домой? — спросила я, когда мы завершили обход сквера.
Пьяный все еще лежал на крыльце. Бренда опять встала в стойку и опять огласила окрестности басовитым лаем.
— Да брось ты, — опять сказала я и наклонилась.
Нет, это не Гришин-старший. Какой-то незнакомый мужик. Уже почти потерявший человеческий облик. Спал, положив левую руку под щеку, и время от времени дергал правой ногой. Видимо, намеревался отдыхать здесь до утра. Я выпрямилась и открыла дверь в подъезд.
— Заходим, — скомандовала я Бренде.
В подъезде было тихо, только какой-то шорох раздавался с верхних этажей. Я взглянула на часы. Одиннадцать с минутами. Шла бы одна, было бы страшновато, но когда я с Брендой, то бояться абсолютно нечего. Если даже не бросится на обидчика, то одним своим видом испугает кого хочешь. Этот оскал, эти мышцы. И еще глаза, которые в темноте горят ярко-зеленым светом. «Наш упырь, — ласково говорит Дарья. — Гоблин».
«Гоблин» шустро перебирал лапами, я еле поспевала за ней. Вдруг на площадке между четвертым и пятым этажом Бренда замерла и тихонько зарычала.
— Что? — шепотом спросила я.
Бренда опустила голову, шерсть на ее загривке встала дыбом. Там кто-то был.
Надо сказать, что в нашем подъезде, находясь на лестнице, вы не можете видеть двери в квартиры благодаря нишам, которыми неизвестный архитектор оснастил лестничные площадки. На некоторых этажах предприимчивые жильцы перекрывали подход к нишам дополнительными дверями. Мы же этого не сделали и теперь каждый раз с опаской подходили к своей квартире. Пару раз в нише я натыкалась на Иринкиных ухажеров, терпеливо дожидавшихся возвращения моей дочери домой. Однажды там прикорнула мама, явившаяся на полчаса раньше назначенного времени. Сегодня в нише тоже кто-то был. Кто-то незнакомый, потому что и Иринкиных ухажеров, и прочих наших знакомых и родственников Бренда определяла безошибочно. Злоумышленник, подумала я и вся подобралась.
— Давай, — шепнула я Бренде, и она, играя мускулами, двинулась вперед.
Мы ступили на лестничную площадку, повернули направо и…
— Привет! — сказал сидящий на корточках Дэвид Кертис.
Бренда попятилась и грозно зарычала.
— Привет, — растерянно промолвила я.
Бренда удивленно взглянула на меня. Мол, что? Мы разве знакомы с этим… как его там?
— Что ты тут делаешь? — Я изумленно смотрела на него.
— Тебя жду. — Он вскочил.
Бренда вытянула шею и осторожно обнюхала его джинсы.
— Давай, скорее, — Дэвид махнул рукой в сторону моей квартиры, — открывай. Нужно звонить 911.
— Что?
— Давай, давай! — возбужденно повторил он.
Что ж такое? Свалился как снег на голову и тут же — 911. А у нас вообще-то есть 911? МЧС есть — это точно, но как туда звонить, я понятия не имею. И самое главное — зачем?
— Что случилось? — Я вытащила из кармана ключи. — С тобой все в порядке?
— Со мной все о’кей, — кивнул Дэвид и легонько подтолкнул меня к двери. — Открывай.
Дрожащей рукой я сунула ключ в замочную скважину, повернула его и потянула дверь на себя.
— Проходи, — пригласила я.
Дэвид вошел в прихожую, кинул на пол свою сумку и стал озираться.
— Где телефон?
— Момент. — Я заперла дверь, сняла с Бренды ошейник и повернулась к нему.
Светлые волосы встрепаны, на подбородке щетина. Как на рекламе этого… Забыла.
— Звони, — опять скомандовал он.
— Зачем? Что я им скажу? Что случилось-то?
— Этот человек, — быстро проговорил Дэвид, — там, внизу… Ему плохо.
— Кто?
Дэвид вздохнул и повторил чуть медленнее:
— Там, внизу, на крыльце, лежит человек. Ему плохо. Нужно звонить в 911 или скорую помощь.
— А-а-а… — наконец-то сообразила я. — Он пьяный.
