— Вижу слезы у двух прекрасных женщин. Кто вас обидел?
— Онбаши заболел.
Майор, повернувшись к няне, предложил:
— Давайте я съезжу в Кушадасы за доктором.
Сдавленным голосом старушка произнесла:
— Боюсь, что это мало поможет… Но если вам нетрудно…
Офицер мгновенно накинул на себя пальто и бросился к выходу, на ходу крикнув:
— Постараюсь управиться побыстрее. Ждите меня.
Я же осторожно подошла к комнате старика и прислушалась.
— Дады, как вы считаете, можно ли мне потревожить больного?
Потускневшим голосом няня ответила:
— Я думаю, ему будет приятно, если ты его навестишь.
Онбаши лежал на кровати и тяжело дышал. На цыпочках я подошла к его постели и присела на стул, стоявший у изголовья. С трудом приоткрыв глаза, старик что-то прошептал. Нагнувшись к его лицу, я прислушалась.
— Феридэ, спасибо…
Слезы брызнули из моих глаз и закапали на подушку.
— Не плачьте, милая, — снова пошевелил губами старик.
В комнате чувствовалось дыхание смерти. Еще один родной мне человек скоро покинет этот мир…
Ихсан вернулся через час вместе с доктором. Врач попросил всех подождать за дверью, а сам зашел к больному. Доктор находился там не больше десяти минут. Наконец он вышел и со вздохом объявил:
— Я бессилен… Сердце вряд ли выдержит. Единственное, что я мог сделать, так это дать ему болеутоляющее…
Онбаши умер ночью. С ним была только няня, которая и рассказала нам, как все произошло.
— Перед смертью он вдруг открыл глаза и, увидев меня, прошептал: «Отжил я уже свое… Передайте Феридэ, чтобы она не бросала Ихсана…» Потом тихо вздохнул и скончался.
Маленький Ихсан никак не мог понять, почему его друг лежит неподвижно и не хочет играть с ним.
— Онбаши, — подергал мальчик старика за рукав, — вставай.
Заведующая подошла к ребенку и с трудом увела его.
Похоронили старика на семейном кладбище рядом с его хозяином Хайруллах-беем в Аладжакая. Дети несли в руках живые цветы, которые майор привез из города, и положили их на могилу онбаши.
Няня держалась мужественно. Лишь когда яму засыпали, потеряла сознание.
На следующий день няня мне сказала:
— Знаешь, Феридэ-ханым, я была не права, когда сердилась на тебя из-за Ихсан-бея. Ты мне не рассказывала, что случилось у тебя с Кямраном, но скажу одно — майор прекрасный человек. Он любит тебя, и с ним ты будешь счастлива.
Потом вытерла слезы и добавила:
— Не хочу, чтобы ты из-за моих предрассудков не выходила замуж. Я воспитана по-другому, но жизнь так коротка…
— Дады, я люблю вас. Как только мы с Ихсаном переедем в свой дом, я обязательно возьму вас к себе.
— Нет, Феридэ, я останусь здесь. Хочу умереть в Аладжакая и быть похороненной рядом с онбаши.
Грустные глаза старушки я вспоминала еще очень долго.
Измир, январь
По дороге в Измир я завела разговор с Ихсаном о нашей свадьбе.
— Майор, вы знаете, что очень понравились няне.
Хитро сощурившись, офицер улыбнулся:
— А чем, по-вашему, я занимался всю эту неделю в Аладжакая?
— Я думаю, старались произвести впечатление на моих близких.
— Правильно. — Майор поцеловал меня в щеку. — И мне кажется, что это удалось.
Я рассмеялась:
— Ну, допустим, заведующую вы не особенно очаровали, но вот дады…
— Заведующая занята больше детьми, а старушка изо всех сил старается устроить вашу личную жизнь… Сначала она совсем не воспринимала меня, но я приложил массу усилий, чтобы няня согласилась на нашу свадьбу.
Мне почему-то стало неприятно слушать разглагольствования Ихсана о его находчивости.
— Майор, я не позволю вам, даже если вы мой жених, таким тоном разговаривать о самых дорогих мне людях. Если я согласилась выйти за вас замуж, то это еще ничего не значит.
Долгим взглядом посмотрев на меня, Ихсан примирительным тоном произнес:
— Простите, Феридэ. Они мне все очень понравились.
Через минуту мне стало стыдно за свои слова. Ведь майор не имел в виду что-либо плохое. Это я сама напрашивалась на ссору.
Мне очень тяжело разобраться в своих чувствах. Временами на меня находит такая тоска, что жить не хочется… Особенно когда я вспоминаю Кямрана. Почему он не поверил мне?