— Ну, и какого черта? — Дарья сверкала глазами и морщила нос. Демонстрировала крайнюю степень возмущения.
Я растерянно смотрела на нее.
— Ты о чем это?
— О Павле.
— А «какого черта» — это о чем?
— Какого черта ты все это затеяла? — вопросила Дарья, вскочила и забегала по комнате.
— Затеяла что? — недоумевала я.
— Ссору, скандал, развод — выбирай что хочешь, — ответила она на ходу.
— Развод — это вообще не из той оперы, — буркнула я, — да и ссоры как таковой не было.
— Ну да, — фыркнула она, — ты просто сказала: «Пошел вон!», и он молча удалился.
— Как ни странно, — усмехнулась я, — так все и произошло.
Павел приехал ко мне после визита к родителям. Привез цветы и покаянное лицо. «Прости», — твердил он и что-то бормотал о том, что Вика сама… Мне, откровенно говоря, стало несколько неловко за него. Взрослый, серьезный мужик, а хватается за соломинку, которой впору вытащить из воды лишь слабосильного студента, только-только нырнувшего в омут под названием «взаимоотношения». «Вика сама…» — ужасное объяснение. Нелепое. И, что самое главное, неискреннее. Ну кто поверит в то, что Вика, это длинноногое существо, сама что-то там решила во всей этой катавасии? Вика сама могла лишь появится в дверях и застыть в красивой позе. Ну, еще глазами похлопать. Или улыбнуться. А вот решать, как далеко зайдут их отношения, — это Вике не по плечу. Во всяком случае, пока. Хотя задатки у нее есть.
Павла я отослала домой, сославшись на зверскую головную боль и нежелание устраивать разборки в таком состоянии. Он не угомонился и вернулся на следующее утро. Вызвался подвезти меня на работу. Выглядел невыспавшимся. Впрочем, я, наверное, смотрелась не лучше. Проворочалась всю ночь в постели, пытаясь найти удобное положение, — безуспешно. Необходимость объясняться меня угнетала. Я ведь уже все решила для себя, поэтому любые разговоры с Павлом казались мне бесполезными. Он думал иначе. Он собирался уговаривать меня не пороть горячку.
К уговорам он приступил сразу же, как только мы сели в машину. А уговаривать он умеет. У него большая практика. По бизнесу. Несколько раз во время его пламенной речи я ловила себя на мысли, что любой другой человек на моем месте уже сломался бы. Любой другой, но не я. С детства отличалась одной особенностью — чем больше меня уговаривают, тем меньше вероятность, что уговорят. Врожденный дух противоречия. Родители-то быстро просекли это и, если у них была потребность склонить меня к чему-либо, начинали обычно издалека и постепенно, кругами подходили к своей цели, так что я даже не замечала их маневров. Павел этого не знал. Мог бы узнать, если бы был чуть более наблюдателен. И тогда этот разговор пятидневной давности (да-да, прошло уже пять дней с того исторического момента, когда мне стало известно о его интрижке с Викой) мог сложиться совсем иначе. А так все закончилось тем, что я вышла из машины у моего офиса, сказала: «Извини, но…», повернулась и ушла.
— И что теперь? — Дарья наконец-то прекратила метаться и застыла передо мной.
— В смысле?
— Александрова! — закричала она. — Я сейчас убью тебя! Сколько можно испытывать мое терпение? Если не хочешь ничего рассказывать, не нужно было вообще ставить меня в известность о том, что у вас там произошло. А раз заикнулась, так колись на полную катушку.
О чем колоться-то? Я понимала, чего она от меня добивается. Ей хочется проникнуть в глубинные мои переживания. Что я ТАМ, внутри, чувствую? И как мое ВНУТРИ будет влиять на мои дальнейшие поступки? Если бы я знала!
— Не знаю, — сказала я и замерла в ожидании взрыва.
— Она не знает! — завопила Дарья, уперев руки в бока. — Вот я и спрашиваю: тогда какого черта?! Зачем ты все это разворошила?
— Разворошила? — Я в изумлении уставилась на нее. — Да я сидела тихо, как мышка, а тут эта девица…
— Про девицу мы уже слышали, — перебила меня Дарья. — Подумаешь, девица! Если бы я из-за каждой девицы устраивала такой дебош, я сейчас была бы одна как перст.
