Иван
Выяснять с Иркой отношения всё равно что по минному полю бегать. Хоть что скажи, всё равно взрывается. Хорошо хоть подарок мой не сорвала, было бы очень обидно. Горько я бы сказал.
Очередная бессонная ночка выдалась. До полуночи крутился вроде бы даже заснул, но привиделся краткий сон-воспоминание. Первая наша с Иркой ночь в Роднике. И немой день плавно перетёк в немою ночь. Сладкий сон по непонятной причине резко прервался. Через пару минут понял, что голая скачущая на мне Пчёлка из головы не выходит и нужно её срочно заесть, чем ни будь вкусным. Спустился на кухню, а там Ирка в холодильнике по кастрюлькам шарит.
— Не спится? — спросил ее, а в голове мелькнула мысля, может и ей тот же сон снился.
А Ирка, видимо, не слышала, как я вошёл, испугалась выронив стакан с чем-то белым. Кефир похоже.
— Чёрт! А ты чё босая? — тут же перешагнул через осколки и подсадил её на столешницу пока ноги не изрезала, я сам-то в тапках.
А так бля ещё хуже! Ноги-то ее полопал, и сама она вся ближе к глазам, сорочка задралась, грудь вот выткни глаз торчит. Аааа! Вот жиж сука гадство! Спустился называется пожрать — отвлечься от эротического сна. А тут реальная Ирка, не сон какой. На другой бок не перевернёшься и не захрапишь.
— У меня вообще тапок нет. — буркнула обиженно как ребенок, которому тапочки не купили, забыли про деточку.
— Завтра купим. — отошел от греха подальше, щётку с совком отыскал, бардак прибираю, а сам себя уговариваю;
Ваня держись! Сам накосячил, вот теперь души удава! Устраивай в своей кровати тройничек. Левая и правая всегда с тобой и всегда готовы прийти на помощь.
Пока сам себя стебал, прибрал осколки.
— Не порезалась? — глянул на Иркины ноги как раз по щиколотке стекала кровь тонкой струйкой.
— Вот тут. Немного. — растерянно в неё Пчела и ткнула пальцем, явно ожидая, что я её полечу.
— Знаешь, лучше промыть под струей воды, вдруг там стекло. — хотел стащить ее со стола на руки, но Ирка выкрутилась и спрыгнула на пол.
— Я сама дойду. — ранка оказалась ерундовой, Ирка даже не хромала.
— Иди вон туда, там тоже ванная комната есть. Я сейчас, аптечку возьму только.
Ира ушла, я полазил по шкафчикам отыскивая аптечку, а когда достал наконец-то перекись и пластырь, она уже вернулась на кухню.
— Я за радионяней вернулась. Там ерунда, царапина. — махнув рукой Ира хотела уйти.
— Поешь со мной. — попросил ее, не надеясь на согласие, но отпускать Ирку не хотел.
Хотя бы потому что застал ее за кусочничеством. Наверняка же так и не поела, а хочет.
— Там суп был. Можно его разогреть. — Пчелка тут же уселась за небольшой столик в углу, позволяя за собой поухаживать.
Такой благосклонности в свою сторону даже и не ожидал от нее. Всего пру часов назад так поскандалили с ней, думал и не посмотрит в мою сторону теперь. На радостях не только суп разогрел и стол накрыл, но и десерт сообразил из хлеба и джема, к горячему чаю.
Ели молча, украдкой поглядывая друг на друга, пока я не решился рот открыть. Вопрос меня один все волновал, после нашего “любезного” разговора на повышенных тонах.
— А, че, правда, так больно было? — спросил Ирку, а сам подобрался внутри, переживая, что зря спросил и сейчас снова отхвачу тумака от нее, теперь уже ложкой настучит.
— В смысле? — Ирка застыла с куском хлеба на весу.
