— Как думаете жить дальше?
Этот вопрос меня немного удивил.
— Ожидаю, что когда-нибудь, идя ко мне, вы перепутаете свой препарат с цианистым калием.
Штольц почесал мочку уха.
— Не нравится мне ваше настроение, — протянул он. — Слишком уж мрачное. Беря вас на испытание, я рассчитывал на сильного духом человека, которого не могут сломить никакие трудности. И что я вижу?
Заметив, что я не собираюсь отвечать на его вопрос, доктор ответил сам:
— Я вижу слабую, опустившуюся женщину, которая сама, своими руками, хочет загнать себя в могилу. Вы думаете, Штольцу нужен ваш труп? Нет. Ваш труп никому не нужен! Уж поверьте…
Смотря сквозь доктора, я спокойно спросила:
— Разве я плохо отвечаю на ваши вопросы?
— Нет, вы отвечаете хорошо. — Голос Штольца стал эмоциональнее. — Да разве в этом дело?
— А в чем же?
— Дело в том, что вы мне в какой-то мере напоминаете собаку на сене.
— На чем? — переспросила я.
Доктор, не обратив внимания на мой вопрос, вскочил с кровати и пустился в объяснения:
— Вы не только сами жить не хотите, но и мешаете проведению эксперимента. Вы же умная женщина, подумайте об этом… Я считал, что смогу найти в вас единомышленника, даже соратника, если хотите. А что получил? Черт знает что!
— Не ругайтесь, — попросила я.
Мои слова слегка отрезвили Штольца, и он, успокоившись, присел.
— Извините, Феридэ. — Голос его звучал ровно. — Я хотел лишь сказать, что вы напрасно так отчаиваетесь. Обещаю, что ваша жизнь будет не намного хуже среднего жителя Варны. Я ценю ваше благородное происхождение и, поверьте, в этой усадьбе вам никогда не будет отведена такая же роль, как и плебеям…
Я устала от затянувшегося визита доктора и для того чтобы его красноречие побыстрее закончилось, решила молчать.
— Вы мне не верите? — не унимался Штольц.
Я сжала губы.
— Хорошо. — Доктор вновь встал и тоном, не терпящим возражений, проговорил: — Сегодня приглашаю вас на ужин. Вечером я сам зайду за вами.
В семь часов Штольц, как и обещал, был в моей комнате. Окинув взглядом мое платье, он скривил рот.
— Нужно будет приобрести новый наряд.
— Зачем? — пожала я плечами.
— Затем, что начиная с этого дня, вы будете ужинать в моем доме.
Этой фразой доктор, наверное, удивил бы меня, если бы не добавил:
— Для нашей работы необходимы условия, приближенные к нормальной жизни.
— Понятно, — устало кивнула я.
Штольц взял меня за руку и вывел в коридор. Остановившись у выхода из здания, он снял со старушки пальто и накинул мне на плечи. При этом доктор заметил:
— Пальто тоже вам необходимо. Ведь скоро начнутся холода…
Быстро миновав двор, мы оказались во флигеле. Гостиная располагалась на первом этаже. Когда мы вошли в комнату, Штольц сразу же усадил меня за стол и сам, сев напротив, позвал кухарку. Та тут же появилась на пороге.
Это была невысокая темноволосая женщина, небогато, но опрятно одетая.
— Несите ужин, — слегка наклонил голову профессор.
— На двоих? — спросила она.
— Да.
Женщина тут же вышла и через три минуты возвратилась с ужином на подносе. Расставив тарелки и чашки на столе, она, ожидая дальнейших приказаний, застыла на месте. Штольц, взяв вилку, поковырял ею в каше и недовольно проговорил:
— Сейчас четверть восьмого, а каша уже холодная.
Кухарка заволновалась.
— Простите, герр Штольц, но обычно вы ужинаете ровно в семь часов…
Доктор сверкнул глазами.
— Три часа назад я вас предупреждал, что на этот раз все приготовить необходимо к четверти восьмого. Или я ошибаюсь?
Женщина часто заморгала.
— Вы правы, герр Штольц, впредь этого не повторится…
— Идите, — махнул рукой доктор.
— Слушаюсь, — кивнула служанка и вышла за дверь.
— У вас порядки, как в армии, — заметила я, проводив взглядом женщину. — Еще немного — и вам начнут отдавать честь.
Профессор пожал плечами:
— Я не виноват, что порядок теперь остался только в армии… Да и то… Меня раздражают расхлябанность и непунктуальность, и я не собираюсь с этим мириться. А вы ешьте, иначе совсем остынет.