— Подожди, — я потерла лоб, — ты хочешь сказать, что не надо было устраивать разборки с Павлом? Так?
— В общем, да, — немного подумав, ответила Дарья.
— Ты же его терпеть не можешь, — напомнила я.
— Не могу, — подтвердила она. — Это-то тут при чем?
— Должна радоваться, что он утратил свои прежние позиции в моем доме.
— Само собой, я радуюсь. — Дарья крутанулась на пятках и подошла к окну. — У тебя фиалки пересохли, — заметила она, потыкав пальцем в землю под цветами.
— Иринка забыла полить, — ответила я, поднялась с дивана и пошла на кухню за водой.
— Так что насчет радости по поводу изгнания Павла? — спросила я, вернувшись в гостиную с кувшином в руках.
— Одно другому не мешает, — заметила Дарья.
— Что «одно» и что «другое»? — Я полила фиалки, а заодно и кофейное дерево.
— С одной стороны, я, конечно, радуюсь. — Дарья вновь закружила по комнате. — Но с другой… Кэт, я все-таки не понимаю. Неужели не жаль потраченных усилий?
— Усилий? — удивилась я, стая кувшин на подоконник. — На что?
— На привыкание, — ответила она, — на притирку. Три года — это тебе не двухнедельный курортный роман. Согласна?
— Согласна.
— Так ровно у вас все развивалось, — задумчиво проговорила Дарья, присаживаясь на подлокотник кресла. — Еще пара месяцев — и он сделал бы тебе предложение.
Сделал бы. Несомненно.
— Через «не хочу», но сделал бы, — продолжила Дарья.
— Что? — вздрогнула я. — Как это «через не хочу»? Ты что несешь? Да он спал и видел, чтоб меня захомутать.
— Ага, — скривилась Дарья, — а по пути завел себе эту красотку.
— Да, — протянула я, — это действительно странно. Логики ноль. На него не похоже.
— Да есть тут логика, только вряд ли он ее сам замечает. — Дарья усмехнулась. — Ему сколько лет?
— Со дня на день сорок будет.
— Вот! — кивнула она с умным видом.
— Что «вот»?
— Рубеж. Время подводить итоги. А итогов у него не ахти сколько…
— Ерунда! — возразила я. — Как это не ахти? А бизнес? А деньги? А общественный статус?
— А семья? — в тон мне добавила Дарья. — А дети?
Спору нет. С семьей и детьми у Павла дела обстояли не блестяще.
— Н-да, — выдохнула я.
— Ты, наверное, реально нравишься ему, — проговорила Дарья.
— Спасибо, — буркнула я.
— Не перебивай, а то мысль потеряю. Нравишься, во-от… — Она сползла с подлокотника в кресло и подобрала под себя ноги. — В том смысле, что он решил, что ты здорово подходишь ему для длительной совместной жизни. Потому и затеял всю эту бодягу с твоим обольщением.
— Постой, постой, — перебила ее я. — То есть он меня не просто полюбил с первого взгляда, а предварительно рассудил здраво, а затем уж…
— Ну, не знаю, — пожала плечами Дашка. — Вас, девушка, не поймешь. То вы не верите в любовь с первого взгляда, то верите.
Поймала-таки меня! Почему-то в любовь Павла с первого взгляда я верила безоговорочно. Кто это, интересно, меня в ней убедил? Наверное, Нина с Алькой, больше некому. Они все талдычили: «Смотри, какой прекрасный парень и просто покорен тобою!»
— Не отвлекайся, — сурово потребовала я, надеясь, что Дарья не заметит моей растерянности.
— Так вот, — Дашка поиграла кисточками на ремешке, опоясывавшем ее талию, — он решил, что ты здорово подходишь ему для длительной совместной жизни. А то, что ему нужно срочно устраивать свою семейную жизнь, очевидно. Сорок — это же о-го-го! Пора.
— Мужчине? — усмехнулась я. — В наше-то время? Да они вообще могут ходить в холостяках до глубокой старости.
— Не скажи, — возразила Дашка. — Я тут читала очередную психологическую книжонку, так вот в ней приводились данные одного американского исследования. И исследование это показывает, что мужики рвутся жениться в основном потому, что боятся отстать от других. К примеру, от своих друзей детства или бывших одноклассников.
