- У тебя, девочка, есть родная бабушка. И у тебя там, в жизни есть задача, которую необходимо решить. Найти камень, что спрятали ведьмы и отдать Рею. Дальше ему решать свою часть.
- Рею? Да никогда. Он служит той, что гоняясь за камнем, убила моих сестёр. Единственное, что я хочу ему дать – это клинок в его самое лживое сердце.
- Всё ни так как видится, запомни это Милли.
- Как ни так? – голос девушки задрожал. – Как ни так, если я видела его собственными глазами! - Чувства стали заливать сознание девушки рекой. Боль, отчаяние, страх, злость и обида всколыхнули серое пространство, и Милли открыла глаза. Тут же в лицо ткнулось что-то белое и лохматое. Оно стало скулить и лизать девушку в лицо, покрывая его слюнями.
- Фу, да отойди же ты от меня, фу, - пыталась отбиться Милли от маленького, белого, невероятно пушистого щенка, но тот и не думал далеко от неё отходить, тем более, что скакал он по её кровати. Девушка поняла, что щенок главный защитник и охранник на данный момент и уже смеясь, увернулась от маленькой морды, снова полезшей к ней лизаться. Но маленький пёс, не расстраиваясь, прыгал и скакал как мяч, ни отходя, ни на шаг и радуясь во всю силу своей собачьей души.
- Ну ладно, ладно, - улыбнулась Милли, - хороший пёс. Только не лижи меня.
Она осмотрелась. Кроватью ей служил топчан, накрытый шкурами. Одеялом такая же шкура, необычайно мягкая и тёплая. Везде царил полумрак, стены, потолок, похоже, какие-то серые, каменные что ли? Или это освещение играет воображением? Окон не было, но слабо светился проход в дальнем углу. «Похоже пещера. Где ещё не бывает окон? Интересно, где хозяева? Кто меня сюда принёс?» Одни вопросы. От вопросов её отвлёк пёс, ему надоело ждать, когда на него обратят внимание, и он решил сам исправить этот непорядок. С громким тявканьем он набросился на задумавшуюся девушку, и она со смехом схватила белый комок, и внезапно, в голове молнией вспыхнули воспоминания. Они захлестнули её горячей волной, от которой прокатилась дрожь по всему телу, всхлипнув, она отпустила собаку, и закрыла лицо руками. Боль осознания утраты разрывала душу на части. Слёзы потекли по щекам, хотелось орать и куда-нибудь бежать, только не лежать вот так бревном. Милли попробовала встать, и только теперь ощутила тугую повязку под сорочкой. Она села и осторожно опустила ноги. На руках и ногах укусы и, правда, почти зажили, бедро и плечо ещё болели, но уже вполне терпимо.
Свет в проёме заслонила какая-то фигура, пёсик помчался встречать входящего, а Милли уставилась на проход с замиранием сердца, ожидая, кто же войдёт. Когда вошла пожилая женщина, она с удивлением узнала в ней свою давнюю знакомую из леса. «У тебя есть бабушка», - всплыли в памяти слова Хранительницы.
- Кто вы? – воскликнула девушка, у которой от всего произошедшего с ней голова шла кругом, она уже ничего не понимала.
-Миланда, девочка моя, ты, наконец-то, пришла в себя, - женщина бросилась к ней. – Столько дней без сознания, мы уже не знали, что нам думать, что делать? Пришлось просить Хранительницу помочь нам тебя вернуть.
- Просить Хранительницу? – Милли очень удивилась, - Как можно её просить? Вы что можете с ней общаться?
- Я нет, не могу, но один мой близкий знакомый может, - улыбнулась женщина.
- Нет, у меня голова от всего этого лопнет, давайте по порядку. Кто вы? И почему я здесь у вас?
- Я с тобой встречалась в лесу, надеюсь, помнишь?
- Да, помню. Но хотелось бы узнать кто вы для меня? Почему я здесь? Какое вам дело до меня?
- Ой, моя хорошая, сколько сразу вопросов. Готова к ответам? – и дождавшись кивка от девушки, продолжила. – Я твоя бабушка. Меня зовут, если ты помнишь, Клео.
-Какая вы бабушка? Где вы были, госпожа Клео, все эти годы? Если вы, как говорите моя бабушка, почему не сказали мне раньше? Почему не были со мной? – голос Милли дрожал от возмущения, она была зла. Её бабушка всегда была, есть и всегда будет Феодотья. Предательская слезинка поползла по щеке, а следом за ней, уже торопя друг друга, устремились следующие.
- Детка, не плачь милая, я тебе всё-всё расскажу. Я знаю, как тебе сейчас больно. Конечно, они все останутся навсегда в твоём сердце, и никто никогда не заменит их. И поверь, твои родные всегда будут рядом, они никогда не уйдут, пока ты о них помнишь. И я ни в коем случае не претендую ни на чьё место. Я просто хочу побыть рядом с тобой, помочь тебе, позволь мне, пожалуйста.
Клео смотрела на неё с нежностью и состраданием, и Милли стало стыдно за такой жёсткий выпад в сторону пожилой женщины.
