Я, конечно, не собираюсь утверждать, что профессия банкира мучительно тяжела. Или что она рискованна — если не иметь в виду риски клиентов, естественно. Но есть у нее и неприятные стороны. Одна из них — обязательное собрание, посвященное представлению квартальных отчетов. Наступил четверг 4 сентября, и нужно было выдержать это, мелкое впрочем, испытание.
Совещание всегда начиналось ровно в десять утра. Президент снисходил до нас, покидая на короткое время свой кабинет, чтобы вместе с нами сесть за большой стол в зале заседаний, расположенном на том же этаже, прямо над садом лимонных деревьев, который в этот час заливало красивое естественное освещение. Здесь к нам присоединялся финансовый директор, очень шикарный глава розничного банка, начальник отдела деривативов и новых рынков, каждый в сопровождении одного из сотрудников, а также директор департамента контроля рисков и директор по международным отношениям. В тот день присутствовала и молодая женщина, только что покинувшая службу отношений с инвесторами и вступившая в новую должность директора по коммуникациям.
Все банки достаточно хорошо владеют этим инструментом: как правило, выбираются такие финансовые решения, которые будут выглядеть приемлемыми с точки зрения СМИ. Между собой мы это называли "совещанием по форматированию". Самая элементарная честность должна бы нам подсказать: такие мероприятия правильнее окрестить "совещаниями по маскараду". Или "по камуфляжу". Но в тот момент мы еще обладали идеально чистой совестью, и употреби я столь грубое выражение, меня бы тут же выгнали из зала, предварительно вымазав дегтем и обваляв в перьях… Словно жуликов из "Лаки Люка"[47]!
Любопытно было посмотреть, как королева дня справится с задачей. Ее назначение стало результатом личного выбора Номера Один, который высоко оценивал харизму этой дамы. Новую гуру коммуникаций предпочли специалистке по аналитике рисков, так как она показалась шефу излишне компетентной плюс — отягчающее обстоятельство — была моей кандидаткой. На самом деле под личиной сдержанного католика, практически безразличного к светским слухам и сплетням, аскета из финансовой элиты, презирающего современное общество, наш великий человек скрывал свой пристальный интерес ко всему, что затрагивало его имидж, формирующийся в СМИ. Ну и заодно имидж Банка.
Как вспомню это совещание, всякий раз краснею от стыда. Какими легкомысленными мы все были! Да, год хорошим не станет, это мы знали. У меня к тому времени уже возникло предчувствие, что на нас что-то свалится. Вот только что именно? Во всяком случае, в тот день наше войско воспринимало накапливающиеся на бирже инциденты только как очередную черную полосу, которую придется пересечь. Счастье глобализации не обсуждалось, оно было само собой разумеющимся. Впрочем, первые звоночки прозвенели, когда финансовый директор затронул чувствительную тему резервирования средств. Какие суммы следует вычесть из квартальных результатов, чтобы учесть риски, взятые на себя Банком?
Избегая раздражающей темы диверсификации, опытный аппаратчик подступил к вопросу с его солнечной стороны. Что было не так уж трудно. Ведь единственная не подлежащая сомнению реальность заключалась в том, что пропасть, образовавшаяся этим летом, продолжает углубляться. Как грамотный финансовый инспектор, озабоченный необходимостью разделить груз ответственности, президент выразил свое удивление в форме упрека: — Ну что вы, Фредерик, мы же закрыли их, эти фонды!
— Не совсем, господин президент, — возразил финансовый директор. — Так дело было представлено уже после того, как все случилось, но вы наверняка помните, потому что мы с вами это обсуждали…
— Ну и что?..
В голосе проскользнуло явное раздражение.
— А то, что мы решили возместить нашим клиентам убытки, превышающие миллион евро, и таких было не мало…
— Ничего не понимаю! Что вы тут плетете?
Можно было легко догадаться, от каких слов удерживался наш финансовый гений. Ему так и хотелось заорать: "Да ведь ежу понятно! Мы очень быстро достигли суммы порядка шестисот миллионов. При этом за бортом осталось множество недовольных инвесторов. Мы уже получили извещения об обращении в суд. От тридцати семи адвокатов, если быть точным!"
— Ну и?..
— Ну и наше юридическое управление порекомендовало, как вам опять же известно, выплатить всем клиентам одинаковые компенсации, иначе мы рискуем проиграть в суде.
— И сколько это дает в сумме?
— Примерно два миллиарда четыреста.
Президент любил, чтобы последнее слово оставалось за ним.