— Он уже отходит, — сказал Дэвид. — Может умереть. Звони.
— Он пьяный, — повторила я.
— И что? — Дэвид с недоумением смотрел на меня. — Если пьяный, значит, пусть лежит?
Ну да, конечно, он же иностранец. В смысле Дэвид. Ему не понять нашей российской специфики. Начни я сейчас звонить в скорую, они первым делом спросят меня, что с этим персонажем, там, на крыльце. И я честно отвечу, что он вдрызг пьяный. И они пошлют меня куда подальше. То есть в ментовку. А в ментовке мне скажут, мол, хорошо. И на этом все закончится. Надо бы как-то объяснить это моему незваному гостю.
Пока я подбирала подходящие английские слова, Дэвид вдруг схватил меня за плечи и начал трясти:
— Звони! Звони! Иначе я сам это сделаю.
А вот этого не надо, встревоженно подумала я.
— Хорошо, хорошо. — Я высвободилась из его цепких рук и взяла телефонную трубку. — Ты сядь уже где-нибудь, успокойся.
Дэвид кивнул и примостился на стуле рядом с телефоном. Бренда подошла к нему и положила голову на колени. Уже полюбила, холера эдакая. Не успела познакомиться, как уже смотрит влюбленным взглядом. Впрочем, что я хочу от нее — к мужчинам Бренда питает страсть. Ко всем. Кроме, конечно, пьяных.
— Э-э-э… — неуверенно произнесла я в трубку, когда дежурная из скорой прорезалась в эфире, — не могли бы вы прислать машину… Тут человеку плохо…
— А что с ним? — деловито осведомилась дежурная.
Ну вот, началось. Я вздохнула и промямлила:
— У нас тут пьяный на крыльце…
— Угу, — ответила дежурная, — понятно. Звоните в милицию.
Я так и знала.
— Спасибо, — пробормотала я и повесила трубку.
— Что? — спросил Дэвид.
— Ничего, — сказала я.
— Как это? — удивился он.
— Очень просто, — объяснила я, — скорая у нас не берет пьяных с улицы. Говорят, звоните в полицию.
— А-а-а, — протянул Дэвид, — ладно. Тогда звони в полицию.
Что-то мне не очень хотелось связываться с милицией в двенадцатом часу ночи. Но он ведь не отстанет. Я бросила на него быстрый взгляд. Точно не отстанет. Британское участие, или чем они там еще знамениты? Нет, но что он тут вообще делает?
— А что ты тут делаешь? — спросила я.
— Звони, — приказал он. — Вопросы потом.
Черт! Ладно, позвоню в опорный пункт, который в двух кварталах от нашего дома. Где-то у меня был телефон. Я достала из сумочки записную книжку, полистала ее. Вот. Нашла.
— Дежурный Корнев слушает, — флегматично сообщил мне мужской голос.
— Добрый вечер, — сказала я.
— Добрый, — отозвался дежурный.
— Знаете, у нас тут… — я замялась, не зная, как бы получше сформулировать свою мысль, — э-э-э… короче, мужчина на крыльце лежит… пьяный… — и замерла, ожидая, что он мне ответит.
— Ну? — вопросил дежурный.
Спокойно так. Можно сказать, даже расслабленно. Очень хорошо. А то я думала, что сразу начнет орать: мол, чего вы тут трезвоните по всяким пустякам и так далее и тому подобное. Я перевела дух и продолжила:
— По-моему, уже отходит.
— Куда? — оживился страж порядка.
— Ну… в мир иной, — выдавила я, поглядывая искоса на Дэвида.
Тот легонько поглаживал Бренду по широкому лбу и не сводил с меня глаз.
— Ага, — отреагировал дежурный. — В скорую звонили?
— Конечно, — сказала я. — Только они его не берут. Говорят, звоните в милицию. Вот я и звоню.
— То есть говорите, — слышно было, как дежурный зашелестел какими-то бумагами, — он уже почти труп.
Я вздрогнула. Труп? Да вроде нет. Но кто его знает. Сейчас не труп, а через час… Лучше чуть-чуть приукрасить. Может, тогда дело пойдет быстрее. Все-таки труп перед подъездом, в котором живут нормальные люди, — это совсем не то, что обычный пьяница, прикорнувший на травке до утра, верно?