— А ведь точно, — согласилась я, — он как-то сказал: мол, все мои сокурсники уже женаты, с детьми, у кого-то даже внуки намечаются…
— Вот-вот-вот! — воскликнула Дарья. — И какое выражение лица у него при этом было?
Я задумалась, вспоминая.
— Сокрушенное.
Дашка кивнула:
— Понял, что тащится в хвосте.
— Но, знаешь, — возразила я, — кое-кто из его однокашников при всех своих подвигах на семейной ниве в такой ж… по части финансов и благоустройства своей жизни, что Павел может не забивать себе голову этой ерундой. Кто в чем преуспел.
— Это ты так думаешь, а он желает преуспеть во всем. В этом-то вся загвоздка.
— И я, значит, ему очень подхожу для реализации этой очередной жизненной цели? — пробормотала я.
— А чего ты об этом с таким отвращеньицем? — удивилась Дашка. — Это скорее комплимент. Да тебе, по-моему, это все нравилось поначалу.
И вправду. Мне все нравилось. Как минимум не вызывало отторжения. Что вот только сейчас произошло, отчего я так переменилась в моем отношении к ситуации? Вика — вот что.
— Хорошо, пусть так, — кивнула я, возвращаясь на диван. — Тогда почему он повел себя как последний кретин? Ладно бы завел себе подружку после женитьбы, но сейчас? Бред какой-то.
— Струсил, — объявила Дарья.
— Струсил, — повторила я. — Тоже бред.
— Ни фига подобного, — возмутилась она. — Все очень научно. Есть, между прочим, такая поговорка: «И хочется, и колется». Слыхала такую?
— Слыхала, — проворчала я. — При чем тут…
— При том, — прервала меня Дарья, — что в нем борются два противоположных чувства. И жениться надо бы, и страшно до чертиков. Все мужики такие.
— Но тем не менее многие из них благополучно идут под венец, — заметила я. — Значит, не так уж им и страшно. А чего, кстати, все они боятся-то?
— Клетка, — пояснила Дарья, — оковы. «И что, это теперь со мной на всю жизнь?» — думает он, и поджилочки трясутся, как студень.
Может, она и права. Это как новую работу себе искать. Старая вроде уже надоела, да и зарплатку хотелось бы пожирнее, вот и начинаешь рыскать по рынку труда в поисках чего-нибудь достойного твоей персоны. Чем дольше рыскаешь, тем сильнее желание покинуть прежнее место и начать все заново. Но как только дело доходит до конкретных разговоров, включаются тормоза, и вот уже ты в сомнениях: а может, не надо? А вдруг прогадаю? Там же — неизвестность. А здесь уже все понятно, все тропы хожены-перехожены. Да-а… И чем старше становишься, тем выше вероятность того, что думы эти не приведут тебя к новой жизни. Вцепишься в старое, теплое, родное — пусть и паршивенькое, но тем не менее…
— Но тут ему никто не помощник, — отреагировала я. — Его страхи — ему с ними и справляться.
— Или идти на поводу у них, — отозвалась Дарья.
Мы помолчали.
— Звонит? — спросила она.
— Звонит.
— Что хочет?
— Поговорить.
— А ты?
— А я не хочу. — Я пожала плечами. — О чем тут разговаривать?
— Прощения будет просить, — предположила Дарья.
— Уже просил.
— А ты?
— Мы же не в детском саду. За что прощать? Он сделал выбор. Его право.
— Блин, — протянула Дарья, — ну ведь только что обсудили это…
— Поняла, поняла, — перебила я ее. — Только от этого ничего не изменилось. Вика, с которой они уже год, как была, так и осталась.
— А если он порвет с ней?
— А я могу быть в этом уверена?
— Значит, шансов у него нет?
— Ну-у…
— А если бы она никогда не пришла к тебе?
Я сама задавалась этим вопросом. Если бы она не пришла, я бы ничего не знала. И списывала бы все его странности на стрессы и прочую чепуху. И вышла бы за него замуж… Черт, даже трудно представить себе это. Честно говоря, мне всегда было трудно представить, как я выхожу замуж за Павла. При всем том, что, как говорит Дарья, «все так ровно шло».
— А знаешь, Кэт, — вдруг промолвила Дарья, — меня не оставляет ощущение, что ты сама ничего этого не хочешь и сейчас просто используешь ситуацию, чтобы катапультироваться из зоны бедствия. А?