Ирина
Мда. Уж чего-чего, а такого я точно ни то сына, ни от Ивана не ожидала. Егорка даже ни на секундочку не возмутился, по сути, чужому человеку, а у Ивана так трогательно бровки скучковались, когда выдала ему на руки ребенка. Оттого и быстро на кухню ушла, не было сил на слезящиеся глаза этого идиота смотреть. Жалко его стало, ещё бы чуть-чуть и сама разревелась бы и его в придачу пожалела.
Пока писала список; подгузники, одноразовые пеленки, крем под подгузник, расписывая доходчиво каждую позицию, всё терзалась, может действительно стоило мне как-то дозвониться до Ивана? Могла же я с маминого номера позвонить и сообщить о ребёнке. Гордостью своей отмела всякое своё желание донести до Ивана новость о своей беременности, а потом и вовсе отцовства, а он вон, как растрогался. Даже спрашивать не стал его или не его. В конце концов, забеременеть я могла и до Ивана, и после него. Не высчитать так чётко неделя минусом, неделя плюсом и пойди разбери кто отец ребёнка. А тут даже не видел еще, и без всяких сомнений, заявил “ Я не чужой!”.
Это-то скорей всего и сыграло свою главную роль. Никакая тут нужда уже смысла не имела и не то, что сыну очень нужен отец, которого сам ребёнок, похоже, чувствует на генном уровне, а именно это безоговорочное признание Иваном своего отцовства. У меня просто не было сил отказать ему, а о своих правах я уже и не думала.
Смею ли я вставать между сыном и отцом, когда они так тянутся к друг другу? Я посчитала это эгоистичным, спустила всё на тормозах, можно сказать.
Три дня подряд Иван исправно ходил на встречи с сыном. Помогал с коляской, истребил весь розовый цвет, завалил и без того маленькую однушку кучей подарков и даже мне кое-что перепало.
Смотрела я сейчас на это кое-что и не знала, куда пристроить, то ли в мусорку, то ли сразу в окно. В мусорное ведро мое никак не влезет, если в окно, то Иван под окном свой подарок обнаружит и не поймёт. А я, раз смолчала в момент получения, то, чего сейчас рот открывать? Да и не хотела я ничего объяснять. Еще подумает, что я разборок хочу и каких-то признаний, а я может и хочу, но шиш ему. Вела себя нейтрально, почти игнорировала Ивана. Можно сказать, что он отвечал мне тем же, но то была лишь видимость, тщательно скрытая за вниманием к Егору.
Решение пришло внезапно, когда послышался шум в тамбуре. Соседка моя Наташка вернулась с ночной смены. Наташка была дамой своеобразной и с такой же профессией, ночной бабочкой трудилась. В целом мы с ней мирно соседствовали, но пару раз цапались, да и когда мой живот она увидала, мину скривила. Всё переживала, что мой ребёнок ей спать днём не даст. Но пока вроде не жаловалась.
Мгновенно схватила ставшие ненавистными некогда любимые алые розы и бросилась в подъезд к соседке пока она в квартире не скрылась.
— Ирка, ты куда в халате и с этим шикарным букетом? — потасканная за ночь Бабочка едва улыбнулась, совсем уработалась бедолажная.
— Я к тебе. Слушай забери а? Вот подарили, выкинуть жалко, а я боюсь, что у ребёнка аллергия с них начнётся, они так пахнут. — в принципе я правду сказала.
Роз в букете было около ста штук или больше, и пахли они на всю мою однушку, даже двери не спасали.
— Заберу конечно. Бесплатно? — уточнила ушлая Наташка.
— Ну конечно, бесплатно, говорю же выкинуть жалко. — всучила радостной соседке тяжеленную охапку роз и вернулась к себе.
Избавилась. Выдохнула, и помыв руки пошла к Егору. За кормлением в очередной раз вспомнила вчерашний день.
