У меня есть приятельница — Анюта. Познакомились мы с ней в турпоездке. После мы с Анютой изредка встречались, как-то даже ходили вместе в театр, но близко не сошлись — не знаю почему. Может, виной всему питерские расстояния? Живем все же давлековато друг от друга: я — на Черной речке, она — в Купчине. Дарья, правда, всегда говорит, что прикрывать расстояниями свою неспособность общаться — значит лукавить. Пусть так. Сейчас не об этом речь. Просто я хочу сказать, что виделись мы с Анютой нечасто, обычно где-нибудь за чашкой кофе в центре, поэтому, когда она однажды напросилась ко мне в гости, я изрядно удивилась.
— Хочу с тобой посоветоваться, — с порога заявила Анюта.
Ага. Все встало на свои места. У нее просто есть потребность посоветоваться со мной. Да ради бога! Вот только почему со мной? Неужели у нее нет более близких людей для столь интимного действа? Но своих мыслей я вслух высказывать не стала, только сделала приглашающий жест: мол, проходи, конечно.
Оказывается, Анюта скопила некую сумму и теперь мучилась, на что ее лучше употребить. Выбор был таков: либо начать ремонт, либо поехать в Японию. Насчет ремонта мне все было понятно, а вот Япония вызывала вопросы. Которые я и задала.
— Но почему Япония? — спросила я у Анюты.
— Мечта всей жизни, — объяснила она.
— На сколько дней поездка? — поинтересовалась я.
— Двенадцать.
— Дорого?
— Не спрашивай!
Путевка в Страну восходящего солнца стоила всех тех денег, которые Анюте удалось скопить. К слову сказать, зарабатывала она так себе, поэтому любая крупная финансовая акция требовала от нее воздержания по полной программе. Жаль было бы выбросить с таким трудом накопленные деньги на ветер. И как раз Япония сильно на этот ветер смахивала. Ремонт с точки зрения здравого смысла был предпочтительнее. Но мечта… Я задумалась.
Честно признаюсь, ответ у меня уже был готов. Задумалась я, скорее, над тем, стоило ли сообщать его Анюте. Хотелось бы угадать, что сама-то она от меня ждет… Стоп, вдруг мелькнула мысль, но ведь, несмотря на то что мы так редко встречаемся, все же за эти годы мы уже успели немного узнать друг друга, неужели она думала, что присоветую ей этот дурацкий…
— Послушай, — начала я, — езжай ты в Японию! К черту ремонт!
— О! — с облегчением вздохнула она. — Значит, правильно, что я пришла к тебе.
И тут мне открылась истина. Конечно, у нее уйма знакомых. И конечно же многие из них ей гораздо ближе, чем я. Но выбрала в советчики Анюта меня. Просто потому, что точно знала, что я ей скажу. Она сама уже все решила. Вот только хотелось ей, чтобы вроде бы ей это кто-то посоветовал. Чтобы иметь оправдание своему безрассудному — на общепринятый взгляд — поведению.
И Анюта уехала в Японию. Привезла оттуда кучу фотографий и крохотную фарфоровую статуэтку мне в подарок. А до ремонта у нее и по сей день руки не дошли. Но стены-то не валятся, верно?
У меня, в отличие от Анюты, ответа на вопрос: «Хочу ли я переезжать в Москву» — не было. Поэтому я долго не выбирала, к кому отправиться за советом. Я оповестила о новости всех, кто входил в мой «ближний круг». Кстати, таких оказалось не так уж и много. Мама, папа, Дарья, Павел, ну, понятное дело, дочь с Брендой (хотя от Бренды комментариев не дождешься), Алька с Ниной, соседка Кира, с которой мы время от времени любили посплетничать под какой-нибудь сериал, да Лешка, институтский приятель. Еще проговорилась Ольге Аркадьевне, но это даже неплохо, потому что все равно нужно посоветоваться с кем-то в своей конторе. Не с Вадиком же. Взяла с Ольги Аркадьевны слово молчать.