— И к какому же решению мы пришли?
— Вы сочли предпочтительным распределить резервы между 2007 и 2008 годами. Тогда еще все верили в благоприятные перспективы. На 2007 год был переведен только один миллиард, так что еще один остался. Или, если быть точным, один миллиард четыреста. Однако, поскольку мы не включили эти деньги в первые два квартала, я рекомендую распределить их на оставшиеся, что составит семьсот миллионов в третьем квартале… а остаток придется на конец года.
Президент повернулся к нам, чтобы узнать нашу реакцию. Молчание. Он уже собирался сменить тему, когда новенькая решила проявить себя:
— Может, это абсурдная идея… Но если есть еще плохие новости, возможно, именно сейчас имело бы смысл их объединить…
Откуда она могла узнать? Мы серьезно вложились в главную страховую компанию США AIG, которая считалась надежной семейной гаванью. Однако в результате двухлетнего падения сектора биржевые котировки посыпались. Полгода назад, когда я ему посоветовал зафиксировать наши убытки, Номер Один резко оборвал меня: "Дорогой Дамьен, у вас никогда не будет размаха, необходимого Номеру Один!" Ну да, Номеру Один в номинации "идиотизм"!.. К несчастью, факты не подтвердили его блистательный прогноз. Да нет, девушка наверняка продвигалась вслепую, на ощупь, пытаясь узнать побольше.
— Что вы имеете в виду? — сухо поинтересовался великий человек.
Она изобразила гримаску, напоминающую сочувствующую улыбку:
— Я просто так сказала… Но если есть проблемы… В общем, их, возможно, лучше объединить в "подарочный набор" и в таком виде, одним махом, представить СМИ. Вот и все, что я сказала…
Собрание становилось забавным. Привычка постоянно камуфлировать убытки и провальные диверсификации постепенно приобретала у нас патологический масштаб. Мы хватались за любую возможность фальсификации отчетов. Мне вспомнились слухи об ужасающих результатах Dexia, а также одного из филиалов Credit Agricole или Royal Bank of Scotland (RBS). Я подумал и о том, что в нашей среде говорили о катастрофическом положении UBS: называли годовые убытки порядка 13–14 миллиардов швейцарских франков! Никогда специально об этом не задумываясь, я в глубине души был уверен, что все они поступают так же, как мы. Все свои провалы они ровно тем же манером заметают под ковер. Не обращая внимания ни на AMF, ни на Комиссию по страхованию, ни на Банковскую комиссию. Ни на все остальные регулирующие органы — столь же мягкие на деле, сколь жесткие на словах.
— Идея Мари-Сесиль не так уж абсурдна, — раздался в этот момент чуть слащавый голос нашего крайне амбициозного директора по деривативам. В нем звучало особое воодушевление, потому что на сей раз — редкий случай! — все эти провалы не имели к нему отношения.
Появился шанс, и нужно было за него ухватиться.
— Можно, например, воспользоваться ситуацией и объявить об убытках в результате продажи акций АІG по более низкой цене. Сколько там?
Сейчас нашего президента-мечтателя ошарашат реальной цифрой. Тем хуже для него.
— В настоящее время это должно составить два миллиарда шестьсот тысяч, — сухо ответил финансовый директор.
— Так много? — изумился Номер Один, ерзая в кресле.
— Перед летом курс настолько провалился, что в какой-то момент мы опасались перешагнуть за четыре миллиарда. Но он должен подняться. Похоже, все плохие новости уже отразились на нем… Учитывая это, можно было бы указать в 2008 году треть этой суммы, то есть восемьсот миллионов, а остаток перенести на 2009-й. Следующий год не может оказаться хуже нынешнего!
Я почувствовал, что обязан снова вмешаться:
— Рискованная ставка! В сегодняшнем положении АІG ничего не…
— Послушайте, Дамьен, — раздраженно прервал меня старый тиран, — если вы снова намерены изображать из себя дежурную Кассандру, то лучше помолчите!
Пора было затормозить сползание в пропасть, которое со дня на день ускорялось.
— Господин президент! В этом году мы копили неудачи, и результат в любом случае будет отвратительным. Поэтому я лично считаю, что нужно максимально зафиксировать убытки. Наши акции упадут на тридцать процентов, ну и что?
Гробовое молчание. Такая мощная концентрация отваги на нескольких квадратных метрах впечатляла!
— Дамьен обратил внимание на вопрос, требующий обсуждения, — вступил финансовый директор. — Есть еще долги нашего общего с Банком Китая филиала…
Президент подпрыгнул:
— Сколько?
