Первый день семинара прошел как в угаре. С утра и до самого вечера мы заседали, обсуждая вопросы стратегии позиционирования. Наши были правы: загранкомандировка — это не манна небесная, отнюдь. Если еще учесть, что с позиционированием, в каком бы виде оно ни выражалось, мне довелось столкнуться впервые в жизни, то — уверяю вас — напряжение не оставляло меня в течение целого дня. Особенно во второй его половине, когда нас принудили к групповым игрищам. Что-то мы там рисовали на огромных демонстрационных досках, стирали и опять рисовали. Моделировали какие-то ситуации, которые якобы ожидают нас в будущем, и разрешали их. Я тоже все это делала. Вместе со всеми. Но чувствовала себя первоклашкой, случайно забредшей к выпускникам. Впрочем, Ольга, похоже, ощущала себя так же паршиво.
К вечеру я исчерпалась. Была близка к обмороку. Мне хотелось лечь где-нибудь в уголке и тихонько подремать, так ведь нет — после ужина Пат Лин сгребла нас всех в кучу и повела в холл, где были накрыты столы для кофе.
— Общаемся! — скомандовала она.
И народ… принялся общаться. Где взяли силы? И Ольга вдруг оживилась, нырнула в это общение, как будто и не выглядела только что бледной немочью. Ну да, конечно, а когда еще ей реализовывать свою «европейскую мечту»?
Хорошо у нее получается, думала я, забившись в самое дальнее от центра холла кресло и попивая свой латте. Петер из шведского офиса уже, считай, полностью под колпаком. Да и вон тот датчанин — забыла, как зовут, — тоже подплывает к крючку. Неужели оба не женаты? Если так, то Ольге повезло.
— Хай!
Я вздрогнула от неожиданности. Не заметила, как ко мне подобрался Брайан. Со мной всегда так. Сижу себе тихонько в уголке, никого не трогаю, тут-то кто-нибудь обязательно и нарисуется. И начинает активно виться вокруг меня. Дарья говорит, это оттого, что у меня вид человека, которого хочется опекать. Вот они и слетаются, как мотыльки на пламя свечи. Потом, правда, многие исчезают, поняв, что внешность обманчива, но до этого успевают изрядно мне надоесть. Ведь если бы просто желали поболтать со мной о жизни или еще о каких любопытных вещах, так ведь нет, они желают флиртовать. Порой это утомляет до чертиков. А Брайан — так это вообще отдельная тема. Он что, не понимает, что его раскусили? Женатик на выезде. А туда же. Тем не менее я изобразила на лице улыбку и позволила втянуть себя в длинный разговор о превратностях работы в голландском офисе.
Утром во вторник половина участников семинара демонстрировала зеленоватую бледность и помятый вид. Ольга была накрашена ярче обычного, но даже боевой раскрас не скрывал последствий почти бессонной ночи. А Брайан выглядел бодряком. Просто как огурец. Надо же, а ведь он еще оставался, когда я ушла спать. И пил. Точно помню. Я кивнула ему в знак приветствия, он расцвел, снял очки, протер их замшевой тряпочкой и устремился ко мне:
— С добрым утром!
— С добрым, — откликнулась я.
— Хотя по другим этого не скажешь. — Он подмигнул мне и кивнул в сторону Алекса, бледного и отекшего.
— Это точно, — рассмеялась я. — Удивительно, что ты выглядишь совершенно иначе. Ты вроде бы тоже был с ними.
— Был, — подтвердил Брайан. — Но я — совсем другое дело.
— В каком смысле? — поинтересовалась я.
— Они — слабаки, — пренебрежительно усмехнулся Брайан.
— О! — только и смогла вымолвить я.
— Ну да. — Он самодовольно потер руки. — А мне от таких увеселений ничего не делается.
— Счастливая особенность, — равнодушно заметила я.
Сказать по правде, нюансы жизнедеятельности организма Брайана, позволяющие ему безболезненно переносить ночные попойки, меня не особенно интересовали.
— А ты нас проигнорировала, — с некоторой претензией в голосе констатировал Брайан.
— Устала, — уклончиво пояснила я.
— Ты думаешь, тебе кто-нибудь поверит? — Брайан таращил на меня светлые глаза и ехидно ухмылялся.
Поверят ли? В общем-то меня это не волновало. Но правила вежливости вынуждали дать какие-то объяснения моему поведению. Но поскольку первое из них не подошло, то я снизошла до второго и сказала:
— Я замужем.
