— Я не желаю знакомиться с этим человеком, — твердо заявил офицер.
Взявшись за голову, я устало спросила:
— И в чем причина?
Майор ничего не ответил, лишь упрямо сжал губы.
— Тогда я поеду к Джемилю одна, — решительно заявила я. — Он мой друг, и к тому же с этой семьей меня связывает очень многое.
Глаза Ихсана сразу стали пустыми и тусклыми. Он нервно заходил по комнате.
— Я не хочу навязывать вам своего мнения, но неужели вам непременно нужно видеть этого ловеласа?
Ихсан внес в наш разговор какую-то нервозность. Мне не хотелось ссориться с майором, поэтому я миролюбиво произнесла:
— Вы ошибаетесь. Нас с Джемиль-беем связывают какие угодно, но только не любовные отношения. У него недавно умерла сестра, и я хотела бы выразить соболезнования моему другу. Если вы не поедете со мной, то я отправлюсь в Каршияка одна…
Ихсан умоляюще посмотрел на меня.
— Феридэ, я никогда ни о чем не просил вас, а сейчас прошу…
— Ихсан-бей, не глупите. Я упряма, и если решение принято, то отступать не в моих привычках.
— Ладно, делайте что хотите, — бесцветным голосом промолвил офицер.
— А вы не составите мне компанию?
— Нет, я же сказал.
После такого разговора мне уже никуда не хотелось ехать. Однако видя, что майор насмешливым взглядом наблюдает за мной, я начала собираться.
— В последний раз спрашиваю — вы поедете со мной? — обернулась я у порога.
Ихсан отрицательно замотал головой.
Всю дорогу до дома Джемиль-бея я нервничала. «Все из-за моего скверного характера… Но, с другой стороны, майор тоже не прав, — вертелось у меня в голове. — Надо успокоиться, а то в каком виде я появлюсь в гостях…»
Дома Джемиль-бея не оказалось.
— Он что, все еще в Европе? — удивленно спросила я.
Моя старая знакомая горничная улыбнулась.
— Нет, мадам, он здесь. Подождите его в гостиной. Я думаю, хозяин обрадуется, увидев вас.
Мне показалось, что я ослышалась.
— С чего вы решили?
Горничная лукаво повела глазами.
— Джемиль-бей часто вспоминает о вас. Особенно по вечерам, когда возвращается с пирушки. Он садится в кресло и, когда я убираю рядом, часто говорит: «Помнишь красавицу, что приходила ко мне полгода назад? Какая женщина…»
Я нерешительно топталась на пороге.
— А как он поживает?
— Плохо… Как вернулся из Европы, то каждый день пьет… Нельзя ему здесь оставаться, совсем погубит себя…
Новость, которую я услышала, неприятно поразила меня. Бедный Джемиль! Я с удовольствием поговорила бы с ним, но тогда бы мне пришлось сидеть в гостиной до вечера.
— Передайте привет своему хозяину и сообщите ему мой адрес.
Горничная записала на бумажке название гостиницы, где я остановилась, и на прощание улыбнулась мне своей грустной улыбкой.
В гостинице меня ждал виноватый Ихсан.
— Как съездили, милая?
Все еще находясь под впечатлением от неприятного известия о Джемиль-бее, я коротко ответила:
— Плохо.
Офицер нервно заходил по комнате.
— Я же вам говорил! — воскликнул он и гневно спросил: — Он к вам опять приставал?
Не ожидая такого глупого вопроса от майора, я остолбенела. Поистине ревность делает человека не похожим на себя.
— Успокойтесь, Ихсан, моего друга не было дома.
Офицер облегченно вздохнул и опустился в кресло.
— Слава Аллаху! — улыбнулся он, но тут же с тревогой поинтересовался: — А почему тогда плохо? Вы расстроились из-за того, что не застали Джемиль-бея?
Я решительно поднялась с кресла, куда присела отдохнуть, и отрезала:
— Знаете что, Ихсан, оставьте меня в покое. Вы уже успели измучить бедную Чалыкушу своими глупыми подозрениями. Мне страшно делается, когда я подумаю, что всю оставшуюся жизнь придется провести вместе с вами в этом аду…
Я вышла из номера майора, резко хлопнув дверью.
Последний месяц мы с Ихсаном почти не расставались. Когда мне хотелось побыть одной и я говорила об этом майору, он с обиженным выражением лица уходил, а мое уединение превращалось в муки. Я боролась сама с собой. С одной стороны, давняя привычка отдыхать от людей брала верх, но мне не хотелось обижать и Ихсана. Я металась, как птица в клетке.
Чего было не отнять у Кямрана, так это признания моей индивидуальности… Но что сейчас вспоминать об этом…
Не помню, сколько времени я гуляла по вечернему Измиру.