— Похоже на то, — пробормотала я.
— И что вы хотите? — полюбопытствовал господин Корнев.
Хорошенький вопрос! Я чуть не рассмеялась. Охрана общественного порядка, чтоб ее!
— Хочу, чтобы его забрали, — сдерживая прорывающийся смех, ответила я.
— Можем, — согласился дежурный.
— Правда? — удивилась я.
Честно сказать, я думала, мне придется уговаривать его с полчаса, не меньше. Не то чтобы этот пьяный труп… тьфу ты! Ну, словом, те лохмотья сильно мешали мне, но Дэвид… Он ведь не отвяжется, пока я не разберусь с этим.
— Правда, — подтвердил дежурный. — Диктуйте адрес.
Я назвала ему улицу и номер дома.
— Квартира? — спросил он.
— Чья? — опешила я. — Того пьяного? Так он здесь не живет…
— Ваша, — перебил меня господин Корнев.
— Зачем это?
Происходящее нравилось мне все меньше и меньше.
— Вы же делаете вызов, — терпеливо объяснил мне дежурный. — Мне нужна ваша квартира. А то знаете, сколько идиотских звонков за ночь бывает. Ложных, в смысле.
— А-а-а… — протянула я, — понятно, — и назвала номер квартиры.
— Фамилия, — потребовал Корнев.
Черт! Во что я ввязалась? Я бросила злобный взгляд на Дэвида и буркнула:
— Александрова.
— Отличненько, — подытожил дежурный. — Щас машина вернется с задания и пошлем ее к вам.
— Спасибо. — И я положила трубку.
— Ну? — Дэвид сверлил меня взглядом.
— Приедут.
— Хорошо. — Он встал со стула. — Надо спуститься.
— Зачем?
— Посмотреть, как он там.
Как он там. Да никак. Лежит себе и тридцать пятый сон смотрит. Хотя действительно лучше спуститься. А то когда менты приедут, то поднимутся ко мне в квартиру. Не зря же записывали номер. Начнут снимать показания. Куча незнакомых мужиков в мундирах. Или в чем они сейчас ходят? Нет, лучше встретить их у подъезда.
— Да, пошли, — сказала я, и мы направились к двери.
Бренда рысью рванула за нами.
— Не-ет, — повернулась я к ней, — ты останешься дома.
Она шлепнулась на зад и уставилась на меня умоляющими глазами. Дэвид рассмеялся.
— Нет, — повторила я, — останешься.
Бренда собрала лоб в гармошку и вытянулась на коврике перед входной дверью.
— Не берешь ее? — спросил Дэвид.
— Нет, — сказала я, отпирая дверь. — Это будет слишком: и полиция, и Бренда.
— Бренда? — переспросил Дэвид. — Красивое имя.
Мы вышли в подъезд и стали спускаться. Дэвид шагал через две ступеньки. Еще навернется, мелькнула мысль. Тогда уж точно скорую придется вызывать.
Он вылетел из подъезда первым. Я — за ним. И сразу же уперлась носом в его широкую спину.
— О! — сказал Дэвид. — А где?..
Я выглянула из-за его плеча. Лохмотья исчезли.
— Ох, ну ни фига себе… — пробормотала я по-русски.
— Что? — спросил Дэвид.
— Да так…
Он сошел со ступенек и стал вглядываться в темноту.
— Что-нибудь видишь? — спросил он.
Без фонарей-то? Только в радиусе метров пяти от крыльца.
— Нет, — ответила я. — Слишком темно.
— А почему у вас не светят фонари? — поинтересовался Дэвид, наклоняясь и заглядывая под ближайшие кусты.
Потому что. Другого ответа нет. Кто-то придумал, что в сезон белых ночей нашему двору фонари без надобности. И вот уже третий год мы живем в потемках. Белые ночи — они же только условно белые. Где-нибудь на открытом пространстве, наверное, так и есть, но в нашем дворе, засаженном липами, белые ночи видны только тем, кто проживает на верхних этажах.
Я промолчала.
— Нет никого, — констатировал Дэвид, вернувшись к крыльцу. — Интересно, куда он мог деться?
— Ушел, — буркнула я.
— Вряд ли, — задумчиво проговорил Дэвид. — Он был не в состоянии уйти сам.