Небольшая натяжка, но кто будет меня проверять?
Как выяснилось спустя секунду, и это объяснение не было принято.
— Я тоже женат, — пожал плечами Брайан. — При чем тут это?
Надо же, признался. Я думала, он будет изображать из себя бравого холостяка до самого конца семинара.
— Ну-у… — протянула я.
— Это же семинар. — Лицо Брайана выражало полное недоумение.
Нет, он мне надоел, захотелось от него отделаться.
— Я не для того выходила замуж, чтобы потом флиртовать направо и налево.
— Никто для этого не выходит замуж, — опять пожал плечами Брайан. — И не женится. Но так получается. — Он опять ухмыльнулся. — Само собой выходит. А потом, когда ты возвращаешься домой, это, поверь, помогает тебе и дальше терпеть семейную жизнь.
— Терпеть? — фыркнула я.
Брайан с любопытством уставился на меня.
— Ты сколько времени замужем? — спросил он.
— Год, — буркнула я.
— Тогда понятно, — кивнул он.
— Что понятно? — усмехнулась я.
— Тебе еще не приелось, — объяснил Брайан.
— Вот и хорошо, — отреагировала я.
— Одно не понятно, — Брайан осторожно взял мою правую руку и легонько потряс ею, — почему в таком случае ты не носишь кольцо?
Прокол. Но в конце концов… Я открыла было рот, чтобы достойно ответить Брайану: мол, не лезь не в свое дело, как вдруг по холлу пронесся вихрь и раздалось ликующее:
— С добрым утром, коллеги! С добрым утром!
Пат Лин собственной персоной. Прошу любить и жаловать.
— На завтрак, на завтрак, — как в детском саду, захлопала в ладоши Пат Лин. — У нас сегодня очень плотная программа. Скорее, скорее!
И все, как будто под гипнозом, быстро затрусили в ресторан.
Я вырвала мою руку из цепких пальцев Брайана и молча побежала вслед за остальными. Нет кольца — и он на этом строит свои гипотезы. Странные они все-таки, эти мужчины. Хотя, надо отдать ему должное, наблюдателен. Интересно, он всегда такой или лишь по отношению ко мне?
— Ну, как ты? — тихо спросила я у Ольги, когда мы вместе подошли к шведскому столу. — Жива?
— Жива, но с трудом, — призналась она, глядя с отвращением на сыры и ветчины. — Ничего не хочу, только лечь бы где-нибудь в углу и лежать в тишине.
— Не выйдет, — я бросила мимолетный взгляд на Пат Лин, — Энерджайзер не даст.
— Вижу, — отозвалась Ольга. — Придется на презентации спать с открытыми глазами.
И не поверите — так она и поступила. Села позади меня, откинулась на спинку кресла и замерла. Я осторожно, чтобы никто не видел, пощелкала пальцами у ее уха, на что она прошептала:
— Я сплю-ю…
— Понятно, — ответила я.
— Ткни меня в бок, если вдруг что, — попросила Ольга. — Только тихонько, а то я заору.
— Будет сделано, — пообещала я, и презентация началась.
С программным обеспечением все обещало быть волшебно. Мы и оглянуться не успеем, уверял нас костлявый бодрячок лет сорока пяти, как вся наша маркетинговая жизнь переменится к лучшему, причем кардинально. Просто с ума сойти. Я слушала, восхищаясь энтузиазмом, который источал мужик на сцене, и качеством его английского — просто шекспировский слог, ей-богу! Однако ничегошеньки не понимала из того, что он говорил. Программное обеспечение всегда нужно щупать руками, а не вкушать в виде инструкций. А потом, у меня визуальное восприятие мира, никак не слуховое.
— Вопросы, — бодрячок лучезарно улыбнулся, — какие будут вопросы? — и обвел взглядом аудиторию.
Аудитория безмолвствовала. Все потупили глаза и зашуршали своими бумажками. О боже, сообразила я, они же, как и я, ни черта не поняли из сказанного. Лектор продолжал лучиться радостью и призывно улыбаться. Аудитория продолжала прятать глаза. Я повертела головой в поисках неутомимой Пат Лин. Неужели у нее нет вопросов? Такого просто не может быть. На поверку оказалось, что нет самой Пат Лин. Выскользнула незаметно, видимо по каким-то своим организационным делам. Пауза затягивалась. Мне стало смертельно жаль мужика, так старавшегося в течение последних двух часов. Нужно было что-то срочно делать.