— Ну ты там, — показал пальцем на второй этаж; — сегодня сказала, что мучилась, когда Егора рожала. — напомнил ей, а то она или не поняла, о чем я, то ли не помнила, чего кричала на эмоциях.
— Гхм-кхм. Мучилась. На кесарево опоздала, вот и пришлось самой рожать, а он крупный, весь в тебя. — откашлявшись, поведала Ирка.
— Что значит опоздала? Там что, режим работы? Не успел вовремя, делай что хочешь?
От Иркиных слов все внутри перевернулось. Ведь если не я, Ирка рожала бы моего сына в лучшем виде, а ни где попало, да еще и мучаясь.
— Нет. Я просто поздно приехала в роддом. Уже роды полным ходом, поздно было кесарево делать. — она более внятно попыталась донести, но я все равно мало что понял.
— Даже представить себе не могу как это. Рожать. — вообще то у Егора, правда, голова такая большая…тряхнул своей головой, отгоняя от себя эти мысли.
— Давай тебе сухарик в ноздрю затолкаем, ты примерно поймешь. — Ирка с энтузиазмом начала копаться в вазочке с гренками, а потом протянула мне несколько штук со совами; — Они все мелкие, придется сразу две совать. — я бы засмеялся, только взгляд у Пчелки был недобрый.
— Прости. Добавки? — поднялся из-за стола, забирая у нее пустую тарелку.
— Чаю попью и хватит. И так объелась уже.
И гренки Ирка вернула на место. А чай мы уже пили молча, потом также молча разошлись по комнатам.
Утром Ира была по неясной мне причине весёлая. А я хоть и хотел её спросить не поделится ли она со мной этим весельем, но все же промолчал. Боялся спугнуть, все же веселая Пчела радовала меня больше, чем злая. После завтрака собрались ехать в поликлинику с Егором. Я не ехал, а крался, потому что опять боялся не дрова же везу. Волнительно было. Вроде ерунда такая, плановый поход к педиатру. Рост и вес узнать, все, как Пчела говорила, а нервы мои улетали пачками в утиль.
— Опора на ножки плохая. Нужен массаж и в бассейн неплохо бы ребёнка записать, у нас есть при поликлинике. Мамочка смотрим сюда, что делать нужно дома ежедневно.
Врачиха что-то всё говорила и говорила, я пытался запоминать, но мой мозг вообще под это не заточен. Пусть там даже про моего сына говорят, а всё равно из всех слов только выловил про то, что на животе его держать надо. В общем, Егору врачиха так же, как и мне не понравилась, он разорался. Мне даже тревожно стало, не повредила ли эта тётка чего? Так-то знатно его крутила и вертела.
— Я тут подумал, незачем нам ребёнка по чужим тёткам таскать. У тебя же мама врач педиатр высшей категории. — озвучил свои думки уже по дороге обратно домой.
— Я в шоке два раза Иван! Ты знаешь квалификацию моей мамы? — с неподдельным удивлением вскрикнула Пчела с заднего сидения.
— Запомнил да. Это первый твой шок как я понимаю, а второй?
— Решил маму мою до кучи привезти? Зачем тебе это нужно не пойму. Я-то понятно из-за Егора, а вот моя мама это что-то из ряда вон.
— Да сколько раз тебе сказать еще? Я за тобой приехал, не знал я, что ты сына мне родила. Не из-за Егора забрал тебя, да согласен, не очень получилось. Поспешил, тебя не спросил. Виноват! Но неужели нельзя помиловать? Я хочу как лучше. И тебе будет проще. И личный врач у Егора будет. Разве плохо?
— Разве тебя волнует моё мнение? Ты же без меня давно всё решил. — спокойно, даже равнодушно ответила Ира.
Вот те раз! Я ей тут в чувствах признаюсь, распинаюсь перед ней, а она мне на отвали отвечает! Совсем ошалела Пчела!
— Да решил. — отрезал раз так, пока опять не поцапались.