Признаться честно, когда Иван ко мне с этими цветами ввалился, челюсть моя чуть на пол не упала. Наглец и сволота, посмел притащиться ко мне с теми же цветами которыми прощался. Я даже неосознанно записку в бутонах поискала, язык тогда конкретно прикусила, чтоб не вякнуть про записку ту. А он, вообще, похоже, не осознает, как тем прощальным букетом обидел. Неужели думает, что я эти розы алые до сих пор люблю?! Идиот! И все-таки надо было ему букетом тем, половиной, надавать по морде хамской.
И хоть было уже поздно, ни букета, да и момент упущен, я вся пыхтела к очередному приходу Ивана. Тут еще надо было сказать спасибо моим гормонам, настроение и без Ивана скакало как на батуте, а тут еще он как снег на голову свалился и весь такой ответственный папаша. Я была готова придраться сейчас к любой мелочи, но он опять меня обезоружил.
— Документы возьми, до загса прогуляемся. — заявил Иван, уже выволакивая коляску в подъезд.
— Зачем это? Я за тебя замуж не собираюсь. — даже мне самой было неизвестно, как я смогла сохранить невозмутимый вид при ответе, но внутри меня булькало огненное варенье из обиды и негодования.
— Отцовство признать, я уже и госпошлину оплатил. Но если ты против просто я Егору никто по документам, это неправильно Ир. — вот же жук!
Понятия не имела, как у него так ловко получилось все провернуть. И отказать ему было бы глупым, раз общению с сыном я не препятствовала изначально, потому и согласилась.
— Нет…я не против, ты же отец. Заодно насчет алиментов узнаю, хотя это, наверное, в суд. Да точно, это в суд. — согласилась, но про алименты я нарочно сказала, хотя они меня сейчас интересовали меньше всего.
— Спасибо Ириша. — впервые за эти дни удостоил меня имени подлиней чем Ир или Ира.
С трудом ему давалось мое имя, складывалось впечатление, что он притормаживает, чтоб ненароком меня Пчелой не назвать. Даже тогда ведь к моему списку покупок погремушку прикупил Егору в виде пчелки.
Вини-пух хренов!
Уже спустя сорок минут времени, потеряла я свой статус матери-одиночки и получила на руки два документа, свидетельство об установлении отцовства и новое свидетельство о рождении. Теперь уже Реутова Егора Ивановича.
— Дай мне. — Ваня протянул свои ручищи к новеньким бумажкам, да еще так уверенно, тут-то и закрались в мою голову смутные сомнения, я их тут же и поспешила выразить, взглядом, уводя документы за спину.
— Полис же нужно поменять, я на машине уже сегодня привезу, не тебе же с грудным ребенком по кабинетам бациллы собирать? — резонно пояснил Ваня свой интерес, и протянула ведь ему документы на ребенка, хотя что-то все же насторожило меня в его вопросе.
— Только у меня с собой старого полиса нет. — я про него и не думала, когда документы брала.
— Да я узнавал, он не нужен вовсе. Порви на мелкие кусочки и выброси его. Можем идти гулять! — он припрятал документы во внутренний карман куртки и торжественно вцепился в ручку коляски, в которой мирно спал теперь уже его задокументированный сынок.
Все время пока мы шли до загса, пока я заполняла документы, ставила в толстенном журнале свою роспись, я не могла понять, что я чувствую. Радость смешались с едва уловим чувством тревоги. Да черт! Я ждала какого-то подвоха, но все же радость взяла свое, да и было все спокойно. Мы как обычно погуляли, Ваня занес коляску, пообщался с Егором и уехал оформлять новый полис, пообещав вернуться завтра уже с новыми документами.
Все мои тревоги и сомнения стали реальными, когда мама явилась ко мне с утра пораньше, помочь собраться. Когда только снюхаться с Иваном успела неясно, потому что я их даже познакомить не успела.
— Я никуда с ним не поеду. — самоуверенно заявила я, и как обычно не торопясь, готовила себе завтрак, пока Егор мирно спал в своей кроватке.