- Простите меня, - проговорила Милли, - я не хотела вас обидеть, - и заревела в голос.
- Но хорошо, поплачь, девочка, поплачь, слёзы омывают нашу душу. Тебе станет легче, - женщина подсела к Милли и стала гладить её по спине, а потом и по лицу мягкой ладошкой, стирая слёзы и стараясь передать всю свою любовь и теплоту, что ощущала в своём сердце.
Проплакавшись, девушка успокоилась и, хотя боль утраты никуда ни делась, дышать стало легче.
-Расскажите мне обо всём, я хочу знать правду.
- Я не против, детка, и всё тебе обязательно расскажу, но для начала ты должна хоть что-нибудь поесть, всё-таки столько дней без еды, - но увидев, что Милли собирается возразить, воскликнула, - без возражений Миланда, без возражений.
- Почему вы называете меня Миланда? Меня зовут Милли, - девушка вопросительно уставилась на Клео.
- Нет, тебя, моя хорошая, родители назвали Миланда, ещё даже до того как ты родилась, тогда твой отец был жив. А Милли тебя стала называть Мэгги, слегка подправив первоначальное имя, и сделала она это тогда, когда взяла тебя к себе.
- Откуда взяла? Да расскажите же мне обо всём!
Клео, молча, внимательно посмотрела на девушку и ушла. Вернулась с миской аппетитно пахнущей похлёбки и ломтём мягкого хлеба.
- Ты будешь потихоньку есть, а я тебе обо всём рассказывать. Давай бери миску, хлеб и потихоньку ешь. Слава богам, что эти исчадия бездны пощадили тебя. Не знаю почему, но спасибо им за эту счастье для меня. Не злись, конечно, то, что они убили твою семью, это не то что ужасно, это трагедия, но то, что ты жива, для меня как подарок на старость. Поверь, я знаю, что говорю, я тоже теряла, - Клео замолчала, задумавшись.
- Так что насчёт рассказать? - вывела её из задумчивости девушка.
- А? Ну да, - она опять замолчала, но быстро опомнилась, - можно присяду? - и, дождавшись согласного кивка, осторожно присела рядом. – Ты научилась летать?
- Да.
- Так вот когда- то существовал удивительный и прекрасный мир Дратикус. Ты ешь, давай, потихоньку, понемногу. Так вот. Его населяли солнечные драконы и люди-птицы. Правда, обращаться и летать могли только женщины, мужчины не обращались в птиц.
А вот драконы этого мира были уникальны, они жили только в этом мире. Днём эти необыкновенные создания впитывали солнечную энергию, а ночью отдавали её, светясь в темноте и освещая всё вокруг. Их удивительная кожа казалась золотой и была необычайно прочной, не пропуская стрелы, не пробиваясь ни дротиками, ни копьями. Люди-птицы берегли драконов, несмотря на свою кожу, драконы редко дрались, были спокойны и миролюбивы, некоторые этим пользовались, кожа дракона стоила баснословные деньги. Старейшинам пришлось принять закон, запрещающий убивать драконов под страхом смертной казни. Однако, количество этих удивительных созданий от этого особо не увеличилась, дело в том, что они крайне редко откладывали яйца, поэтому и численность их была невелика.
Женщины этого мира были столь же неординарны, как и драконы. Почти все они были очень одарёнными и талантливыми артефакторами, вот только у себя дома они не создавали их. Они наблюдали за энергетическими линиями мира, поправляли их, если где-то был сбой, и находили артефакты, которые создавала для них сама природа, помещая в различные источники силы. Их мир казался идеальным, а жители были счастливыми, ведь у них был дом, - Клео, глубоко вздохнув, опустила голову, а потом обняла себя руками за плечи, словно старалась сохранить в себе остатки тепла любимой планеты. Боль утраты проскользнула тучей по лицу и тут же исчезла.
- Госпожа Клео, что-то не так? Что случилось? – встревожилась внимательно слушавшая её девушка.