Увез Ирку с Егором домой, сам на работу. Вечером вернулся домой. Нашёл всех в гостиной. Ира уселась на полу с Егором, пытаясь ставить его на ножки, так как это делала утром врачиха.
— Привет. Ириша это тебе. — протянул ей очередной букет роз, которые подарить ей не успел.
Ирка так на меня глянула, словно пополам разрубила. Подхватила сына молча и наверх пошла.
— Привет, сынок. Умаялся? Видок не очень, смотри не заболей, а то по миру пойдем, если ты к Максу присоединишься. — заметил папа.
— Макс, вообще-то, сегодня уже на работу прискакал на одной ноге, прокладывая путь к рабочему месту, расталкивая при этом сотрудников своим креативным гипсом. Пап, она меня простит? — при другой ситуации я бы долго с отцом шутил над Максом, но Ирка меня больше сейчас тревожила.
— Простит. — уверенно заявил отец, а потом со смехом добавил; — Наверное.
— Очень смешно. Самое время поиздеваться.
— Простит. Ей время нужно.
— Да сколько еще?! Я к ней и так и эдак. Цветы, подарки! А она вон что.
— Цветы! Ты хоть в курсе, что ты ей за веники таскаешь?
— Что за веники? Нормальные розы, свежие.
— Букет алых роз вместо прощания глаза в глаза. Вместо объяснений. Признаться, не ожидал от тебя такой трусости. И ты ей этот букет каждый день таскаешь, не даешь забыть, потому что сам не помнишь, как был с ней жесток и это тоже не дает ей простить тебя. Это для тебя все букеты разные, а для нее они все, это один и тот же. Алый прощальный букет.
— Чёрт! И давно ты знаешь? — а Ирка ведь вчера что-то говорила за розы, но мне не до них было я за роды её с муками зацепился, про розы мимо пролетело.
— С самого первого букета, который ты в этот дом приволок. Поинтересовался у нее, почему она цветы на кухне поставила и в самый дальний угол пристроила.
— Мог бы и сказать мне!
— Вот, сейчас говорю. Все ждал, что ты сам догадаешься, или Ира оттает да подскажет тебе. Но ты глупец, а она упрямая. Но она любит тебя дурака, ребёнка родила. Мой тебе совет, оставь её на время в покое. Просто не трогай. Почувствует, что ты отдаляешься и сама к тебе потянется, они женщины так устроены. И цветы перестань носить. Вот эти! — папа кивнул в сторону алых роз и многозначительно закатил глаза.
— Да чёрт! Чёрт! Говорила она за цветы! Вчера говорила, ай! — махнул рукой, а розы отшвырнул подальше.
— А Егорка?
— А что Егорка? Егорки это не касается. Ты его отец, занимайся им. Кстати, чего ты тут со мной болтаешь? Ребенка Ира купает в это время. Ты иди скорей, прими участие. Всё внимание сыну. А Иру отпусти, пусть отдохнет, чай попьет со мной.
— Спасибо пап.
Побежал наверх весь полный новых стремлений.
Зашел в детскую, Ира как раз раздевала Егора, а в ванной шумела вода. Скинул пиджак, закатал быстро рукава рубашки.
— Я его искупаю. А тебя папа звал, чай попить. — сказал ей подойдя к столику, а сын увидел меня и сразу заулыбался.
Уже узнает. Радостно так стало. Щенячий восторг прям. Такой мелкий, а уже понимает все.
— Не нужно. Я сама Егора буду купать. — Ира снова прижала сына к себе, так, словно из рук вырываю и пошла в ванную комнату.
— Пожалуйста. Можно мне? — просил её, как можно спокойно, хотя сам весь бурлил внутри от негодования.
Не даёт мне сына. Всячески ущемляет мои родительские права, подводя тем самым к наивысшей точке кипения. Специально то делает, уже пронюхала мое слабое место.
— Ты его никогда не купал. Ты не знаешь как. — ревниво отрезала, но вид мой печальный её смягчил, за этим и добавила; — Я покажу.