— А я сказала поедешь. — мама не могла повышать голоса, а стало быть, ткнула палец свой указующий мне, что делать в стол с такой силой, что тот побелел на кончике, и глаза ее возмущенно лезли наружу.
— Тебе если надо куда-то, так ты и езжай, а я с Егором тут остаюсь. — заявила это, прямо глядя матери в глаза, сдерживая порыв позвонить этому тихушнику, который мне полусловом не обмолвился, зато маму мою успел агитировать и на свою сторонку перетянуть.
Как раз в свои излюбленные рамки пяти дней уложился.
— Да кто тебя спрашивает?! Если не хочешь свои вещи собирать, так я сама накидаю в сумку первого попавшегося и претензий не приму, что ни того положила. — мама рванула в комнату, я за ней, только где мне свои вещи отбивать, когда Егора мама разбудила своим порывом.
— Ты мне еще спасибо потом скажешь. Думаешь мне легко было тебя растить хоть ты и девочка? А у тебя сын, вообще-то, ему отец нужен! — пока я занималась ребенком, мама скидывала вещи мои в сумку, какие под руку попадали.
— И что толку что у Ивана отец имеется? Людей людьми не считает. Вижу цель не вижу препятствий! Такого же внука себе хочешь? — думала, что уязвила маму, за живое задела, оттого она замерла, бросила мои вещи и подошла ко мне впритык.
— Так, ты его сама такого выбирала доченька. — устало сказала, и глаза у мамы такие уставшие, а потом добавила; — Дай внука мне, у меня отпуск только в марте, нескоро увижу его. Иди сюда мой сладенький. — мама засюсюкала, тесня меня от пеленальной доски, я же, оставив с ней Егора, пошла на кухню.
Спокойствию моему пришел конец, голова разболелась, руки тряслись от напряжения. Набрала впервые за все то время номер Ивана. На этот раз послышались размеренные гудки. Больше я не в его черном списке, честь-то какая, не прошло и года! Только толка было не больше, трубку этот гад не брал! Уже через минуту ясно стало почему. Явился не запылился. Он в машине под окнами сидел, возможно, даже он маму и привез.
Пока мама возилась в комнате с Егором, увела Ивана на кухню для разговора.
— Документы Егора верни. Мы с тобой никуда не поедем, и это даже не обсуждается. — заявила сразу же, как только Иван за собой дверь прикрыл.
— Егор мой сын, я его хочу воспитывать, но я живу в Москве. Даже по выходным приезжать не смогу. — логично Иван рассуждал, но надо было это со мной обговаривать, а не с мамой моей за спиной решать, так словно не я мать Егора вовсе.
— Это не мои проблемы, раньше надо было думать, когда в командировке интрижку заводил. — тихо говорила с ним, наступая себе на горло из-за ребенка, но всякому терпению приходит конец.
— Значит, так Пчела, идешь сейчас собираешь свои вещи или ребёнка я у тебя заберу. Сама понимаешь, мне это устроить легко. У тебя ведь даже документов на руках нет. — нагло заявил мне это — вот все, глядя прямо в глаза.
Куда тот Ваня, слов не связывающий только подевался?!
— Какой же ты негодяй! Просто наглый подонок! Ненавижу тебя! Всем своим сердцем и душой! — в душе такая буря негодования выросла, не думая, схватила со стола лопатку и налетела на Ивана.
Даже ударить этого говнюка не успела, только в тисках его оказалась.
— Я могу быть хорошим, ты же знаешь просто сейчас ты мне выбора не предоставила для этого.
— А ты?! Ты предоставил мне этот выбор?! Спасибо за самую прекрасную командировку! Даже не удосужился мне в лицо сказать, даже на мои звонки струсил ответить! А теперь ты являешься, хочешь забрать моего сына и требуешь от меня подчинения?! Ты просто больной псих! Неадекватный эгоист! Тебя не волнуют чувства других людей, ты плевать на меня хотел весь этот год и не вспомнил бы про меня не явись в наш городишко с очередной проверкой! И все эти игры в заботливого папашу я больше, чем уверена, так же не надолго! Через сколько мне ждать очередного букета с душещипательной запиской?!Через месяц?!Через два?! Или отправишь нас обратно сразу же после Нового года?! А может, все по стандарту?! Пять дней на все про все?! — кричала ему это все в лицо, напрочь забыв про сына, единственное, что могла сейчас делать, потому что не вырваться было из его ручищ.