— Э-э-э… — Я подняла руку.
— Да? — оживился бодрячок.
— Вы знаете… — начала я.
Лектор вежливо поклонился:
— Простите, но не могли бы вы представиться?
— Да, конечно. — Я встала. — Катерина Александрова, петербургский офис, Россия.
Лицо бодрячка выразило крайнюю степень восторга.
— Петербург! Это замечательно.
Аудитория поддержала его одобрительным гулом. Я почувствовала себя дебютанткой на конкурсе Евровидения и чуть было не принялась раскланиваться, но вовремя спохватилась.
— Спасибо, — скромно улыбнулась я.
— Итак, — лектор сложил руки в молитвенном жесте, — у вас есть какой-то вопрос.
— Да, — решительно сказала я.
Я собиралась сейчас сморозить глупость. И зарекомендовать себя полной идиоткой. Во имя поддержания деловой атмосферы в аудитории. Раз уж никто не был способен сказать ничего умного. Надеюсь, народ оценит мою жертву.
Я сделала глубокий вдох и выпалила:
— У меня есть некоторые сомнения насчет того, как будут учитываться в вашем программном обеспечении особенности каждой конкретной страны. В России, в частности, различные условия ведения бизнеса в больших городах и в провинции. — Подумала и добавила: — Вот, — и села.
Бодрячок широко развел руками и воскликнул:
— Прекрасный вопрос! — и, не поверите, захлопал в ладоши, кивками и улыбками приглашая присутствующих последовать его примеру.
Аудитория оживилась. «Действительно», «Я тоже об этом думал», «Не представляю себе, как они все это учтут», — слышалось то тут, то там. Брайан, сидевший в передних рядах, обернулся и одобрительно потряс головой.
— Что случилось? — зашевелилась за моей спиной Ольга.
— Не знаю, — честно призналась я. — Задала вопрос, совершенно дурацкий, а все так воодушевились, что даже странно.
— Иностранцы, — выдохнула Ольга, — что с них взять.
Вот уж и вправду — что с них взять. Однако обсуждение вопроса, рожденного мною спонтанно, затянулось надолго. По пути выяснилось столько всего интересного, что мою скуку как рукой сняло. Мы спорили, смеялись, чертили что-то на доске, лектор чертил, спорил и смеялся вместе с нами, и так бы продолжалось до бесконечности, если бы без четверти два в зал не влетела Пат Лин и не закричала: «Ленч, ленч! Все на ленч!»
— Много не ешьте, — предупредила она, когда все ввалились в ресторан и принялись разглядывать кушанья, расставленные на шведском столе.
— Почему это? — осведомилась дама из Германии.
— Social event, — сделав загадочные глаза, пояснила Пат Лин.
— Боулинг, — высказал предположение Алекс, накладывая себе салат, — не иначе как боулинг.
— Банально, — заметил Брайан.
— Тогда гольф, — продолжал гадать Алекс.
— Уже лучше, — влез симпатичный мальчик-датчанин по имени Мортон. — Погода как раз для гольфа.
Пат Лин слушала наш разговор и похихикивала. Я взглянула на нее, она состроила умильное лицо и отошла.
— Не гольф, — убежденно произнесла я.
— И не яхта, — заметил Алекс. — Вряд ли она потащит нас к морю.
— Гонки на велосипеде по пересеченной местности, — пробурчала Ольга где-то слева от меня.
— О нет! — воздела кверху руки немецкая дамочка. — Я не умею.
— Правда? — удивилась я. — А я почему-то всегда думала, что здесь все умеют на велосипеде.
— Ненавижу. — Дамочка с остервенением накладывала себе мясо. — И не буду, если это действительно велосипеды.
— Сквош, — продолжал гадать Брайан, усаживаясь за стол.
— Волейбол, — в тон ему высказался Мортон.
— Хоккей на траве, — внесла свою лепту я.
— Теннис, — встрял норвежец, проходивший в этот момент мимо нас.
— Бадминтон. — Ольга со стуком поставила свою тарелку на стол.
— Кросс, — резвился Мортон.
— Ужас! — хором воскликнули мы с Ольгой.
— Ужас — не вид спорта, — заржал Тони, второй мальчик-датчанин.
— Тогда… коньки! — выпалила я.
— Лето, — заметил Брайан.
— Ну и что? А крытые катки на что?
— Коньки это исключено, — мрачно заметила Ольга, отправляя в рот кусочек копченого лосося. — Что угодно, только не коньки.