- Всё хорошо, не волнуйся, просто, порой то, что навек теряется, кажется через годы идеальным. Не всё конечно было так хорошо. Всегда найдётся какой-нибудь беспринципный человек, обладающий хоть какой-то властью. Таких впоследствии называют злодеями. Вот и на Дратикусе нашёлся один такой, он очень хотел разбогатеть и усиленно искал, что бы продать и кому. И нашёл демонов. День, когда первый демон ступил на землю нашего мира, можно считать первым днём начала конца Дратикуса. Эти порождения тёмных богов умны, коварны и сильны. Сначала они пели дифирамбы старейшинам, задаривая их всевозможным подарками, и добились разрешения вывезти к себе нескольких драконов, чтобы показать своему миру, что они там с ними делали, никто не знал, но гордые и свободолюбивые животные погибли. Тогда им показалось этого мало, и они потребовали себе ещё, суля большие деньги. Но тут воспротивилась большая часть старейшин и они, недолго думая, взяли и просто их убили. Мужчины, которые встали на защиту своего мира, в итоге были разбиты, женщины, те, что встали сражаться наравне с мужчинами, тоже безжалостно уничтожались, пока кто-то не просветил демонов, что эти женщины умеют. Тогда они стали их отлавливать и отправлять к себе, в расчёте сделать рабыню артефактором. На рабовладельческом рынке цена за такую рабыню была запредельной. Стоит ли говорить о том, что охота на женское население велась безостановочно. Но женщины-птицы гордые создания богов. Лишённые неба, они, как золотые драконы, гибли в неволе. Пока их не осталась совсем немного. Тогда оставшиеся на Дратикусе женщины разделились на две группы, первая должна была спрятать детей в других мирах, вторая как можно дольше сражаться с демонами, чтобы они не поняли, куда девались дети. Когда демоны всё же захватили оставшихся в живых, их всех закрыли при дворце, а мир Дратикус сожгли огнём, оставив от него пепел, чтобы никто не мечтал сюда вернуться. И вот тогда женщины отомстили, сделав артефакт, запустивший проклятие над родом демонов. У демонов перестали рождаться сыновья. Но это раса долгожителей, поэтому женщины, что покинули родной дом, все как одна, дали клятву не останавливать действие артефакта. С тех пор демоны охотятся за нами, но до сего дня никто не предал свой народ.
Клео замолчала, молчала и Миланда.
- Клео, - наконец, спросила она, - а вы тоже умеете летать?
-Умела, - женщина внимательно посмотрела неё, - но Миланда я отдала своё умение тебе. Видишь ли, детка, мы вдали от своего мира и ребёнку неоткуда взять энергию для первого взлёта. Поэтому мы отдаём часть своей. Та часть, что я отдала тебе, была последняя, и теперь я не смогу взлететь.
- Ой, госпожа Клео, мне так жаль. Я же ничего не знала, может, я чем-то могу вам помочь?
- Можешь, - улыбнулась Клео, - называй меня, пожалуйста, бабушкой, и желательно на ты.
Девушка промолчала, но потом улыбнулась.
- Я постараюсь, бабушка Клео. Но не сердитесь, я ещё пока к вам не привыкла и совсем мало вас знаю. А что случилось с моими родителями?
- Ну, раз у нас сегодня день воспоминаний, то слушай. Твою маму Миланда звали Кассандра. Она была весёлым взбалмошным ребёнком, обожала учиться и ненавидела какие-либо ограничения. Я старалась, как могла, нанимала ей учителей, ездила с ней по интересным местам, помогла научиться летать. Но ей хотелось в столицу, я отговаривала её как могла. Но к нам на практику в маленькое селение, на юго-западе Арагона, где мы жили, приехал молодой маг. Его звали Брайн, и твоя мама влюбилась в него. И, конечно же, она уехала вместе с ним. Он был очень перспективный маг, владеющий несколькими стихиями, и канцлер к тому времени уже пригласил его в свою команду. Если бы знать, что будет…, но увы. Потом мне передали, что Брайн заболел. Я же не знала тогда чем, а Кассандра, по всей видимости, не хотела меня волновать. И всё время говорила, что уже всё хорошо. К тому времени она уже ждала тебя. Я хотела поехать к ним на твоё рождение. А он, оказывается, нахватался тёмной энергии, а от неё умирают почти все. Но я же ничего не знала. А тут к нам в селение приехал один наш знакомый и всё мне рассказал. Я бросилась в столицу, разыскивать Кассандру и не успела. Моя девочка…, - она тяжело вздохнула, - родила тебя и умерла от тоски. – Клео сидела, опустив свою седую голову, и Миланда всей душой рванула к такой близкой родной душе и, прижавшись щекой к её плечу, крепко обняла её. – А потом я всего на полдня не успела приехать в Гравиол, к родне твоего отца, а когда приехала, попала на жуткий скандал, жена твоего родного дяди отдала тебя непонятно какой женщине. Я была в шоке, не зная, где мне теперь тебя искать. В общем, к тому времени как я разыскала тебя, моя хорошая, прошёл не один год. Ты жила в чужой семье и была счастлива, тебя любили, как родную, и я не стала разбивать твою жизнь, во всяком случае, пока ты не повзрослела. Поселилась в ближайшей деревне, чтобы всегда быть рядом с тобой.
- А почему Миланда? С чего вы решили, что именно это имя моё? – Милли очень хотелось оставить своё старое, она к нему привыкла и что тут говорить, оно ей нравилось.
- Когда твоя мама забеременела, она сразу прислала мне вестника, - Клео поднялась и прошла к сундуку, открыла крышку и, порывшись немного в его в закромах, извлекла на свет фигурку маленького золотого дракончика, на груди которого было выгравировано Миланда. – Вот, - протянула она его девушке, - вестник, что ты появилась у мамы. У нас таких присылают самым близким, как только узнают, что ждут младенца. Миланда твоё настоящее имя, имя женщины-птицы.
Миланда бережно взяла в руки статуэточку. Дракончик был потешным, с толстеньким брюшком, короткими лапками и маленькими, задорно торчащими, крылышками.
- Интересно, он похож на настоящего дракончика?