Вот оно!
Смотреть на неё жалко, как побитая собака. Приседать. Просить. Не требовать, а просить и сердце ее дрогнет. Сжалится надо мной, даст-таки второй шанс.
— Сначала воду проверь. Тридцать шесть градусов. Градусник может обмануть, поэтому проверяй еще и локтем.
— Как это? — не знал, что так все замудрёно, уж чего в мытье мудрить?
Намочил, намылил, сполоснул. А не тут-то было оказывается! Ира сунула мне в руку градусник в виде утки, который плавал в ванне.
— Тридцать шесть.
— Теперь потрогай воду рукой.
— Кажется, прохладная.
— А теперь опусти в нее свой локоть.
Выполнил все Иркины указания, как лучший подчиненный уходящего года.
— Теплая. Такая ощутимая разница. — утер лоб, а то аж вспотел от нервного напряга.
Все-таки дети — это сложно. Попробуй ошибись и потом не починишь.
— Будешь опираться на ощущение руки, перегреешь или ошпаришь ребенка. На локте кожа чувствительная, как и у младенца.
— Ясно. — судорожно запоминал все, что Ира говорила.
— Усаживай его на горку. Только не резко, чтоб не испугать. — в руках наконец-то оказался Егор, Ира сама его мне передала и от этого факта эмоции просто зашкалили.
Очередной щенячий восторг прям.
— Ага. Понял. — сосредоточенно, медленно начал опускать сына в воду.
Как только его ножки коснулись глади, он встрепенулся и задрыгал сразу всеми конечностями, силясь что-то сказать, но пока получались одни звуки невнятные вместе с пузырями.
Сердце екнуло, я испуганно глянул на Иру.
— Всё правильно. Сажай его. — с улыбкой подбодрила.
Это в мою то сторону?!
— Теперь что? — сынок был уже в воде и ему явно нравилось.
Заплюхался весь, пуская пузыри, и корча рожицы.
— Одевай хрюшку. — задорно велела Ира, а я с этого засмеялся.
— Какую хрюшку? — куда одевать тоже было неясно.
— Вон, перчатка, её и одевай.
Ириша указала на крючок, на которой болталась, по всей видимости, мочалка в виде розовой перчатки — хрюшки.
— А почему она розовая? Егор же не девочка. — спросил Иру, с трудом натягивая махровое чудо, явно не для мужских рук пошитое.
— Ваня, это поросёнок, а поросята они всегда розовенькие. Есть ещё слоник голубого цвета, если тебя это так волнует, то поменяем. Только я его ещё не постирала, придётся сейчас воспользоваться хрюшкой.
Мурашками покрылся от восторга, того гляди в экстазе забьюсь как полоумный от одного этого ее Ваня в свою сторону.
— Да нет. Пусть будут и хрюшка, и слоник. Я одел, а дальше?
— Теперь просто погладь Егора, особенно ладошки и личико протри, он очень любит, когда ему щёчки гладят. И похрюкай.
— Похрюкать?
— Конечно. Покажи ему мордочку и похрюкай. Ребёнка нужно развивать. — с умным видом заявила Пчелка.
Хрюкать меня заставила ну вообще! И стою же хрюкаю. Мистер свин блин!
— Ему кажется не нравится мой визг поросячий. — Егорка от моего хрюканья весь скорчился и вроде как плакать собрался.
— Ерунда. Хрюкай давай. — заявила Ирка, отдавая очередной приказ.
Командирша ели-бревна!
— Но вот я перестал свинью изображать, и он плакать перестал. — резонно заметил я.
— А он разве плакал? Я что-то не слышала.
— Ну не плакал, но хотел же. Он кривился весь.
— А, по-моему он улыбался.
Пришлось еще десять минут хрюкать и повизгивать, пока Ирка не велела Егора извлекать из воды. Это, казалось, еще сложней, чем все что до этого.