Немного, да? Вот и я удивилась, что так мало людей вокруг меня. Помнится, были времена, когда их можно было считать на десятки. Однажды я праздновала мой день рождения (по-моему, это было, когда мне шарахнуло тридцать) в три захода, и общее количество гостей равнялось двадцати семи. Где они? Ау? Кто уехал из города, кто просто в нем растворился без следа. Ни с кем я не ссорилась, просто жизнь развела нас. Я даже не заметила, как это произошло. Как-то так тихо, безболезненно…
И главное, нет никакого вакуума. Все же главное — не количество, а качество общения. Один Павел стоит десятерых. И Алька с Ниной. Не говоря уже о Дашке.
Да, так вот, рассказала я всем о моем разговоре с шефом и замерла в ожидании комментариев. Сейчас буду сортировать и просеивать, подумала я. Посмотрим, в какой пропорции разделятся сторонники и противники переезда. Однако все получилось совсем не так, как я ожидала.
Все сказали: «Нет!» И точка.
«Ой!» — конечно же мама.
«Ты же не бросишь своих предков», — папа.
«Ты нам и здесь нужна», — это Дашка.
Соседка Кира застрадала, с кем же она теперь будет отводить душу, а Лешка скептически хмыкнул и спросил, долго ли я выдержу там, в этом сумасшедшем доме под названием Москва, без родного Питера.
Павел саркастически припечатал: «Что за бред?»
Словом, все сказали, что без меня им будет совсем не то, что со мной. Приятно, черт возьми. Только ради этого можно никуда не ехать.
Но все-таки это эгоистично, вы не находите? Я о том, что все в первую очередь подумали о себе. Как им плохо будет без меня и т. д. и т. п. Скажете, они любят меня. Это конечно. И иногда мелькает мысль — лучше бы чуть меньше любили. Ведь любовь эгоистична до мозга костей. Видит только саму себя, заботится только о самой себе. Я всегда думала, что высший пилотаж в любви — это когда ты руку готов отдать ради любимого человека. Когда ни капли эгоизма в твоих помыслах. Когда в первую очередь заботишься о том, чтобы ему было лучше. Но на самом деле — и сколько раз уже в этом пришлось убедиться — такая любовь редкость.
«А почему бы и нет?» — так отреагировал только один человек. Угадайте кто? Мистер Дэвид Кертис. Каюсь, я ему написала. На следующий день, с рабочего мейла. День выдался пустой, девушка из пиар-агентства меня прокатила: позвонила и перенесла встречу на завтра — я не знала, чем заняться, так как рассчитывала весь день посвятить рекламной кампании, а пришлось все отложить. Словом, я маялась дурью, перекладывая бумаги, и посреди этой самой дури вдруг накропала письмецо Дэвиду. А он ответил. Мгновенно. Как будто сидел перед компьютером и ждал, когда же я проявлюсь.
«А почему бы и нет? — писал он. — Вдруг тебе понравится. Хотя, может, я слишком импульсивен. Может, лучше не торопиться и хорошенько подумать? В любом случае исходи из того, как лучше для тебя самой».
Скажете, для него это нормально — переезжать с места на место. Поэтому какого еще совета от него можно ждать? Но как вам это: «…как лучше для тебя самой»?
«Я не могу заранее знать, как лучше мне, — ответила я ему. — Для этого надо пробовать, чтобы было с чем сравнивать».
«Тоже верно, — написал он. — Но, бывает, еще на стадии обдумывания мы не даем себе волю помечтать и заглянуть в будущее, потому что начинаем думать, а как же тут все без меня? И отказываемся. А завтра те же самые люди, что привязали нас к этому месту, вдруг сами покидают его, потому что… им просто сделали интересное предложение».
Забавная мысль, подумала я, прочитав его послание. И тут же позвонила Павлу.
— А что ты сделал бы на моем месте, если бы тебе предложили перспективное место в Москве? — выпалила я, услышав его голос.
— Детка, — ответил он, — я занят.
— В двух словах, — попросила я.
— Если бы меня все устроило, я бы поехал.
— А как же…
— Прости, я занят. Пока. — И из трубки полетели кроткие гудки.
Кто он, этот мистер Дэвид Кертис? Экстрасенс, способный читать чужие мысли, да еще и на расстоянии в несколько тысяч километров?
— Он — мужик… — объяснила мне Дарья.
Это она о Павле, не о Дэвиде.