— Дура. Я за тобой приехал. Да, я виноват, очень виноват. Эта ситуация, стала самой большой моей ошибкой в жизни. И записки ты от меня больше не дождешься. Я отец Егора, я хочу его растить и воспитывать, прошу, дай шанс. — просит, он просит.
Нет вот святая простота, угрозами осыпал с ног до головы, и думает, что это он просит?!
— У тебя было много шансов, возможно, было бы ещё больше, не заблокируй ты мой номер. Тебе эти шансы не нужны были. Я дала тебе шанс и что я сейчас получаю? Угрозы! Как ты себе представляешь, вообще, жить с тобой под одной крышей?! — все это время я бесполезно трепыхалась, пытаясь вырваться, но он так вцепился в меня, клещами не оторвать.
А он и бровью не повёл, к тому же тут же у него защитница выискалась.
— Так что тут происходит? Ира иди вещи собирай. — мама встала, между нами, буквально грудью своего Ивана ненаглядного прикрывает, зато я наконец-то получила свободу.
— Какие вещи? Что ты несешь?! Что ты вообще?! Ты мне мать или не мать?! Я никуда с этим монстром не поеду! — дальше я совсем с катушек слетела, невзирая на маму, смогла дотянуться и пару оплеух влепить Ивану успела.
— В ванну! Быстро! — мама смотрела на меня волком и за шкирку, как щенка утащила в ванную комнату.
— Пусти! — я пыталась вырваться, но мама была непреступна.
— Сейчас умоешься, соберешься сама, я Егорку соберу и поедешь в Москву. Это твой шанс ты хоть чуть-чуть понимаешь? — мама не понимала меня, не было мне сейчас ни от кого поддержки, оттого еще больней становилось.
— Какой нахрен шанс мама?! Я что какая-то вещь?! Хочу в сугроб брошу, хочу в санатории молча оставлю, а сейчас является и забирает меня?! А ты? Я что для тебя ничего не значу? Где хоть солидарность твоя женская, раз материнское растерялось при виде денег? — вот за последнее мне ещё и пощёчина прилетела, мама сильно оскорбилась, лица только я ее уже разобрать не могла от слез.
— Истерику прекрати. Умывайся и иди собирайся. Мне до твоей солидарности нет никакого дела. Её эту солидарность твою на хлеб не намажешь. Ребёнку нужен отец, о сыне думай, а не о себе. Всё! — на том и оставила меня, рыдающую над ванной с бегущей водой, хоть топись!
Думай о сыне! Разве не о нём я думаю?! Где гарантии что через неделю этой падле не надоест и нас молча не выставят за дверь?!
Иван добился своего, вместе с мамой моей усадили меня в поезд. С мамой даже прощаться не стала. Только и делала, что молчала теперь, да Егорку к себе прижимала.
— Что-то не так? — участно спросил гад бессовестный, сидя со мной в одном купе, как надзиратель, напротив.
Не так! Всё не так! Только хрен тебе, а не ответ от меня!
Так и ехала всю дорогу с Егором на груди, уговаривая себя, что это из-за поезда ребенок нервный, но по подгузникам было ясно, молока сыну просто-напросто не хватает. От этого ещё больше хотелось отлупить папашу и домой очень хотелось. Обратно в те спокойные деньки, где не было никаких Иванов, была только я и мой сын, которому не приходилось сутками висеть на мне. Молока со второго дня рождения Егора хватало, но сейчас мой организм мгновенно дал сбой, испытав мощный стресс. Все! И мама, и Иван, парировали тем, что всё для блага Егора, и вот оно их благо. Никто не задумался о моих нервах и о том, что я от этого могу потерять молоко.