Из задумчивости Ихсана вывел стук в дверь.
— Войдите, — хладнокровно произнес он, решив, что полиция все-таки вышла на его след.
Но на пороге показалась молоденькая горничная,
— Извините, я знаю, что вы собираетесь уезжать… Может быть, хоть позавтракаете перед дальней дорогой?
— Нет, не хочется, — помотал головой офицер, досадуя, что его оторвали от дневника.
— Как пожелаете, — ответила девушка, опустив руки в кармашки передника и показывая своим видом, что собирается уходить.
— Подождите. — Голос Ихсана стал мягче. — Возьмите вот это.
Майор протянул девушке несколько купюр. Девушка вынула руку из кармашка и взяла деньги.
— Благодарю вас, господин, — поклонилась горничная и выскочила за дверь.
Ихсан вдруг заметил на полу, на том месте, где только что стояла девушка, слегка помятый листок бумаги. Машинально он поднял его. На листке карандашом был нарисован молодой человек, дарящий девушке свое сердце. Рисунок не отличался особой художественностью, но майор подумал, что для девушки он мог быть большой ценностью. Выглянув за дверь, Ихсан окликнул горничную:
— Девушка, вы потеряли одну вещь.
Служанка тут же возвратилась. Майор протянул ей листок и виновато проговорил:
— Извините, я невольно посмотрел, что там!?.
Лицо девушки покрылось румянцем.
— Это письмо моего любимого… — как бы оправдываясь, произнесла она.
— Письмо? — удивился офицер.
— Да, просто Илия неграмотен, но зато он может нарисовать все, о чем думает.
— А как же он вас на свидания вызывает?
— Ну, это совсем не сложно, — махнула рукой девушка. — Достаточно нарисовать, где он будет ждать, а я уже без труда найду.
— Да-а-а, — улыбнулся Ихсан, — романтичная у вас любовь.
— Извините, — заспешила вдруг девушка, — у меня много дел, и я должна со всеми управиться.
— Да, конечно, — кивнул головой майор, закрыл за горничной дверь и, вновь опустившись на кровать, открыл тонкую тетрадку на последней страничке.
Задумчиво разглядывая нарисованную девочку и орнамент, Ихсан неподвижно провалялся в кровати еще некоторое время. Потом вдруг, посмотрев на часы, спохватился.
До отплытия оставалось двадцать пять минут. Вскочив с кровати, майор схватил за ручку дорожный чемодан и быстрым шагом направился к выходу из гостиницы. Там его уже давно ожидал извозчик. Забросив на сиденье чемодан, офицер вскочил в коляску и скомандовал:
— В порт.
Извозчик хлестнул лошадь, и коляска тронулась с места. «Вот и все, — думал Ихсан, глядя на дома и улицы Варны прощальным взглядом. — Прошлое безжалостно покидает меня…» Все события минувшего года словно в калейдоскопе промелькнули перед ним, как совсем недавно листки дневника Феридэ. Ему почему-то вспомнилась девочка горничная, ее робкое признание и… рисунок. «Как ни странно, но даже сейчас я очень многим обязан Феридэ, — подумал майор. — И в первую очередь тем, что она научила меня верить в невозможное…»
— Останови коляску! — крикнул он возничему.
Тот потянул за поводья. Когда лошадь застыла на месте, возничий обернулся на своего пассажира и удивленно спросил:
— Мы что, не едем?
— Едем, — улыбнулся офицер, — но совершенно в другую сторону.
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
Я листаю странички своего дневника и с интересом перечитываю написанное. Оно напоминает мне французский приключенческий роман. Неужели все это происходило со мной? Если бы кто-нибудь прочитал мой дневник, то подумал бы: «Это не может быть правдой… Какая-то любительница острых ощущений решила заняться литературой, вот и строчит невесть что…»
Самое удивительное, если бы мне дали прочитать подобное, я бы подумала так же.
Как давно все случилось… Уже полгода я в Турции и почти забыла об этом путешествии. Лишь мои записи напоминают о днях, проведенных в Болгарии.
Только вчера Ихсан протянул мне дневник со словами:
— Феридэ, я сохранил тетрадь для тебя как память.
— О Аллах, а мне помнится, что она осталась у профессора. — Моему удивлению не было предела.
Ихсан загадочно улыбнулся:
— Дневник давно у меня, но отдавать его не хотелось…
— Почему?
— Моим желанием было уберечь тебя от неприятных воспоминаний. Я соврал, что не знаю, где тетрадь, когда ты спросила об этом, — признался офицер.
— Милый, обиды на тебя я не держу, но больше никогда этого не делай, — попросила я. — А теперь, если можно, позволь мне почитать свои записи в одиночестве.
Ихсан, всегда понимающий меня, с поклоном удалился.
Я несколько часов перечитывала замусоленную тетрадку и, когда закрыла последнюю страничку, решила: «Нельзя все оставить в таком незаконченном виде. Тем более мне хочется еще раз окунуться в те события. Ведь они перевернули многое в моей жизни».
Грызя ручку, я раскрыла чистую страничку и…
Варна, пансион, 10 ноября (даты я расставляла уже позднее, поэтому не ручаюсь за их точность).
Я догадывалась, что доктор Штольц читает мой дневник. Но когда? Я же ни на минуту не выпускала его из рук. Даже когда спала, клала тетрадь под подушку. Но профессор, видимо, нашел выход из этой ситуации. Подозреваю, что он подсыпал мне снотворное за обедом, а когда я засыпала, спокойно читал записи. Поэтому я уже давно не писала всей правды. Даже история с князем Орловым верна лишь наполовину. Но напишу все по порядку.
Улучив минуту, когда Штольц вышел из комнаты, Орлов приблизился ко мне вплотную и прошептал прямо на ухо: