Набрав побольше воздуха в легкие, Настя зажмурилась на мгновение, призывая все свои внутренние силы, и решительно постучала в дверь родительской квартиры. Несколько мгновений, прежде чем раздался щелчок открываемого замка, показались ей мучительной вечностью.
Дверь открыла мама. Секунду они смотрела друг другу в глаза, после чего женщина первой шагнула навстречу девушке и стиснула её в крепких объятиях.
— Доченька! — с её губ сорвался всхлип, а плечи мелко затряслись от рыданий.
— Ну все, мам, не плачь… — прошептала Настя, теснее прижимаясь к ней, сама срываясь в который раз за этот вечер, и хлюпая носом.
— Заходи, — суетливо потребовала мама. — Заходи скорее, не стой на пороге. Ты ведь совсем вернулась… домой? — робко добавила она.
— Да, мам, — сглотнув подступивший к горлу ком, кивнула девушка. — Если папа не прогонит…
— Что ты такое говоришь, — нахмурившись, сердито пробурчала мать.
Не разрывая объятий, они вошли в прихожую, и тут же из спальни показался отец в своем любимом махровом халате.
— Света, кто там? — недовольно прогромыхал он.
Настя сделала шаг вперёд и несмело посмотрела отцу в глаза. Его лицо вмиг помрачнело. Брови сошлись на переносице, на скулах заходили желваки.
Он угрожающе пошёл на Настю, заставляя девушку непроизвольно попятиться назад и ткнуться спиной в только что закрытую мамой входную дверь.
— Что? Набегалась, шалава?! — гаркнул он так, что стены затряслись.
Настя не успела ничего ответить, лишь испуганно зажмурилась, и задержала дыхание, когда мама вдруг сделала уверенный шаг вперед и загородила её спиной от отца.
— Не смей, слышишь?! — тихо, но очень грозно процедила она. — Это твоя дочь! Если ты не забыл…
От неожиданности Настя буквально застыла на месте. Ещё ни разу за всю свою жизнь она не слышала, чтобы мама позволяла себе говорить с отцом в таком тоне. И, кажется, папа подобного тоже не ожидал от нее. Он будто опешил, и смотрел на маму с изумленно вскинутыми вверх бровями.
Но его замешательство продлилось недолго. Отец был из тех людей, которых не так просто выбить из колеи.
— Эта дочь предала своего отца ради какого-то вшивого барыги с улицы, — с ненавистью прорычал он. — Пусть катится туда, откуда пришла!
Из-за двери своей комнаты выглянула заспанная физиономия Ромки. Но не спряталась тут же обратно, как обычно это происходило, когда семейные разборки не касались младшего брата, а так и осталась торчать из дверного проема.
— Не смей выгонять её! — подрагивающим голосом вскрикнула мама. — Она никого не предавала! Влюбилась, подумаешь! Если ты выгонишь её, я тоже уйду, сейчас же! Ясно тебе?!
Отец буквально выпучил глаза от изумления. У Ромки отвисла челюсть. А Настя так и продолжала тихонько жаться к двери, все еще не в силах поверить в происходящее.
— Так и валите обе! — злобно заорал отец, наконец, отмерев.
— И я с ними уйду, — подал голос Ромка, и Настя окончательно опешила.
Ромка? Вступился за нее и маму?! Наверное, она спит.
Но чудеса на этом не закончились. Младший брат вышел в прихожую, подошёл к сестре и крепко обнял.
Глаза девушки вмиг снова стали влажными. На этот раз от тёплого щемящего чувства в груди.
Она и подумать не могла, что мама с братом так ее любят, что даже готовы пойти против отца.
— Да вы что, с ума тут все посходили?! — обескуражено выдохнул отец. — Куда вы пойдете? Жить на что будете?! Я вас всех кормлю, содержу!
Мама слегка откашлялась и посмотрела на него с высоко поднятой головой.
— Для начала я подам на развод, и отсужу у тебя половину имущества, — холодно заявила она. — Потом, на Рому ещё полагаются алименты. Устроюсь на работу, проживём как-нибудь. Без тебя.
Отец, кажется, не верил своим глазам и ушам. Таким растерянным Настя его видела впервые в жизни.
— Так, все, угомонись, Света… — нетвердо произнес он. — Какой на хрен развод? Мы с тобой двадцать лет прожили…
— Двадцать лет, Гена. Двадцать лет! — удрученно закивала головой мама. — Я тебя любила и поддерживала во всем. Не перечила, даже когда ты был не прав. Но дочь родную прогнать… я тебе не позволю. Девчонка влюбилась, все в её возрасте влюбляются. Я, вон, тоже какая была дура. Влюбилась в тебя, никого не слушала. Всю жизнь теперь мучаюсь…
Напряженное молчание повисло в прихожей. Отец покраснел так сильно, что Насте показалось, его вот-вот хватит удар.
— Да не собирался я ее прогонять! — наконец, гаркнул он. — Проучить хотел! Что ты меня за зверя совсем держишь!
С этими словами он резко развернулся, и размашистым шагом вернулся в комнату, оглушительно хлопнув дверью.
Ромка все еще обнимал Настю, и девушка растерянно гладила его по спине, ошарашено глядя отцу вслед.
— Ну ладно, — нервно выдохнула мама, оправив цветастый фартук, надетый поверх домашнего халата. — Проходи, доченька, не стой на пороге… Ты голодная, наверное? Пойдём скорее на кухню, я как раз блинчиков собиралась напечь. Переоденься только сначала.
— Что это на тебе, мужская куртка? — хохотнул Ромка, но тут же осекся, увидев, как отреагировала на это сестра. От слов брата её словно током прострелило, и наверняка, все было написано на лице.
…Саша проводил её до подъезда. Они долго стояли в обнимку, дожидались, когда окончательно наступит утро, чтобы Насте не пришлось проситься домой среди ночи. Она сильно замёрзла, и парень отдал ей свою джинсовку. Настя не забыла про неё, когда пришло время прощаться. Намеренно не стала возвращать. Да и он не попросил…
Девушка плотнее запахнула полы куртки и обняла себя руками. Как будто в его объятиях. Она пахнет им.
— Женская это, балбесина, — небрежно бросила она брату, пытаясь изобразить на лице беззаботную улыбку. — Ничего ты не понимаешь в моде.