— Залезайте в коляску.
Я послушно выполняю его приказ.
— Плотно задвиньте шторки, — слышится слегка сипловатый голос кучера.
Я задвигаю их настолько, что в фаэтоне становится абсолютно темно.
— Трогаем, — я понимаю, что это последняя фраза моего возничего.
Экипаж сотрясается и, переваливаясь с боку на бок, рывками начинает двигаться. «Неужели это все! — проносятся в голове моей мысли. — Отныне я свободна!» Мне хочется высунуться из окна и закричать на весь мир эти слова, но я послушно выполняю наказ кучера. Ему видней, как мне поступать. Когда нужно будет, он обо всем скажет. Моя задача сидеть и ждать…
Мы едем очень долго, уже, наверное, полчаса, а бородатый все молчит. Постепенно мне начинает казаться, что не князь Орлов спасает меня, а я похищена какими-то злыми разбойниками и они везут свою жертву в дремучий лес. От таких мыслей мне становится страшно. Хочется спросить у кучера, куда мы едем, но я, собрав все свои силы, продолжаю молчать…
Наконец фаэтон замедляет свой ход и вскоре совсем останавливается. Кто-то подходит к нему. «Наверное, это Орлов», — сгораю я от нетерпения. Дверца открывается, я отдергиваю шторку и… О Аллах! Передо мной распахнутая входная дверь во флигель, и у коляски — профессор Штольц…
Пансион, 15 ноября
Эти дни я много думала о том, что произошло. А что, собственно, произошло? Разве можно было ожидать от подлеца доброго поступка? Конечно, нет. Слава Аллаху, что я сохранила присутствие духа в тот момент…
Когда открылась дверца фаэтона, я не упала в обморок и не стала биться в истерике и рвать на себе волосы. Под ехидной усмешкой Штольца я спокойно, с достоинством сошла на землю и тихо, но с гордостью проговорила:
— Вы отъявленный мерзавец, Штольц. Вы хотите подчинить себе массы людей, но у вас это не получится. Ведь вы не способны подчинить себе даже такую слабую и беззащитную женщину, как я. Вы и Орлов — свора отпетых негодяев, которые рано или поздно свое получат.
Профессор даже растерялся от такой моей реакции на его шутку. Он думал, что если меня покатают пару кругов вокруг его усадьбы, то я лишусь разума. Не вышло. Я помню все, что было потом…
Доктор, придя наконец в себя, издевательски произнес:
— Я надеюсь, госпоже понравилось путешествие?
— Да, — ответила я, — если бы не ваш небритый кучер, похожий на разбойника, то я даже могла поверить вам… А от Орлова я иного и не ожидала.
Доктор почесал лысину.
— А мне показалось иначе.
— Не тешьте себя иллюзиями… — Мне захотелось сделать ему больно, и я добавила: — Вы никчемный психиатр, да и к тому же неважный актеришка.
Видимо, Штольца это сильно задело. Вдруг его голос стал серьезен:
— Вы получили слишком много свободы, не умея распоряжаться ею. Придется оставить вам лишь самое необходимое.
Я посмотрела ему в глаза и усмехнулась:
— Вы можете закрыть меня в комнате, вы можете заколотить окно, но вы не измените Чалыкушу.
— Я не собираюсь изолировать вас. Вы такая мне даже больше подходите. А потому я не отказываюсь от тех привилегий, которые вам даровал. Изменится лишь одно: теперь на прогулках вас будет сопровождать дежурная.
— Немая старушка надзирательница?
— Да. И запомните — отсюда убежать невозможно… Тем более такой слабой и беззащитной женщине, как вы.
Пансион, 16 ноября
Еще вчера мне казалось, что я достаточно сильна духом и смогу пережить случившееся, но сегодня я осознала всю безысходность моего теперешнего положения. Ненавистная старушка ходит за мной по пятам. Мне даже кажется, что ночью, когда я сплю, она сидит под моей дверью или подглядывает в замочную скважину и только, когда приходит доктор, на время покидает меня. Штольц торжествует окончательную победу. У меня же непрестанно крутится в голове навязчивая мысль о самоубийстве. Но это невозможно хотя бы потому, что я никогда не остаюсь одна. Чтобы не причинить себе еще большей боли, я стараюсь не думать о своей прежней жизни — о Кямране, Ихсане, Недждете.
Доктор не раз говорил, что отсюда нет выхода. Я не хочу в это верить, однако минувшие события и каждый следующий день заставляют меня поверить в правоту его слов… Мне не хочется ни с кем разговаривать…
Днем во дворе случайно столкнулась с Орловым, заехавшим в гости к Штольцу.
— Вы прекрасно выглядите, — как ни в чем не бывало произнес он.
Я отвернулась, делая вид, что не знакома с ним.
— Феридэ, не стройте из себя обиженную. Когда-то вы были ко мне не очень любезны, я ответил тем же. Теперь мы квиты. Самое время начать новые отношения.
Я снизошла до ответа этому ничтожеству:
— Я никогда не причисляла себя к категории подлецов, и поэтому общего у нас с вами быть не может.
— Вы так думаете? Между прочим, у нас со Штольцем неплохие отношения, и за определенную сумму я бы договорился с ним…
Я презрительно усмехнулась:
— Сомневаюсь, что доктор продаст меня. Он потратил слишком много сил на этот проект.
— Успокойтесь, Феридэ, все в мире покупается и продается…
— Не меряйте людей по себе. Доктор — фанатик, не забывайте про это.
— Я куплю ему еще один пансион.
— Тогда вы получите мой труп.
— Судя по тому, как профессор любит вас, вам не дадут это сделать.
Мне надоели бредни этого ненормального. Я и так слишком много позволила ему сказать…
Пансион, 17 ноября
Вечерами доктор приглашает меня на ужин. Но я отказываюсь. Мое состояние здоровья резко ухудшилось. Профессор не понимает, в чем дело.
— Условиям, в которых вы живете, остальные больные могут только позавидовать. Чего вам не хватает, Феридэ? — спросил он сегодня.
Тяжело вздохнув, я ответила:
— Я пленница — и этим все сказано.