— Значит, кто-то унес, — предположила я.
— Как это? — Он оторопело посмотрел на меня.
— Да просто, — пожала я плечами.
Теперь я вспомнила, что когда мы с Брендой возвращались, то из квартиры Гришиных доносилось пение. Лохмотья, похоже, напивались не в одиночку. Потом, видно, певуны вышли и забрали своего товарища. О чем я и сказала Дэвиду.
— Ну, если так… — Он недоверчиво смотрел на меня.
— Других вариантов не вижу, — сказана я.
— И что теперь? — спросил он.
— Не знаю.
Сколько же времени? Где, вдруг вспомнила я, моя дочь? Надо бы звякнуть ей на мобильный. Или Дарье. Она вызвалась забрать Иринку из гостей и привезти домой. И в этот момент зазвонил мобильник у Дэвида.
— Привет, — произнес он и тут же перешел на немецкий.
Бездна талантов, подумала я. А Павел и английский не осилил. Стоп, внезапно очухался внутренний голос. Что я здесь делаю? У подъезда, в ожидании ментов, с живым иностранцем под боком. И сразу же перед глазами мелькнула картинка: вот приезжает милицейская машина, вот они выходят в количестве двух — по одному же какой дурак нынче ходит? — вот они видят, что никакого трупа нет и в помине, вот они начинают разбираться, что почем. И вот они слышат Дэвидово англоязычное бормотание. Ага, думают они, а не забрать ли нам его до выяснения. Тем более что саммит на носу — за бдительность похвалят. Да еще, глядишь, и баксов заработаем.
— Эй! — Я бесцеремонно дернула Дэвида за рукав джемпера. — Пошли отсюда.
— Куда? — Он оторвался от мобильника и удивленно взглянул на меня.
— Домой. — Я махнула рукой по направлению к двери в подъезд.
— Надо дождаться полицию, — сказал Дэвид.
— Я им позвоню.
Господин Корнев страшно обрадовался, услышав меня.
— Это вы! — воскликнул он. — Я вас узнал, по голосу!
Скучно ему, наверное, там, в дежурке.
— Да, — с вздохом призналась я, — это я.
— Машина еще не вернулась, — извиняющимся голосом сообщил Корнев.
— Да и ладно, — сказала я. — Уже не надо. Я поэтому и звоню.
— То есть как не надо? — озадачился мой собеседник.
— Он ушел.
— Кто?
— Этот, на крыльце.
— Вы же говорили, он труп, — продолжил недоумевать Корнев.
— Ну да. Почти.
— Как же он тогда ушел?
— Не знаю. Может, унес кто-нибудь.
— Кто?
— Да мало ли…
— Дурдом какой-то, — резюмировал Корнев.
— Точно, — согласилась я.
— Значит, машину не надо?
— Нет, не надо.
— Тоже неплохо, — заявил Корнев. — Машина-то у нас одна. Ну ладно, отдыхайте. Спокойной ночи.
— И вам того же.
— Это вряд ли, — вздохнул Корнев и отключился.
Я положила трубку и повернулась к Дэвиду. Он стоял в проеме двери, ведущей в гостиную, скрестив руки на груди и слегка наклонив голову к правому плечу. И разглядывал меня. Дэвид Кертис из Лондона. В моей квартире в Санкт-Петербурге. Сюр какой-то, ей-богу.
— Так все-таки, — проговорила я, — что ты тут делаешь?
— Я приехал к тебе.
— Ко мне? Зачем?
— Просто так нельзя?
Видно, на моем лице отразилось все, что я думала про «просто так», потому что Дэвид тут же добавил:
— Показать, что расстояние, которое разделяет нас, — это тьфу. Не препятствие.
— Для чего? — холодно спросила я.
Дэвид уже открыл рот, чтобы ответить, как вдруг Бренда сорвалась с места и с громким лаем понеслась к двери. — Что это с ней? — удивленно спросил Дэвид.
Замок щелкнул, и дверь распахнулась.
— Мусик, ку-ку! — завопила с порога Иринка. — А я привела тетю Дашу!
— Кто это? — тихо спросил Дэвид.
— А еще, — продолжала вопить Иринка, — с нами Павел!
А еще с ними Павел. Весело.