— Что ты от него хочешь? Для них дело на первом месте, а мы где-то на задворках болтаемся, со всеми своими переживаниями и потребностями.
— Но тогда почему он так кривился, когда я сказала ему, что, может быть, меня пригласят в Москву? — спросила я.
— А ты — женщина, — подумав, изрекла Дарья.
— Понятное дело, — фыркнула я. — И что?
— Что позволительно мужчине, не позволительно женщине, — наставительным тоном сообщила Дарья.
— Эй, девушка, — удивилась я, — это ты, что ли, так думаешь?
— Да упаси боже! — зарычала Дарья. — Это мужики так думают. И твой Павел в том числе.
— А-а-а, — протянула я. — Похоже на то.
— Ничего особенного, — вздохнула Дарья. — Не понимаю, что мы тут переливаем из пустого в порожнее?
Мы переливали из пустого в порожнее по телефону. После бестолкового во всех отношениях дня наступил не менее бестолковый вечер. Я ничего не запланировала, пришла домой и теперь не знала, куда заткнуть себя, чем заняться. Сообщение шефа о возможных переменах в моей жизни подействовали на мою способность существовать в этом мире как анестетик. Лучше бы он промолчал. С этими благими намерениями всегда так бывает…
Я набрала Дарьин номер в тщетной надежде как-то скрасить себе вечер, но подруга была не в духе. Позволила, конечно, втянуть себя в разговор о моих перспективах, но слышно было, что удовольствия она от этого не получает.
— Ты что-то не в голосе, — заметила я.
— Ага, — подтвердила Дарья. — К послезавтра надо написать статью, а у меня ни единой свежей мысли в голове.
Теперь все понятно. У Дарьи цейтнот. Ей не до меня.
— Напиши не свежие, — предложила я.
— Стыдно, — ответила она.
— Тогда не смею мешать.
— Спасибочки, — пробормотала Дарья. — А кстати, возвращаясь к твоим заморочкам, дочь-то что сказала на все это? И сказала ли вообще что-то?
Не в бровь, а в глаз. Дочь промолчала. Вернее, издала пару-тройку звуков и вздохов типа «Ух ты!» и «Ничего себе!» и на этом все. У нее, правда, очередной разлад в отношениях с очередным мальчиком. Наверное, поэтому ей все остальные проблемы до лампочки. Что я Дарье и поведала.
— Может быть, — согласилась она. — Ну ладно, пока.
— Пока.
Я посидела немного с безмолвной телефонной трубкой в руках, потом положила ее на стол. Нет, надо все-таки поговорить с Иринкой. Павел может как угодно реагировать на новости, да и я могу что угодно думать о моей способности двигаться с насиженного места или не двигаться, но мнение самого близкого мне человека по этому поводу надо бы узнать. На всякий случай. Хотя бы для того, чтобы представлять себе, что там у этого человека в голове. С каждым новым днем это становится все проблематичнее.
Я встала и пошла в комнату дочери. Постучала. Мы всегда блюдем границы.
— Да, — откликнулась Иринка.
— Можно? — Я приотворила дверь и заглянула в комнату.
Бренда, лежавшая на диване, подняла голову и с любопытством посмотрела на меня: мол, зачем явилась?
— Ммм… — промычала Иринка, всматриваясь в картинки на экране компьютера.
— Что делаешь? — спросила я.
— Да так, всякую чепуху смотрю.
— Порнушку? — усмехнулась я.
— Му-усик! — Иринка бросила через плечо взгляд «ну-ты-и-сморозила».
— Простите, простите.
Я села на диван и погладила Бреду по шелковистой спине. Она от удовольствия закатила глаза и вытянулась во всю длину.
— Лошадь стала, да? — Иринка мельком взглянула на нас и опять уткнулась в компьютер.
— Лошадь, — согласилась я, пошлепав Бренду по заду. — Причем откормленная. Надо бы ее погонять.
— Надо бы, — кивнула Иринка. — Я уже думала об этом. Буду гонять ее за великом, когда дедушка мне его починит.
— Хорошее дело, — одобрила я.
Мы помолчали.
— Ты так просто? — вдруг спросила дочь. — Или чего хочешь?
— Хочу, — призналась я.