— Шесть миллиардов двести миллионов евро. Сюда входят убытки 2007 года, которые мы не полностью учли.
Топ-менеджеры за столом хранили подавленное молчание.
— Это всё?
— Честно говоря, — пробормотала новая руководительница службы коммуникаций, — самое время во всем сознаться…
Президент закатил глаза:
— Спасибо за совет, Мари-Сесиль. Действительно отличная идея. На данный момент у нас больше нет, надеюсь, скелетов в шкафу?
Директор юридической службы задергался:
— Напоминаю вам, господин президент, что у нас имеется недвижимость на набережной Корниш в Марселе…
— А это еще что за дрянь? — завопил человек, настоявший в свое время на ведении дел с Omega фондом, не отличающимся особой щепетильностью в выборе методов управления.
— В общем, мы приобрели вместе с одной американской инвестиционной компанией около тридцати зданий в хорошем месте, к востоку от старого порта. Тогда это казалось многообещающей сделкой…
— Ну и?.. — пролаял Номер Один.
— Реставрация некоторых домов немного запоздала, а другие удалось продать не совсем за те деньги, в которые они оценивались. В реальности нам бы нужно по-хорошему зарезервировать где-то девятьсот миллионов евро.
— Ну, это уже ни в какие ворота не лезет! — воскликнул президент с непривычной для нас развязностью.
Обмен мнениями в ходе этого устрашающего совещания раскрыл мне глаза на многое. Наш Банк, как и его конкуренты, делал ставки, словно в покере. И когда он проигрывал, что случалось все чаще и чаще, то пытался выправить положение, удваивая их. Система слетала с катушек и полностью ускользала из-под какого бы то ни было контроля. Сложив цифры, которые мне полагалось знать наизусть, я получил сумму, показавшуюся мне поначалу нелепой.
— А есть еще сырье…
Это глава департамента деривативов и новых рынков воспользовался возможностью подсунуть нам очередную бяку. На этот раз потрясение испытал, похоже, финансовый директор.
— Вот так новость!
— Ну да, я тебе уже намекал пару дней назад. В начале года мы поднялись на какао…
— И?..
— И мы сыграли на понижение. Мы думали, что на рынке еще остались излишки, в частности по поставкам из Кот-д'Ивуара, страны, которую наш трейдер хорошо знает… Но, к сожалению, произошла ошибка. Сейчас цены повысились на сорок процентов, и даже если рынок успокоится, 2008 год закончится на росте в двадцать — двадцать пять процентов…
— И во сколько нам обошлась эта маленькая забава?
— Четыре миллиарда триста, господин президент, как я вам сообщил на прошлой неделе в вашем кабинете…
Финансовый директор решил прояснить ситуацию на собственный лад, не утруждаясь излишней деликатностью.
— Что до меня, то я впервые слышу об этой истории с какао. Но цифра мне представляется достаточно большой… Если сложить цены всех разнообразных бедствий, о которых здесь упоминалось… так, сейчас… ого, мой калькулятор не справляется… и это плохой знак! Ладно-ладно, я просто хотел немного разрядить атмосферу… Есть… Сумма составила пятнадцать миллиардов сто миллионов!
Присутствующие окаменели
— Пятнадцать миллиардов! — потрясенно повторил Номер Один. — Но это же практически Credit Lyonnais во времена несчастного Аберера[48].
Сравнение не слишком лестное для штаба Банка.
— Если мы включим это в годовую отчетность, наше отношение оборотных активов к задолженности свалится ниже семи процентов, — промямлил финансовый директор. — Возникнет опасность вхождения в зону риска. Похоже, Берси составляет план поддержки: значит, надо побыстрее занять очередь в кассу…
Президент прервал его:
— Никогда! Слышите, вы все?! Пока я жив, ни сантима из денег налогоплательщиков не попадет в кассу нашего учреждения, даю вам слово! И поверьте, нашему правительству так называемых несгибаемых не удастся в ближайшее время заставить меня поменять точку зрения!
Он малость припоздал со столь мужественным заявлением. Неожиданно мне пришло в голову, что за несколько лет эйфории мы подвели Банк к краю пропасти. И заодно, возможно, всю страну.
"Лаки Люк" (Lucky Luke) — франко-бельгийская популярная серия комиксов, созданная художником Моррисом.
Жан-Ив Аберер — бывший председатель правления Credit Lyonnais, обвиненный, среди прочего, в обмане общественности путем подделки бухгалтерской отчетности.