- Алексей Палыч?
- Я считаю, что надо выходить из леса кратчайшим путем. Но какой путь кратчайший, неизвестно. Карты у нас нет. Направление на запад или восток ничуть не хуже северного. Но мне кажется, что сейчас у северного появилось маленькое преимущество. Мы четыре дня шли на север и не встретили ни одной дороги. Должна же она когда-нибудь встретиться! Выйдем на дорогу - выйдем к населенному пункту.
- Кто на "Б"? Борис?
- Я как Алексей Палыч.
- Валентина?
- А я думаю: нельзя ли как-нибудь продолжить поход? Послать кого-нибудь за продуктами...
- Куда?
- Куда-нибудь... Если пойдут без вещей, то быстро вернутся.
- А если не быстро? А если не вернутся? - вмешался Алексей Палыч. - Я не знаю... Мне кажется, что в таком положении нельзя разделяться. Неизвестно, кому первому понадобится помощь.
- Ну, а если мы выйдем завтра в какой-нибудь поселок, - настаивала Валентина. - Купим продуктов и пойдем дальше.
- А кто возражает? - сказал Стасик. - Конечно, если завтра... Но Алексей Палыч говорит верно: посылать на деревню дедушке нельзя никого. Кто у нас дальше? Гена...
- Чего тут особенно рассуждать. Надо идти. А куда, по-моему, все равно. Встретим поселок, тогда и думать будем.
- Елена Дмитриевна, теперь вы...
- Вы уже сами все решили, мне добавить нечего.
- Но хоть в какую сторону идти?
- Мне кажется, на север.
Вид у Лжедмитриевны был довольно унылый. Из этого Алексей Палыч сделал вывод, что рюкзак она столкнула нечаянно. И печалилась она сейчас не о рюкзаке, а о том, что прекращается поход и заканчивается ее исследовательская работа.
- Марина?
- Я согласна с Алексеем Палычем и с Еленой Дмитриевной. С тобой я не согласна.
- Интересно, - сказал Стасик. - Я же еще ничего не сказал.
- Все равно не согласна.
- Ладно, - сказал Стасик. - Я тоже согласен с Алексеем Палычем.
- А я предлагаю идти прямо к "Гастроному", - заявил Шурик.
- Тебя пока не спрашивали. Чижик?
- Ж-железка... - сказал Чижик.
Немногословная речь Чижика, как обычно, требовала расшифровки.
- А он колоссально придумал! - сказал Гена. - От озера часа два хода до железки! А там обязательно выйдем к станции! Придется переправиться обратно, но зато - верняк.
Действительно, почему-то мысли ребят были направлены только вперед, в том направлении, в котором они двигались четыре дня. Все забыли об оставленной за спиной железной дороге. Даже Алексей Палыч забыл, хотя сам устлал полотно деньгами в размере четырех кровных рублей.
- Тогда все очень просто, - сказала Валентина. - Пускай за продуктами сходят двое. Дорога недалеко, они ее не пройдут. Да и компас есть. Двое переправятся и сходят, а мы их здесь обождем.
- Я возражаю! - воспротивился Алексей Палыч. - Ведь мы уже решили, что группу разделять нельзя. Не вижу особой разницы - в какую сторону они пойдут. Сколько это займет времени? Сколько мы их должны ждать? Предположим, что они выйдут к железной дороге. Можно идти налево, можно направо. Ну, об этом мы договоримся. Но на железной дороге бывают перегоны между станциями и в двадцать и в тридцать километров. А это уже, если туда-обратно, не сутки и не двое. Я не говорю о том, что на таком длинном пути все может случиться. Даже если не говорить о каких-то чрезвычайных обстоятельствах... Идут двое. Представьте, что один всего-навсего подвернул ногу. Идти он не может. Что же им делать и кто им поможет? От озера до железной дороги нет даже тропы. Где мы их будем искать в лесу? Мне кажется... Нет, мне не кажется, я совершенно уверен: единственный выход - возвращаться всем вместе.
- Двое переправятся за полчаса, - настаивала Валентина, - а мы все потратим полдня.
- Согласен, - сказал Алексей Палыч. - Мы сэкономим несколько часов. Ты даже забыла умножить их на два, потому что предстоит обратная переправа. Но зато мы можем потерять все, если что-то случится с теми двумя.
Надо сказать, что произнося свою горячую речь, Алексей Палыч немного забылся. Такая настойчивость была ему не по чину: он не был даже рядовым членом группы, а всего лишь рядовым иждивенцем. Но горячность его и логика подействовали на ребят. В нем чувствовалась заинтересованность. Так оно и было. Только заинтересованность совсем другого рода, чем думали ребята. Они решили, что он хочет во что бы то ни стало продолжить поход; Алексей Палыч во что бы то ни стало хотел закончить его. Сейчас такая возможность появилась; Алексей Палыч, грешивший любовью к процентам, оценивал ее близкой к ста. Со станции он группу не выпустит. Он пойдет на все: объявит Лжедмитриевну сумасшедшей, группу неподготовленной или даже пошлет телеграмму тому самому министру, у которого сейчас находился. В телеграмме можно написать, что группа выходит в маршрут, имея в своем составе тяжело больных. Пускай удивятся. Пускай не поверят. Но проверять обязательно станут, и ребят задержат. А там видно будет...
Главное - вывести из лесу всех.
Ребята пошли в ловушку довольно охотно. Потеряют всего сутки, зато - с гарантией.
- Кто за? - спросил Стасик.
Проголосовали все, кроме Валентины и Лжедмитриевны.
- Вот и хорошо, - сказал Алексей Палыч голосом слишком бодрым для того, чтобы быть искренним. - Завтра пойдем, завтра и вернемся.
- Назад мы возвращаться не будем, - послышался голос Лжедмитриевны.
Ребята уставились на нее в изумлении. Правда, она не голосовала, но все уже привыкли к тому, что она не вмешивается; тем более - в такой повелительной форме.
- Почему? - спросил Стасик. - Все же решили...
- Назад возвращаться нельзя.
- Почему?
- Сейчас я тебе объяснить этого не могу.
Алексей Палыч понял, что наступил момент, когда авторитет Лжедмитриевны довольно сильно покачнулся. Он поспешил наклонить его еще больше.
- Извините, - сказал он, - но это нелогично. Впереди неизвестность, а вернуться - единственная возможность продолжить поход.
- Нелогично с вашей точки зрения, Алексей Палыч. Но вы же можете предположить, что я знаю то, чего не знаете вы.
Последняя фраза Лжедмитриевны ничего не сказала ребятам. Зато Алексей Палыч ощутил легкий холодок в предвидении новых инопланетных штучек и дрючек.
И уж совсем он растерялся, когда увидел, что Лжедмитриевна ему как бы якобы подмигнула; не то чтобы совсем подмигнула, но на мгновение левое веко ее слегка приспустилось и левый глаз стал чуть меньше правого.