— Так говори, — велела она, развернувшись ко мне, — а то я тут надолго подвисла.
— Ты ничего не сказала насчет идеи с Москвой, — напомнила я.
— Не сказала. — Дочь пожала плечами.
— Тебе все равно?
— Нет, не все равно. Но ведь еще ничего точно не известно, так?
— Не известно, — кивнула я.
— А что тогда говорить? — Ирина поерзала в кресле.
— Ну… — растерялась я.
Надо же, какой практичный у меня вырос ребенок. Не желает попусту сотрясать воздух. Не пойму только, хорошо это или плохо?
— В смысле, — Иринка сморщила нос, — надо же сначала услышать, что предложат, да? А то вдруг, кроме как подметать, ничего тебе и не светит.
— Подметать? — Я невольно улыбнулась. — Подметать точно не предложат. Я же все-таки маркетолог. И вакансия у них в маркетинговой службе.
— Да, мусик, — замахала руками Иринка, — подметать — это образно выражаясь. В любой же работе, наверное, есть когда полный кайф, а когда просто подметальщик. — И она вопросительно уставилась на меня.
— Э-э-э… — задумалась я. — Наверное… — И почесала затылок.
Нестандартно мыслит ребенок. Кто ее этому научил, интересно было бы знать. Хорошо, если я. То есть если я ее научила нестандартно мыслить, значит, я сама это умею делать. Хотя вокруг полно учителей, которые смело и, главное, успешно учат нас тому, за что сами ни разу не брались. Известно же, что уметь и учить — это две разные вещи. Но даже если я ее научила, а сама не умею, все равно здорово.
— Эй! — Иринка похлопала в ладоши. — Ты о чем это там задумалась? Я ляпнула что-то дурацкое?
— Совсем не дурацкое, — успокоила я ее. — Просто оригинальное.
— Ну, так что? — спросила дочь. — В смысле про подметальщиков.
— Да, конечно, есть и подметальщики, — задумчиво признала я. — Вроде я не в их числе.
— Это-то ясно, — перебила меня дочь. — Но ведь они могут тебя позвать подметальщиком?
— Могут. Это Москва. Выше уровень. Могут предложить должность «двенадцатое-колесо-в-телеге»…
— И что? — Иринка с любопытством смотрела на меня. — Будешь соглашаться?
— Да нет, наверное, — пробормотала я.
— И правильно!
Действительно. Я встала с дивана и направилась к двери… Как вдруг…
— Мусик, — позвала Иринка, — а почему ты работаешь маркетологом?
— Что? — Я повернулась и с удивлением взглянула на нее.
— Почему ты работаешь маркетологом? — повторила дочь.
— Что-то не так с маркетологами? — забеспокоилась я.
— Да нет, — захихикала она, — с ними вроде все о’кей-но. Просто интересно, тебе это вправду нравится или ты просто так зарабатываешь деньги?
— Э-э-э… — Я застыла, не зная, что ответить.
— Да ладно, — великодушно сказала Иринка, — не парься. Это я так… — Она пожала плечами. Затем повернулась опять к компьютеру и энергично задвигала мышкой.
Я вышла из комнаты и тихо прикрыла за собой дверь.
Почему я работаю маркетологом? Если бы я знала.
Я не спала полночи, пытаясь ответить на этот вопрос. Не Иринке, нет, для начала — самой себе. Я там случайно оказалась, в маркетологах. Поработала немного и подумала: в принципе неплохо. Иногда интересно, а иногда тоска смертная. Да ведь так наверняка в любой профессии. Дарья, правда, считает, что от дела, которым занимаешься, нужно балдеть. Постоянно. Она и балдеет. Вот только насчет денег в ее «балдежном» деле то густо, то пусто. Но она одна, она может позволить себе делать все, что ей заблагорассудится, не оглядываясь ни на кого. Нет денег — значит, будет сидеть на диете. А у меня нет денег — значит, ребенок останется без Интернета, бассейна, поездок на море. Не-ет, куда это годится? Вот и получается, что мне — прямая дорога в маркетологи. Или в какую-нибудь другую профессию, где иногда — интересно, по большей части — тоска смертная, но зато регулярно платят деньги. И между прочим, вполне приличные.